Олег Верещагин - Волчья песнь (СИ)

Мама, я знаю, мы все сошли с ума...

Ты должен быть сильным, ты должен уметь сказать:

Руки прочь, прочь от меня!

Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть.

Что будет стоить тысячи слов,

Когда важна

будет крепость руки?

И вот ты стоишь на берегу и думаешь: "Плыть или не плыть?"

Мама, мы все тяжело больны...

Мама, я знаю, мы все сошли с ума! (1.)

1.Стихи Виктора Цоя.

- Олмер, если бы тебя не было - тебя надо было бы выдумать, - Дик покрутил головой. - Отличные стихи!

- Стихи-то как раз и не мои,- возразил Олмер, потягиваясь, словно кот. - Старинные какие-то, я в книжке год назад прочитал и запомнил... Эй, а вы замечаете, что с каждым днём ночи всё теплей?

- Май же, - пожала плечами Машка. - Восьмой, между прочим, май, который мы вот так встречаем...

- И завтра снова снимемся и снова пойдём куда-то, - задумчиво добавил Мирко - он полулежал у огня, головой к голове Бранки. - Сколько ж мы уже прошли?!

- Не меньше двенадцати тысяч километров накрутили, - откликнулся Горька. - Это почти точно.

- Я бы сейчас не прочь оказаться у того озера, - Дик не назвал, у какого, но все отчётливо вспомнили горные хребты юга и зелёные дубравы в ущельях между ними, озёра в глубине дубрав... а на берегу одного из озёр, на скале из чёрного базальта - грубо выбитые на скале белёсоватые строчки -

Вечная, нетронутая тишина... Бой на перевале, горящее хранилище горючего...

Но ни воспоминания, ни горестные мысли надолго не заняли мысли ребят. Они были молоды, живы, сильны, они приобрели странных и сильных друзей, запаслись боеприпасами и в очередной раз поколотили врага. Что ещё нужно?!

- Кто со мной купаться?! - Дик вскочил и ветром унёсся в темноту. За ним с воплями и угрозами понеслись Нина, Машка, Олмер, Бранка; следом - Мирко, не так уж хотевший купаться, но не пожелавший оставлять Бранку одну. У большого костра остались старшие и спящий рядом с Люськой Димка.

- Река из берегов выйдет! - крикнул вслед убегавшим Горька, подбрасывая в костёр дров. Сказал Сашке, который сидел напротив, скрестив ноги: - Пожалуй, прошлая ночь была удачной. Даже если учесть, что охота на нас вроде бы продолжается.

- Я вот что не понимаю... - задумчиво сказала Сашка. - Уж больно всё это... сказочно, что ли? Волки - чуть ли не говорящие... крепость Рейнджеров... какие-то полуволшебные вещи... Там же, - он указал вверх пальцем, - космос. Там война на пол-Галактики. А мы...

Горька негромко рассмеялся:

- Ты знаешь, что нашему человечеству - каких-то пятьдесят тысяч лет? (1.) А нашей цивилизации - и вовсе пара веков? Или считаешь, что, если мы вышли к звёздам, то мы самые умные и развитые?

1.Горька ошибается, и сильно, преуменьшая возраст человечества в тридцать раз. Но в это время такая точка зрения всё ещё считается вполне научной.

- Да, - искренне ответил Сашка.

- Хм... - Горька привычно сунул в уголок рта травинку. - Мы наверняка самые упорные и нахальные. А что до остального... - он помолчал и продолжил: - Был в XIX веке такой американский поэт и учёный-оккультист - Джастин Джеффри.

- Кто такой "оккультист"? - поинтересовалась Галя. Вместо Горьки ответила Люська, легонько поправляя волосы, упавшие во сне на лицо Димки:

- Так раньше, кажется, называли людей, которые занимались чем-то по тогдашним понятиям сверхъестественным.

