Макс Мах - Квест империя: На запасных путях. Наша девушка. Империи минуты роковые

Камни создавали, создали, свою собственную вселенную, встроенную в объективно существующую вселенную. Создатели Камней знали о Мире много больше, чем знали аханки, люди или црой, чем знали вуспсу, достигшие своего расцвета пять тысяч лет назад. Более того, возможно, Древние немало поработали в свое время, изменяя вселенную, обустраивая ее, приспосабливая к своим нуждам. Была ли множественность реальностей чем-то изначально присущим космосу, или это был результат деятельности Древних? Точного ответа у Лики, конечно, не было, но она вынесла из своего путешествия стойкое впечатление, что здесь без промысла Древних не обошлось. Но в любом случае очевидно, что именно Камни объединяли все эти реальности в одно целое, точно так же, как соединяли «тропинками» внепространственных переходов объекты, находящиеся на огромных расстояниях один от другого.

Камни существовали долго. Тысячи, десятки, а возможно, и сотни тысяч лет они поддерживали созданную когда-то систему. И все, что находилось внутри системы, все, что являлось ее частью, было доступно воздействию и контролю Камней. Само время становилось частью этой вселенной внутри вселенной и, значит, было открыто для манипуляций Камней. Кто знает, было ли то, что видела Лика, просто «записью» событий, или Камни были способны разрывать не только Пространство, но и Время, открывая двери в прошлое так же легко, как и в иные Реальности? И то и другое могло оказаться правдой, но при этом оба объяснения были вполне «научны», хотя аханская наука на такое способна и не была.

Не наделенные собственным разумом, не обладая свободой воли, не преследуя собственных целей, Камни тем не менее жили своей псевдожизнью. Они, конечно же, не были разумны, но обладали неким подобием искусственного интеллекта. Они были нейтральны, как и положено машине, но человек, находящийся с ними в связи, вероятно, мог получить от них помощь, не универсальную, возможно, даже не эффективную, но помощь. Чего Лика не знала, так это того, как она сама вступила в этот странный союз. Почему Камни ее приняли? Единственное разумное объяснение, которое у нее имелось, связывало этот факт с Золотой Маской и тем, что произошло с Ликой в саркофаге. Это звучало логично, ведь и принцесса Сцлафш, судя по всему, прошла тот же путь. Однако был еще Вер, который являлся обычным человеком и лишь надевал на себя Серебро, точно так же, как делала это Вика.

Вообще, у Лики было немало вопросов, на которые пока не было ответов, но ни один из них не носил принципиального характера. Во всяком случае, к мистике это не имело отношения. Может быть, к эзотерике, но не к мистике. Ей интересно было бы узнать, в какой мере ее путешествие было создано ее собственной психикой, боровшейся с воздействием «Пленителя Душ», а в какой реальностью мира Камней? Действительно ли она говорила с принцессой и Ойном, и если да, то, как это возможно? С кем на самом деле она говорила? С Вером? Со своим воображением? Или с образом Вера, запечатленным и сохраненным на века в «памяти» Камней? Внутреннее ощущение было такое, что все – правда, хотя и воображение ее, судя по всему, поучаствовало в творении реальности сна тоже. И все-таки Лика чувствовала, все это происходило на самом деле, и, значит, вошедший во вселенную Камней продолжает в ней пребывать даже после того, как закончил свое физическое существование? Но если подумать, был ли этот вопрос более актуален и фантастичен, чем-то, что в ней самой проросла и стала ее неотъемлемой частью настоящая графиня Ай Гель Нор? Ведь, если верить Феде, которого она не раз расспрашивала о графине и ее памяти, матрица не содержала ничего личного. Только факты жизни, знания, но не эмоции. Но именно эмоции женщины-барса, едва ли не оборотня, так уютно устроились в Ликиной душе. И чьи же это были эмоции? Довольно заурядной, как выяснила Лика, «больной на голову» графини или ее собственными? Если кто-то и обладал таким характером, то уж скорее та, давно погибшая на Легатовых полях фурия, а не эта бледная немочь. Но тогда откуда это в Лике? Откуда?

«Узнается, – думала она. – Когда-нибудь узнается. Или нет».

Палач приблизился к контр-адмиралу на два шага, и тишина стала мертвой. Кажется, даже ветер утих, и морские волны затаились, боясь потревожить торжественную и страшную тишину. Прошелестел меч, вырванный уверенной рукой из ножен, и палач ударил. Казнимый был флотским офицером, он мужественно встретил первый удар и сдерживал себя, свою рвущуюся наружу суть, свое страдающее Я, сколько мог – три удара. Много больше, чем мог выдержать обычный человек. Но потом человеческая природа взяла свое, и он закричал. Контр-адмирал Сурайша кричал долго – пятьдесят один удар ритуальной казни – и умирал долго, платя за свое предательство всю цену сполна.

Собравшихся на площади людей его смерть ввергла в ужас. Даже ее гвардейцы побледнели – Лика отчетливо видела их лица – даже циничная, многое в жизни повидавшая Цо закусила губу, но ей самой все это уже было неинтересно. Вот сразу после воскрешения… Тогда да. Тогда она была готова сама рвать предателей на части, на мелкие куски. Своими руками. А теперь… Теперь все это было лишь формальностью, данью закону и политикой. Суд состоялся, приговор вынесен, преступники понесли наказание. Закон суров? Да, он суров. Древние традиции жестоки? О, они не просто жестоки, это просто варварство какое-то, а не традиции культурной нации. Но зато память о Королевском Суде останется жить. Ей предстоит долго тревожить сон ее подданных и ее врагов. И это правильно, потому что если она собирается вернуться – а она непременно вернется! – то свое возвращение следует готовить загодя. Политика – она и в Ахане политика. В Ахане даже, может быть, больше, чем в иных местах.

– Вероятно, ты знаешь, что делаешь, – сказала Йф.

За окнами дворца стояла глухая ночь. Даже звезд не было видно на закрытом тяжелыми снежными тучами небе, и лишь далекое зарево ярких огней столицы чуть подсвечивало оцепеневший в зимней спячке парк и нижние кромки облаков. Ночное освещение было выключено. Лика любила смотреть на темные деревья. Раньше любила, а теперь… Она только что вернулась с короткого совещания с остающимися, с теми, кто будет хранить королевство в ее отсутствие. Конкретно она говорила с нелегалами. Им предстояло уйти в Тень, и то, что она говорила Фате и ее мужу, Саару и другим кагой, не предназначалось ни для чьих ушей, кроме их собственных. Другие, те, кто будет работать в королевстве легально, даже не будут знать о том, что эти люди остаются. Официально все они улетали вместе с королевой. Впрочем, у Фаты оставались два фрегата и королевская яхта «Чуу» и маршрут, защищенный невскрываемым кодом, ключи от которого хранились у Фаты и ее мужа под очень серьезными печатями. Если возникнет необходимость…