Сергей Юрьев - Игры падших

– А потом? – советник воспользовался тем, что она замолчала, переживая вновь посетившее её видение.

– Потом лава застыла, стало темно, и мне надо было успеть подняться, пока трещина не затянулась. Наверху было солнце, и оно не слепило меня.

– А потом?

– А потом я проснулась.

Советник некоторое время смотрел на неё, выстукивая пальцами по столешнице барабанную дробь. Ни вопросы, ни его затянувшееся молчание ничего хорошего не предвещали, и Лейла предположила, что, в лучшем случае, её теперь ожидает тщательная психиатрическая экспертиза. Что ж, сама виновата. Меньше надо было трепать языком, даже там, где, вроде бы, все свои.

– Что ж, ваша откровенность делает вам честь, – заявил советник, не меняя позы. – И часто с вами подобное случается?

– Случается…

– Насколько я понял из вашего послужного списка, подобные, не побоюсь этого слова, аномальные проявления никак не влияют на результаты вашей работы. За пять лет – ни одного серьёзного нарекания.

– Стараюсь.

– Я думаю, мне тоже надлежит обойтись без недомолвок. – Советник распрямил спину и сцепил пальцы в замок. – Никто не сомневается в вашей психической полноценности, никто не ставит под сомнение ваше служебное соответствие, и никто не подвергает сомнению вашу преданность народу, стране и Соборному строю. Я уполномочен сделать вам предложение, причём, должен заранее предупредить, отказ будет означать конец вашей карьере на любой государственной службе, согласие же может привести к совершенно непредсказуемым последствиям.

– Вы намекаете на то, что я должна рискнуть жизнью? – Лейла сделала вид, что разглядывает корешки книг. – Я и так постоянно рискую. Если надо, я согласна на всё. Тем более, как я поняла, выбора нет.

– Выбор есть всегда. – Советник усмехнулся, доставая из ящика стола увесистый том в переплёте с золотым тиснением – Нерукотворное Писание и Конституция Соборной Гардарики, объединённые одним переплётом. – Прежде чем я введу вас в курс дела, вам необходимо принести присягу и расписаться в акте о неразглашении.

– Однажды я уже присягала.

– Каждый очередной уровень секретности требует особой присяги. – Он извлёк из фолианта лист бумаги с коротким текстом в виньетке цветов государственного флага. – Прочтите это вслух, положив правую руку на Писание и Конституцию. Должен предупредить, что во время церемонии будет вестись видеозапись.

– Можно было и не предупреждать. – Она взяла листок, пробежала глазами по тексту и начала читать: – Я, Лейла Кунь, гражданка Соборной Гардарики, идентификационная карточка № 832/123667, прихожанка собора св. Мартына в г. Темрюк (приход № 36812), полномочный спецагент третьего ранга Секретной Службы Внутренней Стражи (табельный № 817/67), принимаю настоящую Присягу и торжественно…

Текст практически ничем не отличался от стандартного за исключением одного абзаца, который занимал скромное предпоследнее место: «За все свои действия, направленные на благо Великой Родины и Соборного строя, я несу личную ответственность перед Законом, Обществом и Единоверной Церковью. Ради выполнения возложенной на меня миссии я готов (а) пожертвовать жизнью, здоровьем и добрым именем».

Советник ткнул пальцем туда, где должна стоять подпись, Лейла расписалась, и невидимая ловушка захлопнулась. Собственно, можно было и не прибегать к подобным ухищрениям – просто канарейку пересадили из большой клетки в маленькую, пообещав ей усиленное питание как компенсацию за тесноту. Что поделаешь – чем выше мера ответственности, тем ниже степень свободы, которую может позволить себе гражданин, а госслужащий – в особенности. Одна из основ Соборного строя…

– Теперь я могу узнать, какого рода…

– Нет. Разумеется, нет, – поторопился с ответом советник. – Можете, но не теперь. Дело, знаете ли, не вполне обычное, и в курс вас будут вводить поэтапно. Так что ничему не удивляйтесь, хотя, я думаю, удивить вас трудно. Да, трудно… Впрочем, вам ещё предстоит пройти ряд тестов. Но лично я, знаете ли, не сомневаюсь… Кстати, не вспомните, что была за татуировка на руке у того рыбака, который имел неосторожность вам присниться? – Он явно пытался увести разговор в сторону.

– Вспомню, конечно, вспомню. Двуглавый орёл держит в когтях козла и волка, а под ними лозунг патриотического содержания.

– Какой?

– «Тот козёл и волк позорный, кто не любит строй Соборный!», – с удовольствием процитировала Лейла.

30 октября, 10 ч. 30 мин. Главный штаб Спецкорпуса

– Честно говоря, я до сих пор не могу поверить, что мы всё это обсуждаем всерьёз. – Егор Гусля, действительный тайный советник, полномочный куратор секретных служб от канцелярии Верховного Веча, обвёл тяжёлым взглядом собравшихся за круглым столом, и карандаш в его пальцах затрещал, готовый вот-вот переломиться. – Не знаю, как вам, а мне с подобной чертовщиной сталкиваться не приходилось. А вы, кстати, подумали, как Церковь отнесётся к этим затеям? Чернокнижием попахивает и ведовством, а это противоречит…

– Извините, голубчик, ничем это не попахивает, а как раз и есть ведовство, а может, и чернокнижие, – заметил генерал Ефим Сноп, командующий Спецкорпусом Тайной Канцелярии Посольского Приказа. – А Церковь наша Единоверная будет изо всех сил стараться на наши дела смотреть сквозь пальцы, потому как иерархи понимают, что любая угроза государству есть угроза Церкви, а проблемка у нас нарисовалась нешуточная.

– До сих пор, насколько я знаю, все проблемы вам удавалось решать обычными способами: шпионаж, политические убийства, подкуп, интервенция. – Тайный советник едва удержался от того, чтобы заговорщически подмигнуть.

– Да, разведка, ликвидация потенциально опасных политиков, материальное стимулирование, миротворческие операции – всё это достаточно эффективно в обычных условиях, когда нам понятно, чего добивается противник, и какими средствами он располагает. – Генерал говорил спокойно и неторопливо, как будто речь шла о мелких семейных неурядицах, которые завтра, скорее всего, будут забыты. – Но сейчас всё не так, сейчас всё гораздо серьёзнее. Сейчас мы должны хвататься за любую соломинку. Кстати, голубчик, вы думаете, я не беседовал на эту тему с иерархами Церкви? Ошибаетесь. Я говорил с несколькими постоянными членами Малого Собора, и знаете, что они мне сказали?

– Что?

– Они сказали: на всё воля Божья.

– Все?

– Большинство.

– А остальные?

– Остальные предпочли остаться в неведенье.

– Что ж, это меняет дело… – Казалось, тайный советник несколько успокоился. – И каковы последние новости?

– Есть основания полагать, что у нас несколько больше времени на подготовку, чем мы думали.

– Да?