Александр Волков - Тень (СИ)

Мир рухнул, стянувшись до Хели, которая, свернувшись в клубочек, болезненно всхлипывала лёжа на сыром бетоне. Сердце защемило, и так усердно стучало, что вот-вот должно было выпрыгнуть из меня. Мне не хотелось верить, что Хеля умрёт спустя считанные минуты, я отказывался от этих мыслей. Но реальность распорядилась по другому, заставляя меня чувствовать, как любимую покидают жизненные силы.

Забыв про Рю, стоявшего рядом, и про Ичинару, я кинулся к Хеле. «Мастер Рю, зачем вы её убили? За что? Она же ваша внучка». Мне с трудом верилось, что Рю был способен пойти на такое ради того, что бы угодить Всесильным.

— Хеля! — я свалился перед ней на колени, приподняв одной рукой. Открыв чакру света, я создал в свободной ладони светящийся сгусток, который прислонил к кровоточащей ране Хели. Помогало это едва, и кровь не останавливалась.

Я ощутил себя настолько беспомощным, настолько зависимым от обстоятельств, что стало невыносимо грустно. Можно было снять с себя ответственность в таком случае, можно было сказать, что я уже не мог остановить необратимое. Я смотрел в её блестящие от слёз голубые глаза, сам начиная плакать. «Не умирай!» — подумал я обреченно, надеясь, что кто-то услышит мои мысли, отмотает время назад, и заставит Рю передумать.

Крепко держа её заспину, я не переставал останавливать кровь, и надеялся, что рана затянется, но нет. Если бы Хелю пронзила тень, то мне бы удалось, но рану от селидиевого клинка залатать невозможно. Даже светлая энергия не могла сотворить невозможного.

Мир перед глазами размылся.

— Рэн, — она улыбнулась, и в груди потеплело. Она нежно коснулась моего лица.

Зажмурил глаза, ощутив на губах соленый привкус своего горя, и стал качать головой. «Это не правда, Хеля, милая, — думал я, — я отказываюсь это принимать». Хеля прокашлялась, вздрогнула, и я тут же вцепился в неё крепче. Я ладонью чувствовал биение её сердца, слабнущее с каждой секундой.

— Хеля! — крикнул я. — Держись, Хеля!

Как мне её спасти?

Западный район наверняка отрезали от Купола, как отмирающую конечность, из-за которой риску заражения подвергался весь организм. Все сбежали, и госпитали наверняка не работали.

Тук-тук. Сократилось её сердце, но уже более протяжно. Хеля умирала.

— Мастер Рю, — прошептал я, с надежной подняв заплаканные глаза. Мне виделся лишь его размытый силуэт. — Помогите мне! Ей! Умоляю!

— В её душе зло, Рэн, — ответил Рю. — Ей нельзя жить.

Дождь усиливался, и спустя мгновение он полил почти непроглядной стеной. Мой мозг просто отказывался принимать его слова, как правду. Хеля хотела помочь теням пробиться под Купол, но это не значило, что её за это можно убить. Это не значило, что сейчас её нужно бросить умирать мучительной смертью. Она плакала тихо, не навзрыд, даже не просила спасти, что с её стороны было очень мужественно. Хеля снова вздрогнула, кашлянув, и я усилил поток целебного света, идущий через ладонь.

Не помогало.

Тук — тук. Большая пауза между ударами.

Тук. Протяжный удар, похожий на звук отслужившего свой срок механизма. Он повторялся в моём воображении.

— Я люблю тебя, Рэн, — сказала она сдавленно, и когда мой взгляд прояснился, я увидел её потухшие глаза.

Нет! Тук! Тук! Тук! Ну! Стучи же!

Я больше не чувствовал стука её сердца. Вспыхнула молния, ярко осветив красивое лицо Хели, и затем прогремел гром.

Нет, Хеля!

Этого просто не могло быть, я не мог в это поверить, это всё ложь! Это дурной сон!

Обхватил её двумя руками, крепко прижал к себе, и захлебнулся в сдавленном крике, который выпускал сквозь зубы.

Хеля!

Хеля. Она была единственной, кто поддерживал меня, кроме Рю. Она была единственной, кто с самого начала, не смотря на мои не удачи, подбадривал меня. Из мира воспоминаний раздался её теплый шепот, который она произнесла у меня над ухом: «У тебя получится», «Чего уставился?!» — снова её голос. Глаза начали гореть, душу разрывало от набросившейся на меня тоски и горя. Я вообразил, как Хеля касалась моих плеч, помогая мне расслабить их после тренировки. Тяжесть осознания того, что этой любви, этой ласки, этой заботы и этих наигранных недовольств больше не будет, заставила меня закричать ещё сильнее. «Мой отец говорил, что неважно, кто смотрит на тебя со стороны, и кто что говорит. Важен только ты, и твоя цель. Я говорю тебе то же самое, Рэн» — говорила она мне, в особенно тяжелые моменты.

Слов поддержки, теплых взглядов, её горячего, заставляющего душу трепетать, дыхания — всего этого больше не будет.

В её душе зло, Рэн. Ей нельзя жить. Эти слова теперь заели в голове, как старая пластина. Мне стало ясно, какими бессердечными могут быть родственники, как бы они тебя не любили. Чтобы тебе не говорили, всегда суди по действиям, а не по словам. Теперь, после поступка Рю, это станет моим кредо.

— Её можно было просто лишить сознания, но не убивать же! Ты настолько любишь своих повелителей, что готов отдать за неё жизнь собственной внучки?!

— Да! Так поступит каждый уважающий себя самурай! Жизнь, кровь, всё за господина! Ты — ронин! — Рю говорил злобно, сквозь зубы. — Тебе этого не понять! Разрушая завал, Хеля подвергла опасности всех жителей, и проявила неуважение к Всесильным!

Я и не хотел этого понимать. Этого слепого подчинения, этого пропитанного гипнотическими догмами кодекса чести, этого Бусидо, делающего из воина послушного болванчика, которого в случае проявления им собственной воли можно убрать, как испортившуюся пишущую машинку, решившую писать письма по-своему. Самураи — роботы, которые должны только убивать. Самураи — роботы, не имеющие личности, и тем более, им даже запрещено её иметь. Всё ради клана, и всё ради господина!

Но на самом деле я понял, зачем так поступает каждый уважающий себя самурай. Зачем эта слепая преданность, зачем каноны кодекса чести, которые позволяют легко тобой управлять и казнить, сделай ты что-то, не понравившееся господину.

Все эти кодексы, все эти ранги, все эти каноны — наделяют тебя правами убивать людей, которые неудобны твоему господину. Они наделяют правами твоих господ убрать тебя, если ты вдруг осмелишься думать своей головой, и хоть в какой-то форме не подчинишься своим владыкам. Кодекс нужен для того, что бы сделать тебя управляемым, он нужен для того, что бы ты внушил себе ряд ограничителей, которые сделают из тебя идеального подчиненного, готового даже наложить на себя руки.

Подобные кодексы есть и в других районах, только выглядят и работают они по-другому. Суть одна — сделать тебя как можно менее личностью и как можно более послушным.

И если ты не хочешь быть частью этого, если хочешь сохранить независимость суждений, собственное мнение, свободу действий и воли, то система быстро сделает из тебя презираемое посмешище. Порицания со стороны общества заставят тебя испытывать стресс, заставят тебя хотеть туда, где тебя признают, но для того, что бы туда попасть — надо быть послушной собачкой, как остальные, иначе никак.