- Да, - кивнул Горька. - Ну так вот. однажды его нашли в собственном доме - он лежал на столе с перекошенным лицом, сжимая в левой руке бумажный листок с наспех нацарапанными строками... - и Грин прочёл задумчиво:

- Твари Старых Времён лишь забыты,

Но они никуда не ушли!

И Врата до сих пор открыты,

Чтобы тени ада вошли... (1.) Когда наши предки появились на Земле, там уже существовало немало всякого - и ужасного, и прекрасного - что нам сейчас и вообразить трудно. А сколько всего люди привезли с собой?

1.Это история из рассказа Роберта Говарда "Дом, окружённый дубами". Говард при жизни утверждал, что история - реальна.

- И откуда у тебя такие сведения? - спросил Сашка, тайком улыбнувшись горячности друга.

- Отсюда, - Горька хлопнул по своему рюкзаку. Там были полдесятка печатных книжек, которые Горька упорно таскал с собой во всех неприятностях. Книги эти читали, в общем-то, все (а кое-кто по ним и училсячитать!), и Сашка понял, что Горька имеет в виду первый том "Истории человечества". Он читывал эту книгу и сам - и сейчас безапелляционно подвёл черту:

- Человек всё равно царь Вселенной, не есть, так будет.

- Будем надеяться, что нам и в самом деле повезёт, - серьёзно отозвался Горька.

- Конечно, повезёт, - Галя коснулась его плеча; Горька накрыл пальцы девушки ладонью и ласково улыбнулся ей.

- Братцы, - задумчиво предложил Сашка, - а почему бы и нам не сбегать поплескаться? - он вскочил: - Будите Димку, бежим!

19.

Речушка текла в довольно крутых песчаных берегах недалеко от временного лагеря. Ещё днём Горька, осмотрев ров, объявил, что когда-то тут тоже текла вода - видимо, из этой самой речки. Впрочем, этот вопрос никого не заинтересовал.

По всей реке слышался плеск и крики - народ явно играл в морской бой с использованием подводных лодок и штурмовой авиации. Как раз когда "опоздавшие" мчались вниз по откосу, с воплями расшвыривая одежду и обувь, взобравшийся на откос Дик нырнул "ласточкой".

- А он выздоровел! - крикнул Сашка, врезаясь в воду. Она была холодной, хорошо, если градусов пятнадцать, но привередничать было не в духе партизан. Им приходилось (правда, когда прижало!) плавать в только-только вскрывшейся реке, буквально расталкивая лёд носом.

Прибытие новой партии внесло в схватку ещё большее оживление - плеска стало больше вдвое, воплей - втрое, неразберихи - в десять раз. Все ныряли, хватали друг друга за ноги под водой, притапливали сверху, боролись... но в конце концов холод выгнал-таки из воды всех, и они, попрыгав по берегу и постучав зубами, помчались обратно к костру - греться - на бегу собирая разбросанное.

- Уаххх! - Олмер, схватив целую охапку хвороста, швырнул её в пламя, отчего то со свистом рванулось вверх, закручиваясь тугими смерчами. - Вот так - намного лучше, а?

Ему никто не ответил - все удовлетворённо пыхтели, весело посматривая друг на друга. Прогнав первый холод - стали потихоньку разбредаться за вещами, которые не успели поднять...

...Галя, накинув куртку, быстро распрямилась. Но человек, шагнувший из кустов, поднял ладонь:

- Это я.

Это был Горька. Он держал в руке фляжку, глаза поблёскивали. Юноша улыбался:

- Хочешь берёзового сока? Последний в этом году, - Горька подал девушку фляжку, сам прислонился плечом к дереву, продолжая улыбаться. Галя отпила сладковатого, холодного сока. - Пей всё. Это я для тебя собрал... сегодня ведь восьмое мая... - он вздохнул.

- Праздник памяти предков! - вспомнила Галя и грустно продолжала: - Нам не очень подходит этот праздник... (1.) - она отпила снова. - Я почти не помню, как это было до войны... а ты помнишь? - в голосе её прозвучала почти мольба.