Вячеслав Сизов - Штурмовой батальон

С наступлением сумерек враг прекратил артиллерийский и минометный обстрел. Видимо, их командование решило, что после сегодняшнего дня обороняющиеся сами оставят свои позиции и отойдут, как уже не раз было. Ну и зачем тогда попусту жечь снаряды?

В воздухе стоял запах дыма от сгоревшей техники, пороха, трупов. Легкий ветерок сносил все эти «ароматы» в сторону, потихоньку очищая воздух от примесей. Где-то в лесу застучал свою дробь дятел, и молчавшие весь день птицы, напуганные выстрелами и разрывами снарядов, стали возвращаться на покинутые места, снова заводили свои песни. Жизнь продолжалась.

За день батальон истратил почти все имевшиеся боеприпасы. Их подвоза не ожидалось, поэтому нужно было озаботиться сбором оружия и боеприпасов у погибших, в траншеях и на поле боя. В своих окопах до наступления темноты мы это сделали, но еще оставались те, что лежали на поле боя. Зачем же добру пропадать! Летние ночи короткие, так что парням не удастся выспаться. Выдвинув ближе к немецким позициям «секреты», сформировали несколько групп по 10 человек с задачей собрать все необходимое с убитых. Назначив своих сержантов Ермакова и Петрищева старшими групп, определил им фронт работ. Одного направил к разбитой колонне, а второго на поле между нашими и немецкими окопами. Саперов, входивших в состав групп, попросил по возможности заминировать подбитую немецкую технику. Так как немцы ее постараются вытащить и отремонтировать, а нам оно надо?! Вооружившись пистолетами и гранатами, взяв плащ-палатки и веревки, бойцы уползли. Оставив вместо себя сержанта Еремеева с бойцами прикрывать уползших, я пошел по окопам проверять, как восстанавливаются позиции.

Часть бойцов во главе с Володиным сносила погибших в большую воронку, оставшуюся на позициях противотанкистов. Остальные собирали и чистили оружие и боеприпасы. Добравшись до позиций своих пулеметчиков, увидел искавшего меня Горохова. Днем он с бойцами хозвзвода, пограничниками и новобранцами при 5 пулеметах держал оборону на левом фланге у края болота.

– Живой, здоровый! – радостно приветствовал он меня. – Наши почти все целы, правда, половина раненые, многие повторно. Рюкзак твой цел, его архаровцы охраняют. Наш обоз в целости, хоть и пострадала пара повозок во время авианалета. Батальонному досталось больше. Немцы дважды пытались прорваться у гати, но мы их при помощи снайперов и егерей остановили и отбросили назад. Снайпера и егеря почти все живы и здоровы, весточку с той стороны прислали. От двух пар пока сведений нет, но, может, они просто на место сбора опаздывают. Трое егерей, прикрывая отход остальных, погибли. Тут-то многих побило?

– Много. Тяжелый денек выдался, но выстояли. Ты, Петрович, – прервал его я, – давай принимай под свое крыло батальонный обоз и организуй ужин на весь личный состав, который с утра ничего не ел.

Что-то пробормотав себе под нос и взяв с собой 5 человек, он пошел в тыл. Добравшись до остатков блиндажа командного пункта, послал Никитина собрать по ротам данные о потерях и наличии личного состава, вооружения.

Наступившая летняя ночь скрывала наши поисковые группы, и только небольшой шум, металлический стук и периодический тихий мат в исполнении Еремеева и кого-то из бойцов, доносившийся из передового окопа, говорили о том, что работа по сбору трофеев и выносу тел павших идет полным ходом. Немцы активности не проявляли, по докладам наблюдателей, в окопах у них только дежурные пулеметные расчеты сидят и периодически пускают осветительные ракеты. И что самое удивительное, огня по нейтралке не открывают. Видно, тоже с патронами не очень, а может, тоже своих разведчиков туда пустили.

Сняв каску и присев у входа в блиндаж, стал набивать диски и рожки к своему ППД. Целый «цинк» с патронами, стараниями Никитина, дожидался меня. За день я расстрелял все, что носил с собой на разгрузке и портупее. Отовсюду по траншеям раздавался тихий шум разговоров, смеха, звяканье металла – люди отходили от ожесточения боя. Закончив с набивкой, наслаждаясь летней ночью, еще немного посидел в одиночестве, отходя от событий прошедшего дня. Перстень на пальце светил мягким, видимым только мне синим цветом. Ночное небо, усыпанное миллиардами далеких звезд, манило к себе. Относительная тишина и спокойствие вокруг, словно кокон, окутывали мое уставшее тело. Все это расслабляло и убаюкивало. Веки наливались тяжестью. Хотелось плюнуть на все, закрыть глаза и отдаться сну и заслуженному отдыху. Но увы. Дел было по горло, мысленно вздохнув, вынырнул из своих мыслей об отдыхе и пошел на НП саперов. Народ там расслаблялся, прикладываясь к фляжке со спиртом. Что ж, имеют право принять по граммульке на душу за победу, да и павших в бою помянуть. Они за день восемь человек потеряли. Сегодня минные ловушки сработали как надо, но нужно было подумать и о дне завтрашнем. Саперный старшина оказался жив, хоть и получил осколочное ранение руки. Запасов мин у них не было. Я предложил ему использовать в качестве фугасов артиллерийские снаряды, притащенные в нашем обозе. Как и что делать с ними, он знал. Мы быстро наметили места закладки фугасов. Собрав остатки своей команды, старшина увел ее в ночь.

Пока я отсутствовал, разрушенный прямым попаданием снаряда и авианалетом КП батальона, силами связистов и нескольких бойцов, был приведен в относительный порядок. Его расчистили от мусора и земли, вынесли погибших и сейчас старались восстановить связь между подразделениями и полком. Здесь меня и нашел Горохов, сообщивший, что батальонный обоз сильно пострадал, осталась лишь пара кухонь и десяток повозок, при этом в кухнях готовить нельзя, они повреждены осколками. В целости осталась только наша отрядная кухня, а в ней на всех приготовить пищу сразу не получится, только если посменно. Есть несколько ящиков с тушенкой и брикеты с гречневой кашей. Можно их и питьевую воду раздать по ротам. Патронов и «зажигалок» осталось мало, гранат нет вообще. Мин к минометам всех калибров набралось штук 300. Артиллерийских снарядов есть немного, а вот целых орудий только одно. Остальные разбиты или повреждены. Из артиллеристов уцелел десяток человек, которые пытаются восстановить еще одно орудие, снимая запчасти с поврежденных. Елена готовится к отправке раненых на полковой медпункт. Всего их около ста человек, много тяжелых. По ее докладу до утра десяток человек не доживет. Доложив, Петрович убежал контролировать раздачу пищи.

Связи с полком так и не было. Отправив телефонистов ее восстанавливать, присел на пустой патронный ящик у входа в блиндаж и решил расслабиться. Не дали! Прибежавший Никитин доложил о выполнении задания и стал диктовать ефрейтору Николаеву, единственному уцелевшему на КП, сведения для суточного донесения.