Александр Волков - Тень (СИ)

Со временем я понял, что презрение со стороны общества вызывается не только канонами кодекса и социальным статусом. Презрение ещё и провоцируется завистью, потому что ронин свободен в действиях, в перемещении, и в выборе. У него нет обязанностей перед хозяином, ронин может делать что хочет, и когда хочет. Ронин будет делать что-то только тогда, когда сочтёт это удобным и уместным, а не потому, что так делают все и так надо.

Мне стало казаться, что любой самурай мечтает стать ронином, но не делает это из-за страха потерять уважение большинства, и из-за страха не получать жалованье, ведь ронина кормит только меч.

Мне не нравится такое общество. Мне не нравятся законы, следуя которым, дед готов проткнуть живот собственной внучке. Это нужно прекратить. Но в первую очередь нужно прекратить того, кто посмел убить родного человека, когда мог поступить иначе.

Я люблю тебя, Хеля.

— Рэн, не делай глупостей, — угрожающе произнес Рю. У горла и у сердца вспыхнули огни, и Рю положил ладонь на рукоятку. — Обнажишь меч — умрешь.

Семь вспышек в семи точках моего тела возникли одновременно. Ичинару, побледнев от удивления, тут же умчался прочь. У меня возникло ощущение, будто бы я наполняюсь чем-то безграничным и необъятным. Прилив сил позволил мне почувствовать, что сейчас я с лёгкостью смогу освободить запечатанный меч. Он лишь безмолвно был при мне десять лет, и теперь настала пора ему заговорить. «Говори» — обратился я к мечу.

Свет. Ветер. Огонь. Вода. Эфир. Земля. Пустота. Материя. Вдруг во мне пробудилась ещё одна чакра, восьмая.

Потянув ладонь к рукояти, я схватил её, и вынул клинок из ножен с потрясающей легкостью. Веревки порвались со звоном, будто бы на треснула цепь. «Так вот он какой» — я равнодушно оглядел меч. Он был соткан из тьмы, подобно тени, и над тупой стороной клинка увеличивался энергетический сгусток.

Рю выхватил клинок, но я среагировал раньше. Мир стал для меня словно замедленным. В воздухе застыли тяжелые капли дождя, медленно разбивающиеся о наши силуэты. Рю уже вихрем мчался ко мне, держа клинок, и я встретил его ударом.

Я разбил меч Рю, парировав его ответным ударом, и клинок мастера распался на тысячи кусочков. Рю явно удивил такой поворот событий, и он даже приоткрыл рот от неожиданности, занося для удара уже не меч, а его обрубок. Рю снова обратился ветром, и я ударил ещё раз, надеясь успеть поразить его, но промазал.

Мир перестал быть замедленным. Новой силой я, очевидно, овладеть ещё не успел.

Я взмахнул клинком в сторону Рю. Он исчез из поля зрения, превратившись в облако ветра, и, оставив меня наедине с мертвым телом Хели, умчался вниз, с крыши. Я ощутил, что мах клинком породил невидимую, но могущественную силу.

В крыше передо мной появился четкий треугольный рез, который заставил огромный кусок здания отколоться от основной конструкции, подобно отрезанному кусочку пирога, и начать сползать вниз. Звук гремящих камней смешивался со скрежетом металла, превращаясь в нечеловеческий, страшный рёв, разносившийся по всему району. Здание под ногами задрожало, пробуждая во мне понимание, что с крыши лучше уйти. Схватив тело Хели, я обратился ветром, и покинул крышу.

Приземлившись на асфальт, аккуратно положил Хелю, и обернулся.

Здание обрушилось, и перед ним была огромная борозда, словно невиданных размеров чудовище черкануло когтем. Всюду валялись искореженные машины, остовы которых были придавлены вывернутым наизнанку асфальтом. Из куч каменной крошки торчали толстые куски труб, через которые сочилась вода.

Где Рю?

Я огляделся. Чакры продолжали наполнять меня силой, и она требовала выхода. Запомнив место, где оставил Хелю, я дал себе команду любой ценой сохранить его целым.

Обратившись ветром, я стал прыгать по зданиям, осматривая улицы. После третьего прыжка Рю попался в переулке. Его силы были более ограниченны, чем мои, и для повторного прыжка ему требовалось время перезарядиться. Это было мне на руку.

Хеля была мертва, я был готов убить учителя, и, кажется, начинал получать удовольствие от силы, которую имею. Сам Рю, мастер стиля Шести Клинков, был обращен мной в бегство. Мне было очень любопытно, что он сделает, если я не убью его. Выпустит себе кишки, как все опозоренные поражением самураи? Да даже если по собственной воле Рю не вскроет живот, то заставит Сору, ведь вряд ли господин останется доволен бегством своего самурая и его проигрышем.

Не убежишь, Рю.

Вид города сверху сменился узким каналом переулка. Обратившись ветром, я вихрем возник перед Рю, и направил потоки воздуха на него, вышвырнув Рю на большой проспект со всем, что попалось мне под руку. Меня охватывала злость, слепая и беспощадная, такая злость, которая не видит жертву. Я бы прикончил Рю, кем бы он ни был. Стариком, ребенком, женщиной, мужчиной — в любом из этих обличий его ждала бы смерть.

Я улыбался. Широко, злобно, и с оскалом. В груди будто запылало пламя, обжигая все внутренние органы, и вокруг меня, словно в ответ на внутреннее возгорание, вспыхнул черный огонь. Он стал будто моей аурой, щитом, который одновременно защищал меня, и мог сжигать моих врагов дотла. Теперь меня питали не только злость и горе, к ним примешалось неожиданное появившееся чувство драйва. Я чувствовал превосходство. Раньше, не смотря на то, что я стал сильнейшим мечником под Куполом, у меня никогда не возникало чувства превосходства. Мне и думать не хотелось о полученной силе, о могуществе, которое стало моим спутником благодаря долгим, изнурительным тренировкам.

Ты умрешь, Рю.

Взмах. Взмах. Взмах.

Быстрыми ударами я отправил три веера, уничтожающие всё на своём пути и будто перемещающие то, чего касаются, в другое измерение. Рю обратился ветром, чудом успев уйти в сторону. Дождь на миг раздвинулся, словно штора, дернутая рукой, и снова сомкнулся. Дома, стоявшие вдоль дороги, повалились как карточные домики. Волны оставили после себя обрамленные черным огнем огромные рубцы.

Не уйдешь, Рю.

Оттолкнувшись от асфальта, я взмыл над зданиями словно перо, и этого мне было достаточно, что бы увидеть Рю. Меня окружил пар, испускаемой водой, которая касалась горящего вокруг меня пламени. Три волны, отправленные мной в Рю, принесли больше разрушений, чем мне показалось сначала. Они отпечатались на городе тройной рваной раной, и будто кровоточили черным огнём, дотягиваясь почти до стены купола. Поймав себя на мысли, что мне этот вид даже понравился, я ещё раз взмахнул мечом.

Людей, кроме мечников, в городе не было, но их судьбы меня сейчас не волновали. Я был готов на всё, что бы отомстить за Хелю, и если злость нужна, что бы поддерживать вспыхнувшую во мне силу, то я буду злиться, пока не умру.