Кирилл Шарапов - Клинсмер (СИ)

Дятла захватить живым не удалось, он застрелил жену, сына, оглушенных охранников и покончил с собой. Жаль, конечно, что не удалось его повесить, но за этот поступок я его зауважал.

- Каковы наши потери? - останавливая проходящего мимо меня капитана Людкова, спросил я.

- Семь двухсотых, почти все, кто шел следом за этим мудаком, который открыл стрельбу по собакам. Четверо трехсотых, двое очень плохи. Док сказал, что до утра не дотянут. Если бы этот ублюдок выжил, я бы его расстрелял, - зло прорычал Олег, сплюнув себе под ноги.

- Как проходит разминирование?

- Пашет, - отозвался капитан, - сам ставил, теперь сам снимает, нам повезло, что захватили именно его. Я пообещал отпустить его на все четыре стороны, если он снимет все до последней мины.

- Хорошо, - кивнув, произнес я, - пусть работает.

- Рабов когда будем выпускать?

- Вот посветлее станет и выпустим. А пока пусть под замком посидят, а то разбегутся в разные стороны и разминировать ничего не придется. А пока собирайте трофеи.

- Есть, - козырнув, ответил Олег и поспешил к парням, волочащим со склада какой-то ящик с чем-то очень тяжелым.

В шесть утра над лесом поднялся ярко красный диск, заливая поселок ярким солнечным светом.

- Пора, - произнес я, указывая Хлысту на барак для рабов.

Тот лишь кивнул и выстрелом сбил навесной замок, широко распахнул створки и отошел в сторону. Спустя минуту оттуда стали выходить люди: женщины, подростки от пятнадцати лет, несколько десятков мужчин, они шли и шли, глядя на горящее здание фабрики по производству наркотиков. Вывезти отсюда эту дрянь не представлялось возможным, поэтому я приказал снести туда все, что было на складах, пересчитать и сжечь. Туда же побросали трупы боевиков, превратив нарколабораторию в погребальный костер.

Наконец людской поток иссяк, всего набралось чуть больше сотни людей. Еще сотня была похожа на статистов, снимающихся в фильме «Ночь живых мертвецов». Они вышли последними, словно бараны, сбились в тесную кучу и покорно ждали своей участи.

- Ты прав, - кивнув в их сторону, сказал я Олегу. - Смерть для них избавление. Сажай их в машины и отвези подальше, там я овраг видел, возьми десяток мужиков из освобожденных, которые болтать не будут и подари несчастным легкую смерть.

- Палача из меня делаешь? - с вызовом произнес капитан.

- Хорошо, приказ отменяю, занимайся здесь, накорми людей, устрой их на отдых, я сам все сделаю. Только одна просьба, найди мне десяток добровольцев.

Олег виновато посмотрел на меня и, козырнув, пошел в сторону бойцов.

Пол часа спустя отобрав из рабов два десятка мужиков и покидав в кузова «нив» лопаты, моя группа, загрузив людей в два грузовика, покинула поселок. Двух десятков добровольцев не нашлось, пришлось довольствоваться десятью парнями, которые вызвались сами, но без особой охоты приказывать в этой ситуации я не мог. Мне потом часто снилось это утро, только я стоял в ССовской форме, а на груди у меня висел шмайсер, на рукаве свастика. А передо мной траншея, заваленная до краев трупами, и не рабов, трудившихся в нарколаборатории, а тысячами обычных людей. Трое из моих парней не смогли выдержать того, что произошло тем утром, и спустя неделю двое подали рапорты о переводе, а третий застрелился. Мужики, которым пришлось закапывать импровизированную могилу падали в обморок, их рвало, но ни один не бросил лопату. Это была последняя своеобразная дань умершим. Как я узнал потом, один из них закопал там жену и сына, а я не понял, почему он тогда подошел ко мне, сцепив руки так, что у него побелели костяшки и сказал единственное слово: «Спасибо». Спустя три месяца я снова увидел его, он стоял в строю новобранцев, которые были зачислены в ООНК.

В захваченный поселок мы приехали под вечер, меня шатало от усталости и от пережитого ужаса. Олег, как заботливая мама, помог мне выбраться из машины и отвел в тень. Я ненавидел этот мир и себя во главе него.

- Выйди на связь с воеводой, передай что объект ликвидирован, - попросил я его.

- Уже сделано, - отрапортовал он, - нам вынесена благодарность и ждет премия. Так что пора домой.

- Сейчас немного отдохну и поедем, хотя ехать в ночи - не самая лучшая идея.

- Согласен, - кинул он, - переночуем здесь?

- Пожалуй, а на рассвете тронемся.

Он отдал честь и пошел распоряжаться о ночлеге. Я думал, что бывшие рабы будут роптать, ведь они должны ненавидеть это место, но те послушно приняли наше решение. Оказалось, что Олег сделал все даже лучше, нежели просил я, погрузил тела погибших бойцов в «нивы», а трофеи в один грузовик и, как только закончилось разминирование дороги, он отправил груз во Владимир, выделив в сопровождение десять человек. У Дятла оказался неплохой бар и вечером я напился до зеленых чертей, по пьяной лавочке приказал расстрелять минера и тех двоих, которых мы взяли в плен в бою возле поселка земледельцев. Получив от капитанов отказ, выдернул «валькирию» и был скручен собственными бойцами и уведен в дом.

На утро страшно болела голова, но желание пристрелить этих ублюдков ушло. Я наблюдал за погрузкой людей в два оставшихся грузовика, когда за моей спиной послышался женский голос:

- Влад?

Я оглянулся, позади меня стояла женщина, на вид ей было двадцать пять, но с таким же успехом могло бы быть и восемнадцать, в этом новом мире люди стареют рано. Очень худа, уставший взгляд, глаза большие серые и очень глубокие, в них теплится надежда. Волосы грязные, но когда-то были пшеничного цвета, ростом с меня. Мне ее лицо показалось смутно знакомым. Да, она очень похожа на девушку из моего сна, ту, которую я нарисовал последней.

- Это вы мне? - спросил я, повернувшись к ней.

- Вы ведь Владислав Мазин?

- Вы обознались, меня зовут Власом.

- Нет, - еще раз упрямо мотнув головой, произнесла она. - Неужели вы меня не помните? Я младшая сестра Алексея Осипова, Юля, а Влас - это твое прозвище, я его придумала, когда была маленькой. Мне было тяжело выговорить Владислав и я сократила до Власа.

- Вы хотите сказать, что знаете кто я?

- А ты не помнишь? - от удивления ее глаза стали еще больше и круглее. - Ой, простите, я на «ты», хотя правильнее на «Вы».

- Нет, все хорошо, пускай будет «ты». Я девять лет лежал в коме, и не помню, кто я. Все, что смог вспомнить, так это прозвище. - Об умении стрелять, драться, убивать, я решил ей пока что не говорить. - Юля, вы не откажитесь сесть в мою машину? Думаю, нам есть о чем поговорить.

- А я не стесню ваших бойцов?

- Сегодня кроме меня и вас там будет только водитель. Видите ли, я потерял сегодня девять бойцов, так что пустых мест в машинах навалом. Идите вон к той «Ниве», - указал я на головную машину, - там за рулем лейтенант, зовут Виктором, скажите, что поедете с нами. Да, и передайте ему, чтобы закруглялись, через пять минут отправляемся.