Крис Райт - Путь Небес

Но, по правде говоря, Торгун никогда в это не верил. Коды были в порядке, печати и ответные символы полностью совпадали. Немедленному ответу помешали только человеческие эмоции, которые в другой душе давно могли быть стерты – гордыня, обида, жгучее чувство вины за провал и ошибочный выбор.

И вот теперь он стоял на ржавеющем мостике краденого корабля, наблюдая, как те, кого он однажды предал, роем мчатся ему навстречу.

Он опустил руку на рукоять меча, по-прежнему спрятанного в ножны и обесточенного. Один фрегат вырвался вперед и потребовал отключить щиты и открыть врата стыковочного отсека.

– Выполняй, – спокойно приказал Торгун. – Делай все, что они говорят.

Он повернулся к Саньясе и остальным.

– Вот и мы здесь. Встретим их вместе.

Саньяса сохранял уверенность. Перспектива снова сражаться в рядах воинов Чогориса придавала ему сил, питая и без этого полного жизни воина энергией.

Сагьяр мазан спустились в главный стыковочный отсек. Загроможденное пространство едва вмещало три транспортных корабля и все еще действующие гравициклы. Шестеро воинов вышли в центр площадки. Облаченные в доспехи, но без шлемов и обнаженного оружия. Понадобилось много времени, чтобы очистить место для шатлла между кораблями.

Наконец, он сел перед сагьяр мазан на потоках грязного дыма из почерневших посадочных двигателей. Корабль выглядел почти так же сильно потрепанным, как и снаряжение сагьяр мазан.

Двери десантного отсека с шипением открылись, и посадочная рампа с глухим звуком ударилась об адамантиевую палубу. Вышли одиннадцать воинов V Легиона. Десять в стандартных белых силовых доспехах и вооруженные глефами и силовыми мечами. Одиннадцатый – их хан – был облачен в темно-серую броню необычной конструкции. Единственным свидетельством принадлежности к Орде были наплечники, которые все еще носили эмблему золотисто-красной молнии на белом фоне.

Когда абордажная партия приблизилась, Торгун и остальные сагьяр мазан поклонились. Никто не произнес ни слова, пока вперед не вышел хан в доспехе цвета стали.

– Назовите себя, – последовал приказ, отфильтрованный рычащими слоями вокс-усиления и едва напоминавший человеческий голос.

– Торгун-хан, некогда возглавлявший братство Луны, – ответил Торгун. – Пятеро остальных из других братств, теперь зачисленные в сагьяр мазан. Мы ответили на призыв.

Эту информацию уже озвучивали, но, казалось, задавший вопрос хотел услышать ее еще раз. Хан в броне стального цвета молчал. В тишине рычали энергетические поля на оружии его воинов, отбрасывая синие с серым отливом сияние на посадочную площадку.

Затем хан приблизился. Из поврежденной вокс-решетки раздавалось его хриплое дыхание.

– Это не может быть случайностью, – прошипел хан. – Это всего лишь еще одна паршивая шутка. Не было никаких случайностей, только не с тобой.

Торгун постепенно все понял. Он увидел, как был спроектирован доспех, чтобы дать его владельцу возможность сражаться. Должно быть, когда-то он получил ужасные раны.

– Мой брат… – начал он.

– На твоем месте я бы никогда не вернулся. Я бы проигнорировал приказ. Я бы вспомнил Просперо, взял свой меч и бросился на него. И даже в этом случае, я бы не вернул свою честь. Не было ни помощи, ни передышки.

Лицо Торгуна вспыхнуло. Он ощутил, как дернулись перчатки и инстинктивно понял, как быстро смог бы схватить клинок. Он почувствовал неуверенность воинов своей охотничей стаи, каждый из которых по-своему оценивал ситуацию.

– Приказ, – сказал Торгун, с трудом сдерживая гнев в голосе, – пришел от Кагана.

