Александр Калмыков - Спасатель 2 (СИ)

В ответ и дружинники, и греки во всю глотку прокричали славу императору и князю, и даже наемники поддались общему порыву, а после запели песню, услышанную когда-то Проней от Гавриила, а здесь переделанную на местный лад. Кто эту песню сложил изначально, боярин так и не понял. Воевода утверждал, что некая воинственная дева Альвар. Но почему дева с германским, а скорее, свейским именем складывает песнь на славянском языке, осталось загадкой.

Кто историей правит на крутых поворотах?

В это смутное время все пред небом равны.

Эй, орлы-вифинийцы, надо двигать в Никею,

Поучаствовать в жизни страны.

Идти, правда, предстояло пока обратно, в Никомедию, потому что там находилась ближайшая большая гавань, способная принять длинные корабли.

Проня всю ночь перед выступлением не спал, проверяя снаряжение и пересчитывая припасы. Он то досадовал, что не всех верховых коней удалось снабдить защитными попонами, то ворчал на деревянное масло (* оливковое), к которому русичи так и не привыкли, и за всеми хлопотами даже забыл проверить караулы.

Рассвет “русские” сотни встретили уже за воротами города. Вместе с ними шли двести никейских лучников и сотня щитоносцев, составлявшая ядро экспедиционных сил. Разбухшая дружина посольства, как метко заметил император, только была похожа на войско, и играла роль статистов. Всадников Ватац не дал. На первых порах Мануил обойдется двадцатью комонными русичами и таким же количеством легких ромейских всадников. Ну а после у деспота появятся салонийские воины.

Самого бывшего владыку Фессалоники воины впервые встретили только сейчас. Ничего выдающегося на вид в нем не было. Просто невысокий пожилой человек в обычном дорожном плаще. При ближайшем рассмотрении Мануил тоже никакого трепета и восхищения не вызывал. Да, лицо аристократическое, с аккуратно остриженной седой бородой, но на владыку он походил не очень. Впрочем, с сотниками деспот был вежлив, на воинов смотрел доброжелательно, а дорогу переносил стоически, хотя было видно, что старческие недуги мешают ему наслаждаться путешествием.

В Никомедии войско практически с марша отправилось прямо на причал. Имперские посланцы уже заранее зафрахтовали купеческие корабли для перевозки армии и отдельное большое судно для транспортировки лошадей. Охраняла караван судов боевая катерга, а у Холкоса им навстречу вышло еще пять галер - вся флотилия Мраморного моря. Вообще-то весь флот Никейской империи в это время насчитывал аж тридцать боевых кораблей. Но они были разбросаны по разным морям, сторожа длинное побережье страны, и вместе собирались лишь для больших сражений.

К счастью для отряда, во время путешествия море было сравнительно спокойным, и буря не грозила, хотя немало неприятностей доставляла качка, к которой сухопутные жители не были привычны.

Капитаны галер, получившие новоизобретенные рупоры, вовсю резвились, отводя свои корабли в стороны и проверяя, на каком расстоянии они могут услышать другу друга. Катерги то смыкали походный ордер, то расходились, а моряки торговых посудин, с недоумением наблюдавшие странные маневры, лишь выразительно постукивали себя по лбу.

Но вот четырехсотверстный морской путь подошел к концу. Флотилия достигла северной оконечности острова Эвбея и от него повернула направо. Здесь длинный мыс берега заворачивался, наподобие улитки, отгораживая от бурного моря уютный Пагасетийский залив, на севере которого находился порт Пагаса. Здесь имелась удобная пристань и, в то же время, было далеко от Салоник, где правили конкуренты Мануила. Впрочем, других удобных гаваней в Фессалии и не имелось, так что особого выбора у экспедиции не было.

- Посмотри, Василий Дмитриевич, - показал отец Григорий на берег. - Вон там, правее, город Иолк - родина знаменитого мореплавателя Иасона.

- И куда плавал этот отважный Ясон, - вяло поинтересовался боярин, никогда не слыхавший о таком купце.

- В Русское море.

- А, мы по нему тоже плавали. Оно большое. А еще какие подвиги за ним числятся?

- Рассказы об Иасоне я читал в далеком детстве и могу что-то напутать. Но начну с самого начала. Воспитывали мальчика кентавры - комоне-человеки.

- Как же, слышал о таких, - оживился Проня. - Они были прекрасными стрелками из лука.

- Верно, - согласился протоиерей, - но своего подопечного кентавры учили лишь целительству, а лук ему не давали.

- Зря они так, - прокомментировал Проня древнюю легенду. - Впрочем, воевода Гавриил воин хоть куда, но лучник не из первых, зато лечить тоже умеет.

- Когда юноша возмужал, - продолжил повествование священник, - он отправился в свой родной город. По дороге ему пять раз встречались разбойники, но всех пятерых он убил мечом, а заодно прикончил и вепря, которого боялись местные жители.

- Это правильно, - одобрил Василий Дмитриевич. - Своего первого кабана я тоже в пятнадцать лет заколол. У меня с тех пор на ноге шрам остался. Но греки, видно, заелись, раз сами не захотели свининой полакомиться. А разбойников даже наш милосердный воевода Гавша убивал. Фрол Капеца сам видел, что когда тот был монахом, то одним лишь посохом перебил пять татей.

- Ах, нет, - хлопнул себя по лбу протоиерей. - Перепутал за давностью лет. Разбойников убивал Тесей. Иасон же шел спокойно, и лишь потерял по дороге башмак, в честь чего местные воины с тех пор носили сандаль только на одной ноге. Но в Иолке княжил уже не отец Иасона. Его сверг родной брат и, чтобы избавиться от племянника, узурпатор повелел ему собрать варягов и отправиться в дальние края - в Колхиду, богатую золотом. Юноша нашел полсотни охочих людей, а плотник Арго построил ему корабль, который назвал своим именем, на котором гридни и добрались до цели. Там отважный княжич поймал двух туров, запряг их, вспахал землю, и в награду получил золотую шерсть. Конечно, местный правитель хотел обмануть странников. Но его дочь Медея вышла за Иасона замуж и помогла бежать, для чего они убили медеева брата и разрубили на части. По прибытии в Иолк молодожены узнали, что дядя Иасона убил его отца и всех родственников.

- И они его за это тоже разрубили на куски? - предположил Проня.

- Верно. Как ты догадался? Вот только княжить Иасону не пришлось, жители его все равно прогнали. Но он все-таки десять лет жил счастливо с Медеей, пока вдруг не решил взять себе другую жену. Медея рассвирепела, сожгла несчастную невесту заживо, своих сыновей от Иасона тоже убила, и отправилась в Афины. Вот там-то она и попыталась отравить отважного Тесея, победителя разбойников, но не получилось.

- Злая женщина, - осуждающе покачал головой боярин.

- Она не всегда была злобная, - вздохнул протоиерей. - Например, Медея вылечила Геракла после того, как тот, убив своих детей, пребывал в расстройстве.