Таня Гуркало - Город в наследство

Таладат тогда чуть с ума не сошел, винил во всем только себя и, в конце концов, просто сбежал, чтобы не видеть пустой дом в заброшенном парке. А потом, год спустя, неожиданно для всех вернулся и принес в город спящего ребенка. Маленького, примерно полтора года от рождения.

У этого ребенка были такие же удивительно яркие зеленые глаза, как и у Каита. Возможно, Таладат таким способом пытался отдать долг. Может, просто вцепился в мальчишку из-за цвета глаз. Он, наверное, и сам не знает. Но ребенок обрел дом. Хоть какой-то. А несчастные учителя северной начальной школы — головную боль на долгие годы.

Каким-то образом этот рассказ увенчался вопросом о том, что Хият намерен делать дальше со своей жизнью? А он, неожиданно для себя, понял подоплеку этого вопроса. Понял, что на самом деле Дила вовсе не обязана с ним возиться. И Таладат не должен появляться почаще. И глаза, такого же цвета, как у мертвого друга, вовсе не означают, что обладатель этих глаз равноценная замена. Тут даже сравнивать нечего. Кем был хранящий Еинэ и кто такой Хият? Хият никто. И будет никем. Он даже не знает, кем бы хотел стать. Неприятно понять о себе такое.

Кем уж были неведомые родители зеленоглазого мальчишки, так и осталось невыясненным. Но, вероятно, они умудрились наделить свого отпрыска характером. Кто-то другой на его месте сложил бы руки и сделал вид, что так оно и задумывалось. Поэтому все в порядке, беспокоиться не о чем. Еще кто-то впал бы в уныние или стал искать виноватых. А так вот ненавязчиво поставленный на место мальчишка разозлился. В первую очередь на себя. И стал действовать.

Хият тогда надолго задумался. Оценил себя, оценил все свои знания и умения. Убедился, что тех и других кот наплакал, и решил исправить ситуацию. Каким либо образом.

Решить оказалось легче, чем сделать. Наверное, кто-то на его месте попросил бы помощи у той же Дилы. Она на самом деле добрая и учить любит.

Или покаялся бы перед преподавателями, вдруг те бы сжалились.

А Хият не смог. Просто не смог. Хоть и не понимал почему. В конце концов, сам же довел свою жизнь до такого, самому теперь и выпутываться.

Так что он сделал единственное, что пришло в голову — стал учиться. Как умел. Сначала просмотрел все свои учебники, понял, что половина для него — темный лес. А в другой половине не ясно даже то, что там понять нужно. Потом сообразил залезть на чердак и поискать ответы в учебниках за предыдущие годы. Где-то через три месяца он поймал себя на том, что знает, о чем рассказывает учитель. А к моменту первых в жизни экзаменов на профпригодность сумел удивить весь преподавательский состав правильными ответами на восемьдесят процентов вопросов. Учитывая, что, в среднем, отвечали хорошо если процентов на сорок, удивляться было чему.

Дальше пошло легче. После сумасшедшей нагрузки, бессонных ночей в компании нахально уворованного из кабинета учителя по структурам бодрящего зелья и ощущения нереальности мира, из-за коряво исполненного наложения усиления памяти, учиться со всеми, постепенно и неспешно, стало очень скучно. Все время казалось, что они топчутся на месте, переливают из пустого в порожнее. И это притом, что где-то там дальше, всего в шаге, есть что-то по-настоящему чудесное и стоящее внимания. Просто нужно туда дойти. Как можно быстрее.

Хият порылся среди книг Дилы, разобрал завалы на чердаке, и сделал очередную глупость в своей жизни. Самостоятельно провел обряд призыва стихии. Без страхующих, держащих и проверяющих. Без медиков, готовых оказать помощь. Даже без посторонних личностей, способных позвать этих медиков. Как он рисковал, Хият понял только тогда, когда увидел, сколько народа собралось следить за официально проводимым призывом. И сколько начинающих адептов стихий не выдержали первой встречи с воплощением дара. Они теряли сознание, начинали орать от боли, едва не устроили пожар и потоп. А на призыв Хията привычно откликнулась вода. Откликнулась несколько удивленно.

Разве мы с тобой еще не знакомы? Я же тебя знаю.

Странно, что этого никто так и не заметил.

Наверное, всем было не до него. Как всегда.

Впрочем, оно и к лучшему.

Чем меньше привлекаешь к себе внимания, тем меньше вокруг увивается личностей, пытающихся заставить правильно жить, делать то, что должно, и вести себя как положено.

Кому нужны все эти ограничения?

— Что он делает? — непонятно у кого спросила Дорана.

— С водой разговаривает, — сказал Калар и, печально вздохнув, добавил: — Я так не умею.

— О, так он круче, чем ты? — удивилась девушка.

— Нет, — помотал головой парень. — Просто способности другие.

Как ни странно, ругаться и доказывать собственное величие Калар не стал. И это не могло не радовать.

Лииран тряхнул головой и тоже посмотрел на сидевшего возле ручья Хията. Красиво. Оказывается, когда Хият не орет и не возмущается, не пытается всех распугать потусторонним взглядом, когда его лицо становится настолько спокойным, он превращается в очень симпатичного парня. Неудивительно, что Дорана уделила ему столько внимания. Причем, в таком спокойном состоянии Хият кого-то очень сильно напоминал. Кого — вспомнить нереально. Сходство, скорее, угадывается, чем узнается.

— По-моему он сейчас улетит, — ядовито произнесли за спиной.

Лииран резко выдохнул. Дин за эти три дня успел достать абсолютно всех. До него, похоже, никак не доходило, что не он тут главный. А еще он не уставал демонстрировать свое неуважение водникам, присутствующим в команде. Калар уже пытался его побить, Дорана еле удержала. Хият только улыбался. Нехорошо так улыбался. Наверняка какую-то гадость придумал. Но ведь не докажешь ничего, пока не будет поздно. И стоит ли доказывать?

— Не улетит, — авторитетно заявил Калар. — Он просто разговаривает.

— О чем?

Вопрос прозвучал так, словно Дин сомневался в способности воды говорить и во вменяемости водников заодно. Ну да, огонь обычно стихия необщительная. Разговорить его практически невозможно.

— Замолчи, а? Такая картинка красивая, хоть бери и рисуй, — душевно попросила Дорана.

Еще одно из ее увлечений. Рисунок. Тихое такое увлечение и спокойное. Наверное, поэтому, глядя на Дорану, именно об этом увлечении никогда не вспоминаешь. Хотя рисует она великолепно. Правда, только под настроение.

Ветер колыхал траву. Дергал Хията за волосы, ворошил темные пряди, находил те, которые способны на солнце становиться рыжеватыми, и радостно их демонстрировал. Ручей перебирался через камешки у самых ног парня, спешил что-то рассказать и бежал дальше. У него ведь куча дел.

Умиротворение и спокойствие на фоне вечной спешки.

— Мы кушать сегодня будем? — горестно возопил от костра Тиян.