Стальная маска была уже в считанных сантиметрах от его лица. Торгун видел царапины на металле, тысячи отметок долгой войны, и почувствовал запах смазочных масел и слабое жжение сервомеханизмов.

– Разворачивайся, – сказал хан. – Забирай свой корабль. И возвращайся в то забвение, которое предназначено для тебя.

Все услышали эти слова. Краем глаза Торгун заметил, как сдержанная ярость заливает лицо Саньясы. Атмосфера в ангаре стала напряженной, словно в преддверии грозы.

– Приказ, – тихо и твердо повторил Торгун, – пришел от Кагана.

Не успел он закончить, когда получил первый удар – сжатый кулак с силой врезался в открытое лицо, Воин отшатнулся, почувствовав кровь во рту. Следующий удар попал в висок, бросив его на колени. Торгун растянулся бы на палубе, но стальной кулак схватил его за горло, поднял и впечатал в ближайшую стену. Терранец повис, едва касаясь ногами опоры и пытаясь вдохнуть воздух.

– Мы были такими слабыми и так долго , – раздался из-под маски голос, кипевший глубокой холодной ненавистью. – Так много погибло. Если бы все были стойкими, тогда мы бы побеждали, а не смотрели, как теряем свои силы.

Торгун схватился обеими руками за хватку хана. В глазах начало плыть. Он попытался заговорить, но не смог выдавить ни слова.

– Ты понимаешь, что ты натворил? – В ярости слышалась боль, а в боли – непонимание. – Теперь ты видишь? Ты – слеп или просто глуп?

Торгун услышал шипение активируемого энергетического оружия, и, в конце концов, взялся за рукоять своего силового меча. Жажда нанести удар брала вверх над разумом. Большой палец скользнул к кнопке активации клинка.

Затем он с глухим стуком упал на палубу. В висках стучало. Торгун вскочил и, стиснув зубы, приготовился к схватке.

Но хан отпустил его. Он деактивировал свой клинок и разомкнул замки шлема. Саньясу и остальных сагьяр мазан оттеснила свита хана, не дав возможности вмешаться.

Торгун смотрел, как поднимается стальной шлем. Зрение вернулось к нему, но рука по-прежнему крепко сжимала рукоять меча. Он мог атаковать.

Показалось лицо Шибан-хана. По крайней мере, частично его лицо. Половину заменила синтеплоть и металлическая пластина. Вместо одного глаза была железная аугметика, а от края горжета выступал лес поршней и нервных пучков. Шрам Талскара был все еще виден, сохранившись среди наслаивающихся стальных пластин и извиваясь по остаткам щеки.

Торгун в последний раз смотрел в эти глаза несколько лет назад на борту «Бури мечей». С тех пор все изменилось. Аугметика лишила черты Шибана симметрии, закрепив неизменный рык на том, что было открытым приятным лицом.

Шибан неуклюже опустился, доспех лязгал, компенсируя движение.

– Ты думаешь, я бы убил тебя? – холодно спросил Шибан. – У меня есть приказы.

Торгун, наконец, опустил силовой меч.

– И ты никогда в них не сомневался.

– Никогда.

Торгун сплюнул кровь на палубу.

– Не думай, что я стану умолять тебя, мой брат. Я прибыл, потому что меня вызвали, а не потому что желал этого.

– Плевать я хотел на твои желания, – сказал Шибан. Его голос изменился более всего, теперь он был грубее и не только из-за имплантов в горле. – Тебя не сразит ни моя рука, ни чья-либо другая в Легионе. Но и ты не вернешь себе почетное место – я прослежу за этим, если ничего другого не остается. Какой бы ни была самая позорная обязанность, она достанется тебе. Когда петля затянется, и мы снова пойдем в бой, ты не примешь в нем участие. Если мы добьемся победы, ты не станешь ее частью. Ты будешь находиться в тылу, в резерве, среди смертных и безмозглых.