Сергей Юрьев - Игры падших

– Ну, подожди пару-тройку лет, и всё отрастёт, – попытался успокоить её Самаэль. – Ты сама выбрала это тело. Видимо, понимала, что на вырост. К тому же разве не найдётся в этом городишке дюжины матёрых педофилов, которые всегда готовы доставить тебе удовольствие?

– Да иди ты в задницу! Не мешай отдыхать. Ты не представляешь, как трудно играть целыми днями роль примерной дочери в семействе мелкого клерка-забулдыги.

– Собственно, я не затем пришёл, чтобы читать тебе мораль…

– Ну, слава Врагу!

– Но то, что я сейчас скажу, тебе тоже не понравится.

– Ну-ка, ну-ка? – Скилла затушила бычок и снова взялась за бинокль.

– Баал и Тойфа полагают, что во время последней игры ты смухлевала и требуют, чтобы ты отдала им Красного Дракона.

– И как они его делить собираются?

– Это ты у них спроси. Может, монетку бросят.

– Или сцепятся так, что перья полетят! А может, и отдам. Толку от него всё равно с гулькин хрен. Я-то думала там непомерное властолюбие, неистребимая жажда величия, а оказалось – так себе. Мелкий интриган. В рот не возьмёшь… Пусть подавятся!

– Ну, это как-то… Не по статусу.

– А что предлагаешь?

– Да наплевать. Они к тебе-то не приходили права качать.

– И не придут. В моём Пекле им со мной тягаться бесполезно, а здесь они меня хрен найдут.

– Кстати! Твой майор так и держит оборону. Может, ты сможешь убедить его открыть сейф и отдать Нигридис? – Самаэль наконец-то открыл истинную цель своего визита.

– Кому отдать?

– Ну, Баалу, например. А лучше Тойфе! Ей подгадить – дело чести всех и каждого.

– С майором сейчас лучше не связываться. Вот лет через сто или триста, когда ему надоест быть всегда на посту, может, что-то и получится. Тут нахрапом не возьмёшь. А пока пусть все идут в пень. – Она достала ещё одну сигарету и маленькую хромированную зажигалку.

В тот момент, когда язычок пламени осветил её нежное личико, звякнуло стекло. Пуля невидимого снайпера, пробив стекло кабины, вошла ей в глаз и на выходе снесла половину черепа.

– Увидимся в Пекле. – Джордж Рэндольф закрыл ей уцелевший глаз и начал медленно спускаться вниз по стальной лестнице. Теперь Скилла, не подготовившая себе заранее запасного тела, долго не сможет появиться в этом мире. Чтобы когда-нибудь выбраться из своего Пекла, ей не обойтись без помощи кого-либо из Падших. И, разумеется, Самаэль Несравненный всегда к её услугам. Но не даром. Конечно, не даром… А сейчас стоит подумать над заголовками утренних газет. «Труп юной убийцы найден в порту города Итий». «Малолетка из Галлии резала половозрелых тёлок». «Убита кровожадная девочка-маньяк». Народу нравится. Народ жаждет крови и ужасов! Конечно, нет ничего изысканней, чем вкус ярких низменных страстей, свойственных серийным убийцам, лживым политикам, безжалостным ростовщикам, извращенцам всех сортов и генералам, что движут свои армии по выжженной земле. Но в пище важен не только вкус, но и объём. Деликатесов на всех не хватает, они достаются исключительно Равным и их приближённым. Но ведь и легион бесов надо чем-то кормить. Источник изобилия – именно народ, та людская масса, которая грешит, кается и постоянно жаждет новостей из постелей знаменитостей или с мест кровавых преступлений и вооружённых конфликтов.

10 июня, 06 ч. 10 мин., Центральная имперская тюрьма, г. Нанкин, империя Хунну

– Встань, Яо Вай. – Голос, пришедший извне, вторгся в дремлющее сознание, продолжавшее плыть средь сладких грёз, как лодка по озерной глади, усеянной молчаливыми кувшинками. – Поднимись, Яо Вай, и открой глаза.

Тёплый влажный ветер качнул заросли молодого бамбука, погнал в сторону лазурных вод золотые лепестки хризантем, всколыхнул рой серебряных колокольчиков и растаял в их переливах. Лишь душа, насладившаяся покоем и чистотой, способна без трепета и страха вернуться в мир, скованный льдом неизбежности. Лишь душа, видящая сквозь тлен бытия грядущие покой и чистоту, может переждать страдания плоти.

– Встань, Яо Вай.

Ещё есть время. Лишь повторивший трижды не терпит возражений, так пусть трижды и повторит. Ещё не смолк звон колокольчиков, и не все лепестки хризантем смешались с трепетом лазурных волн. Пусть повторит трижды.

– Встань, Яо Вай! – Кто-то снаружи изо всех сил ударил чем-то тяжёлым в стальную дверь, а потом раздался лязг отпираемых замков. – Я что – по три раза повторять должен?! – Надзиратель вошёл в камеру и поставил на стол миску с рисом и кружку с водой. – Встань и приведи себя в порядок. Через полчаса к тебе придёт очень уважаемый посетитель, а ты валяешься, как мертвец.

– Где Цзян Синь и Лянь Джебе? – спросил арестант, не поднимаясь с циновки.

– Не задавай дурацких вопросов! – отозвался надзиратель. – Вот придёт к тебе большой человек, у него и спросишь. А я кто? Я никто. – Он вышел, и стальная дверь закрылась за его спиной.

Яо неторопливо поднялся, направился к умывальнику, ополоснул лицо двумя пригоршнями воды. Уже неделю он провёл в этой камере, но здесь был просто рай по сравнению с зинданом, куда его упрятали маскатские харисы. Кружка воды и пресная лепёшка – весь дневной рацион, а на дне круглого колодца можно было улечься, лишь свернувшись калачиком. По ночам в пустыне, что начиналась сразу за воротами города Эль-Хайяр, царила такая холодина, что песок, который за день наметало в яму, остывал уже через час после заката. День начинался с того, что харис выдавал совок с длинной ручкой и следил, как узник выгребает песок из своего узилища. Пару раз Яо отказался это делать, но вскоре понял, что яма просто заполнится песком, и он сам будет виноват в том, что оказался заживо погребённым.

Здесь же было просторно – пять чи в ширину, десять в длину. На полу лежит циновка и подушка, набитая древесной стружкой, в углу маленький откидной столик, дважды в день дают по миске риса. Жить можно. Зато здесь прекратились те видения, что с каждым днём всё чаще посещали его в зиндане. Они снова были вместе… Юная Цзян Синь лучезарно улыбалась сквозь облака, вечно угрюмый Чжоу Хун озирался по сторонам, пронзая взором бесконечность, и на лицо Чань Хэ ещё не легла печать потери, трепетали на ветру седые пряди Лянь Джебе, летящей, как стрела, а Ван Бун с Лао Дуном смотрели на него с преданностью и смирением.

Всё! Дракон сослужил свою службу. Дракон должен исчезнуть. Почему-то вспомнилось изречение Учителя: «Империя создавалась, распадалась, вновь сливалась воедино, а народ хунну оставался. Все народы, что начали вместе с нашими предками путь земного бытия, уже исчезли, растворились друг в друге, их поглотил кровавый океан и вечное пламя, память о них тоже канула в небытие, а мы остались и переживём всех варваров, гордящихся своей нынешней мощью. И всё потому, что мы нашли путь к совершенной гармонии и ни разу не свернули с него…»