Крис Райт - Путь Небес

Он снова посмотрел в пустоту. Газовый гигант обладал редкой красотой, его цвет был одновременно насыщенным и разнообразным. И таким бесполезным для дикарей, которые висели на его орбите, и с которыми лорд-командор был обречен сотрудничать.

– Постарайся говорить искренне, – сказал он. – Мне говорили, что у него ранимая гордыня.

Они больше не играли в го. Раньше Илья с Ханом проводили много часов, раздумывая над черными и белыми камнями, обсуждая образ действия степей и высшего имперского командования, размышляя о параллелях между разработанными ими тактическими приемами и теми, что использовались в окружавшей их пустоте.

Она не помнила, когда все закончилось. Возможно, после первого по-настоящему тяжелого поражения, когда силы Железных Воинов точно спрогнозировали атаку на гарнизонный мир Илювуин и уничтожили два братства. После этого, настроения в Легионе изменились. И теперь камни в керамических чашах оставались нетронутыми.

Сейчас, снова находясь с ним наедине в покоях на борту «Бури мечей», Илья изучали лицо примарха, пытаясь вспомнить, каким он показался ей во время их первой встречи – на Улланоре, ставшим кульминацией крестового похода.

Генерал пришла к выводу, что Хан не стал выглядеть старше, а вот более уставшим – да.

Большинство атак он возглавлял лично, принимая главный удар вражеского авангарда. Илье довелось несколько раз быть свидетелем сражений, обычно при помощи пикт-трансляций, но находясь достаточно близко, чтобы почувствовать, как примарх использует свою мощь. Она видела, как он голыми руками переворачивает «Лендрейдер». Как атакует вопящие батальоны безумных мерзостей и истребляет их всех до единого. Как вырезает элитные части врага – почетную стражу терминаторов, отделения уничтожителей, роты ветеранов – словно те были новобранцами.

Никто не мог устоять перед одним из Восемнадцати.

Хан убивал и убивал, пока тальвар не заливал все вокруг кровавой пеленой, и все равно этого было недостаточно. Если его воля к битве и пострадала от этого, то он не подавал виду. Он говорил все в той же утонченной, неторопливой манере, балансируя между жизнями воинов и заданием выживания Легиона. Для примарха все оставалось таким же, как и в самом начале: в мире непрерывной маневренной войны, где границы значили ничтожно мало, а скорость – абсолютно все. Он не понимал жалости, ни к себе, ни к другим. Он делал то, для чего и был создан, как и все верные сыновья Императора.

И все же…

Примархи были сверхлюдьми, но не автоматами. Хотя Кагана никогда особенно не заботили ни имперские лозунги, ни территория, ни титул, он любил своих сыновей, а слишком многие из них погибли.

Он пристально смотрел на пламя, играя с длинным кинжалом кирил. Взгляд темных глаз был тяжел из-за раздумий. Илья сидела напротив, развалившись в накрытом шкурами низком кресле. Она сильно устала, но позволения уйти не получила.

Хан был задумчив. Она научилась понимать его поведение – это был один из тех редких случаев, когда примарху нужен был ее совет. Илья все пыталась понять, что они давали примарху, так как рекомендации таких влиятельных людей, как Есугэй и Тахсир были гораздо важнее. Но ей по-прежнему, время от времени, выпадала возможность поговорить с Ханом.

– Это был успех, Каган, – сказала она.

Он поднял голову, словно только заметив ее присутствие.

– Мм?

– Сбор. Восемьдесят четыре процента из известных оставшихся сил Легиона вернулись и находятся в варпе. Все капитальные корабли готовы к бою. Ваш флот цел, милорд. Ваша армия с вами.

Хан рассеянно кивнул.

– Успех. Ты права, сы.

– Вы могли бы проявить больше радости.

Его рот дернулся, и улыбка на худом лице получилась жуткой. Он поднял клинок к свету, повернув сталь одной стороной, потом другой.

– Я мог бы отпраздновать, если бы мы достигли цели. Ты даешь мне слабый шанс. Возможно, вообще нет никакого шанса. А значит, возможно, не будет причины горевать.

– Причина для скорби будет весьма серьезной.

– Я отказался от боев, которых жаждал. Поверь, это не просто, бежать от бури. Меня создали принимать ее.

Илья подняла брови.

– Так вот что вам не дает покоя? Милорд, вы сделали то, что было необходимо. У менее способного генерала Легион к этому времени был бы уже наголову разбит. Я знаю, о чем говорю, потому что служила под началом многих слабых генералов.

– Я дал нам выживание. – Примарх немного задумался над этим словом. – Это не то, что воодушевляет. Мне жаль, что я не причинил им больше боли. Мне хочется…

Илья так и не дождалась окончания фразы. Она вздохнула, оттолкнула от кресла и неуклюже поднялась. Вся мебель в покоях Хана предназначалась для размеров примарха, и генерал выглядела почти комично маленькой на ее фоне. Илья прошаркала к костровой яме и бросила в нее полено. Дерево – чогорийский хэло – ярко вспыхнуло, брызжа искрами.

– Ашелье найдет путь для нас, – сказала она с большей уверенностью, чем чувствовала. – Я знаю, что вы сомневаетесь во мне, но никто не знает больше о варпе, чем Питер.

– Вы мне говорили об этом много раз. – Хан не вставал, развалившись на кресле. Даже сидя, он выглядел опасным, словно на миг стихнувшая буря. – Если он не справится, враг быстро настигнет нас. Вы чувствуете его? Я, да. Я слышу его дыхание в ночи, такое же хриплое, как на Просперо. Он жаждет мести. Сгорает от желания продолжить бой, который мы не смогли закончить. – Лезвие кинжала вспыхнуло при повороте. – Как и я, сы. Бывают ночи, когда это все, чего я хочу. Ночи, когда я забываю о своей клятве и о том, что мои воины смотрят на меня во всех смыслах, и хочу только одного: броситься в бездну и снова найти его.

– Ваши сыновья говорят о том же, – тихо сказала Илья. – Вам следует прислушаться к Есугэю, так как он видит опасность такого решения.

Хан тихо рассмеялся звучным, грудным смехом.

– Я прислушиваюсь к Есугэю. Как и ко многим другим голосам. Клянусь четырьмя ветрами, я даже к вам прислушиваюсь, если вы верите этому.

– Верю, – сказала Илья, возвращаясь к своему креслу. – Конечно, верю. Ашелье посоветовала я, и из всех причин быть вам благодарной, это наибольшая.

Хан устал от игры с кинжалом и бросил его на стол. Примарх наклонился вперед и сплел длинные пальцы.

– Ложь была всегда, – задумчиво произнес он. – С самого начала. Мы проповедовали Имперскую Истину людям, и одновременно использовали чародеев и мутантов, чтобы они вели нас через небеса, и применяли те самые навыки, существование которых мы притворно не замечали. Я не мог мириться с этой огромной ложью. Она не могла продолжаться. Отсюда вытекает вопрос: почему этому позволили произойти?