Макс Мах - Квест империя: На запасных путях. Наша девушка. Империи минуты роковые

– Да, – подтвердил Макс. – Создается впечатление, что кто-то сознательно вывел нас из игры, и…

– …и послал, – закончил за него Виктор. – Далеко. Знать бы за что… Ладно. Посидели, по… говорили, пора возвращаться на грешную землю. Переключаемся ?

– Ты прав, – сказал Макс. – Делу время, потехе час. Я правильно говорю?

– Правильно, – согласился Виктор. – И что у нас по плану?

– По плану у нас… – ответил Макс. – L’epaule d’Athos, le baudrier de Porthos et le mouchoir d’Aramis. [81]

– Сам, что ли, будешь нарываться? – с интересом спросил Виктор.

– Ни в коем случае, – возразил Макс. – Каждый должен делать свою работу сам.

«Поздно, Клава, пить боржоми… что?! – встрепенулся внутри аназдара Варабы Виктор. – О чем это я?»

У него появилось неприятное чувство, что он что-то упустил, что-то важное, что-то такое… Но времени на самокопания не было, приключения этого вечера начинали приобретать очень нехороший оборот.

Полковник Вараба неодобрительно посмотрел на девушку, медленно идущую к ним через Дуэльное поле. Намерения фемины были самые прозаические и, учитывая контекст, понятные, как желание помочиться после выпивки.

Уже наступил вечер, и арену заливал прозрачный и яркий до крайности свет верхних светильников, погасивших звезды и превративших небо над амфитеатром в черную бездонную дыру.

Ё, только что завершивший свой седьмой бой, подошел к секундантской ложе, в которой сидели Вараба и Йёю со своей женщиной, и, облокотившись на барьер, пил вино.

«Семь поединков могут высушить даже слезы плакальщицы, – подумал Вараба, принимая у раба очередную чашу с ромовым пуншем. – Особенно в такую жару».

Конечно, семь побед это еще не рекорд – полковник помнил времена, когда его бирюзовая Йя отделала на главном Дуэльном поле Тхолана двенадцать соискателей подряд, – но все же и этот вечер не прошел зря. Особенно если учесть некоторые особенности поединков. Из семи противников Ё как минимум трое были наемными убийцами, крутыми мерзавцами, вращающимися в высшем свете Столицы и берущими на себя за деньги «долга» тех, кто не мог или не хотел выходить на арену сам. Остальные четверо были дураками, которые вообразили, что могут на равных помериться силами с самым знаменитым танцором прошлого столетия.

«Ну пусть не самым, – согласился полковник, любивший быть честным с самим собой. – Пусть он всего лишь один из лучших – младший Эй был, пожалуй, сильнее, и граф Юш тоже – но все равно, теперь таких игроков в Жизнь, как Ё Чжоййю, в империи нет».

«Мельчаем понемногу», – грустно подытожил верк и сделал новый глоток.

Но, как оказалось, он поспешил с выводами. Новая эпоха была украшена своими цветами зла. Неожиданно изменившийся характер звукового фона привлек его внимание. В слитном гуле голосов зрителей, живо обсуждавших последний бой Ё, появилась новая тревожная интонация. Абель Вараба перевел свой утомленный взгляд с чаши, которую держал в руке, на арену и увидел идущую к ним девушку.

Ни драгоценностей, ни одежды на ней уже не было. Черные, как ночь над их головами, волосы были туго зачесаны назад и заплетены в короткую толстую косу. В правой руке она держала белую лилию.

– Светлая госпожа младшая Ё, – сказал Йёю. Его интонация безупречно передала все, что он хотел этим сказать: удивление, восхищение, предупреждение . Впрочем, Вараба видел уже и сам.

В младшей Ё порода говорила, не стесняясь, во весь голос. Но не только жемчужная кровь светлых господ Ё пела сейчас для полковника Варабы свою горделивую песнь о жизни и смерти бесчисленных поколений изысканных танцоров и бестрепетных игроков в Жизнь. Причудливая игра шансов в колоде из двухсот сорока карт победила само всемогущее время, и из легенд «Ца Сахангал» [82]на арену Дуэльного поля шагнула истинная Чьёр, в чьих темно-синих глазах проницательный взгляд мог разглядеть улыбку Сча Кшачшаан. [83]

Ё повернул голову и посмотрел через плечо на свою внучатую племянницу. Ничто не изменилось в его позе, не дрогнул ни один мускул на его великолепном теле, но Вараба знал – Ё все увидел и все понял.

Девушка подошла, встала перед Ё и молча подала ему белую лилию. Вызов .

На Дуэльное поле упала тишина, и в этой мертвой тишине Ё Чжоййю выпрямился во весь свой рост и так же молча, как прежде младшая Ё Чьёр, принял цветок вместе с рукой дающей, поднес ее к губам, поцеловал тонкие длинные пальцы и, наконец, вынул из них лилию вызова. Вызов принят .

Затем Ё повернулся к Варабе и посмотрел ему в глаза.

«Позаботься о Лике», – попросили глаза Макса.

«Ты мог не просить, – ответили глаза Виктора. – Держись! Мы верим в тебя».

Ё улыбнулся улыбкой судьбы и покоя , и верк Вараба оскалился в ответ, как идущий в последнюю атаку . Так прощаются Гарретские стрелки.

Все. Мужчина и женщина плечом к плечу направились к центру выложенной из светлого дерева арены. Она была высока, всего лишь на одну пядь ниже среднего Ё, и казалась еще стройнее рядом с его исполинской фигурой. У нее были длинные красивые ноги с тонкими лодыжками и узкими ступнями, чрезвычайно женственный рисунок бедер и плеч и длинная шея. Она была прекрасна в своей юной красоте и смертоносной силе, проявляющейся в текучей плавности стремительных и точных движений.

Они вышли в центр поля и встали лицом к лицу. Поклон. Шаг назад. Первая позиция . И вот, в полной тишине, два тела взметнулись ввысь, взлетев на два, а может быть, и три метра над землей.

«Не может быть! – с ужасом сказал себе Виктор. – Это невозможно!»

Но это было. Первые строфы двух самых прекрасных песен смерти были пропеты в невозможном, но ставшем реальностью полете.

Девушка пела редкую по красоте и изысканности и уже давно не исполняемую никем из-за ее технической сложности Песню любви и печали . Семьсот восемьдесят лет назад Йи Великолепная впервые спела ее для Седьмого императора, своего жениха, правление которого в результате оказалось самым коротким в истории Ахана. Теперь младшая Ё запела ее, после почти полуторавекового перерыва, для своего деда, среднего Ё Чжоййю. И он ответил ей равной по красоте и сложности песней Охотника, вышедшего против саблезубой кошки .

«Сукин сын!» – завопил мысленно Виктор, увидев, как Макс пропевает третий и четвертый куплеты песни, считавшиеся утерянными еще в эпоху Четвертого императора.

«Это безумие», – думал Виктор, наблюдая за тем, как, стремительно вращаясь вокруг своей оси, взлетает сквозь прозрачный воздух гигантское тело его друга, как выстреливают поочередно в летящую параллельно ему девушку его ноги и руки и как парирует его выпады ногами заваливающаяся на спину смуглая фигурка.