Вячеслав Сизов - Штурмовой батальон

Несколько бойцов батальона, получивших ранения в ходе операций, погибли от ножевых ранений при весьма странных обстоятельствах в московских госпиталях. Этим делом заинтересовалась контрразведка. Особенно с учетом активизации немецкой агентуры в районе официального месторасположения батальона в Мытищах. Они предложили в целях безопасности перевести наших раненых в другое место. Пришлось срочно решать этот вопрос с Третьяковым. В результате всех наших раненых перевели на лечение в «партизанский» госпиталь в Тамбове. Ну а мы вместе с группой опытных следаков от контрразведки стали искать заказчиков. И вот сегодня нашли. «Веселые», смелые, отчаянные и хорошо подготовленные для боя в ограниченном пространстве были «ребята». «Встречали» нас обстоятельно, с пулеметом, парой автоматов, винтовками, пистолетами и гранатами. Поняв, что «малину» обложили, под прикрытием пулеметчика на «рывок» пошли. Были бы обычные менты, может, у них и прокатило бы, только не на тех попали. Почти всех на месте положили. Ну да знали, на что шли. С десяток человек на тот свет отправили. Пулеметчика и тех, кто в доме оставался, пришлось гранатами закидывать. Очень уж они «сердитые» были. Долго сопротивлялись, минут десять, пока мы к штурму готовились и поближе подбирались. Двух убили и трех милиционеров из райотдела ранили. Да и после взрывов гранат еще пытались отстреливаться. У двоих потом на груди импортные «броники» нашлись. Сейчас те, кто выжил, показания дают. Нам с ними поговорить контрики не дали. Сразу в сторону отодвинули, а зря. Глядишь, болезные быстрее заговорили бы. «Ножки» тут явно зафронтовые просматриваются.

При уничтожении бандгрупп нам очень помогли ручные гранатометы. Создать подствольники сразу не получилось. Сначала использовали трофейные ракетницы. Потом пошел по пути меньшего сопротивления и вспомнил, как сделать ручные мортирки под винтовочную гранату Дьяконова. Там в принципе ничего сложного нет. Набросал эскизик, дал задание нашему батальонному КБ, а они уже выдали через две недели результат на-гора. Конечно, голимая кустарщина, но все лучше, чем подкрадываться вплотную к врагу и закидывать ее самому. Скорострельность маловата, но для меня лично главное было в сохранении личного состава.

В свое время я рассказал Третьякову идею о необходимости иметь в ротах вместо 50-мм миномета автоматический гранатомет. Он вспомнил, что во время «Зимней войны» в нескольких частях НКВД проходили испытания гранатомета Таубина, показавшего очень неплохие результаты. Я попросил нам такой достать. Нашли, и не один. Во второй декаде октября к нам поступила первая серийная партия из 10 штук 40,8-мм автоматического гранатомета Таубина-Бергольца-Бабурина АГ-ТБ образца 1938 года (АГ-2). Примерно тогда же пришла и первая партия РПГ-1 «Пчела», сделанная по моим эскизам и опытным образцам, созданным в нашем местном КБ. Все полученное мы отдали на вооружение штурмовиков бронегруппы. Им на фронте нужнее. Ну а сами до последнего времени обходились своими силами, потихоньку клепая у себя в мастерской мортирки, стараясь, чтобы в каждом стрелковом отделении был такой гранатомет.

О положении на фронте особо ничего известно не было. Единственными источниками информации были сводки Совинформбюро, редкие доклады Паршина и Козлова о деятельности на фронте их подразделений и сообщения полковника Третьякова.

Авиагруппа Паршина действовала на Вяземском направлении, обеспечивая снабжение наших частей в котле, прикрывая их с воздуха и нанося бомбовые удары по рвущимся к столице танковым колоннам немцев.

Бронегруппа Козлова действовала в районе Химок, где совместно с остатками 8-й и 25-й танковых бригад отражала атаки гитлеровцев. Была она там не одна. Лаврентий Павлович для совместных действий с бронегруппой все же выбил у ГШ гаубичный дивизион РГК. По докладам, это сильно помогло в борьбе с танковыми колоннами противника и удержании оборонительных позиций. Очень хорошо показали себя наши ремонтно-эвакуационные бригады, действовавшие в составе бронегруппы. Технари не только вывози ли и восстанавливали принадлежащую бронегруппе технику, но успевали еще и чужую прихватить, как нашу (других частей), так и противника. При этом у них постоянно возникали перестрелки с врагом, но использование бронированных эвакуационных машин (на базе безбашенных Т-28) очень помогало. Да и танкисты с минометчиками, прикрывавшие ремонтников, не зевали, накрывая своим огнем выявленные огневые точки. Та техника, что можно было восстановить в полевых условиях после ремонта, сразу же шла в подразделения, остальная вывозилась на нашу базу, где уже скопилось достаточно много битых, требующих ремонта или разборки бронированных машин и другой техники. Парни старались брать к нам только те машины, что мы своими силами реально могли восстановить. Это были танки Pz. II, Pz. III, Pz. IV, StuG III и Pz.38 (t), все модификации бронетранспортеров Sd.Kfz.250 и автотранспорт. Кстати, ремонтники наилучшим для ремонта танком считают чешский Pz.38 (t), так как он имеет довольно простой и надежный двигатель и несложные механизмы трансмиссии. Если он не горел, то, как правило, восстанавливался. В то же время практически все немецкие танки требовали гораздо более деликатного обращения.

Машины, что требовали большого ремонта, пришлось сдавать на заводы и базы ремонтно-эксплуатационного управления (РЭУ) ГАБТУ КА и сразу семи наркоматов. Специалистов по ремонту там не хватало, и их стоянки были забиты битой техникой (особенно с учетом того, что многие части после Указа Ставки теперь старались эвакуировать битую и неисправную технику, а не бросать где придется, да и деньги неплохие платили за это). Поэтому на нашу ремонтную базу и ремонтников попытались наехать и забрать от нас с передачей в РЭУ ГАБТУ РККА. Отстояли. Нарком не дал, а то бы совсем плохо было. Техники собрали много, а ремонтировать ее было бы некому. И так с запчастями плохо.

Кстати, сработала одна из моих информационных бомб, донесенных до Наркома. Третьяков совсем недавно сообщил, что по указанию Берии на танковых заводах была проведена проверка, которая подтвердила мою информацию по фальсификации количества выпущенных танков. Некоторые руководители танковых заводов доставленные с фронта подбитые и неисправные танки ремонтировали, перебивали номера, заново красили и выдавали за вновь выпущенные, чем резко повышали отчетность по выпущенной продукции, а это деньги, премии, почет и награды. За что уже поплатилось несколько директоров заводов, в т. ч. и в Ленинграде. Сработала и еще одна моя мина замедленного действия. В войсках НКВД появились подразделения «специальной службы по забивке немецких радиостанций, действующих на поле боя». Проще сказать, части РЭБ. В той истории, что я знал, они должны были появиться только через год с хвостиком, в декабре 1942 года, а тут уже активно действуют и приносят несомненную пользу.