Кирилл Шарапов - Клинсмер (СИ)

С Викой поступили гуманно, не знаю, чем руководствовался новый Князь, но через три дня бывшую медсестру просто изгнали из Княжества с запретом раз и навсегда вернуться во Владимир. Об этом мне рассказал охранник, который теперь круглосуточно сидел у моей двери. Юля даже не упомянула этот случай, я же решил тоже ничего не говорить по этому поводу.

Навещали меня часто, пару раз заезжал Князь, узнавая, как идут мои дела, рассказывал последние новости большого мира. Чаще всего новости были неутешительными, план Кощея рухнул, но, видимо, на этот случай у бывшего спецназовца был другой план. Рязань намертво сцепилась с соседями, бои не затихали. Иваново продолжило грызню с Ярославлем и дожимало его. По мнению Князя, если Ярославлю не помочь, то Ивановцы его задолбают. Но у Владимира не было сил оказать подобную помощь, несколько отрядов, посланных на помощь Ярославцам, на какой-то момент заставили весы замереть в шатком равновесии. Тверь опять сцепилась с Питерцами, но Тверскому Княжеству при помощи Москвы удалось одержать несколько крупных побед, к тому же Архангельцы не замедлили воспользоваться ситуацией и двинули на Питер войска. Пришлось Питерцам отступить, оставив Твери несколько выгодных и стратегических объектов.

Но чаще приезжали ребята из отдела. Николай временно занял пост заместителя ООНКа, и помогал Олегу с текучкой. Они обычно появлялись вместе, в сопровождении Игната, Дмитрия, Виктора, Сергея и Тараса. О работе старались не говорить, правда иногда спрашивали совета. За месяц они набрали людей и приступили к их обучению. Обескровленный ООНК зализывал раны. Спустя неделю после того, как я очутился на больничной койке, ребята нашли человека, который пытался меня угробить. Правда во время задержания парень застрелился и остался для всех Иваном Шаевым. Кто он и на кого работал, узнать не удалось. Разве что на плече у него был выжжен череп. Только одно странно, ожег, по словам Олега, был свежим, а это значит, что парень даже не закончил курс молодого бойца в тренировочном лагере Кощея, который клеймил своих солдат, когда они только приступали к тренировкам.

Я потихоньку выздоравливал, через месяц, как и обещал Александр Анатольевич, с меня сняли гипсовый каркас. Для меня этот месяц превратился в кошмар. Зуд под гипсом был настолько нестерпим, что я даже прекратил спать, я вертелся в надежде почесать спину, но мой саркофаг был хорошо подогнан и не давал мне возможности лишних движений. Наконец, с меня сняли гипс и разрешили вымыться. Хотя вымыться - это сильно сказано, меня положили на стол, покрытый клеенкой, и принялись вытирать мое тело губкой. Но как же это было приятно. Я чувствовал, как проходит зуд, который не давал мне спать. Впервые за две недели я смог нормально выспаться. А на следующий день попытался встать. Я с радостью скакал на костылях по этажу. Так было приятно пробежаться даже на костылях после месяца вынужденного заточения. Пока что пришлось пользоваться костылями - ребра и нога сломанная в двух местах еще не до конца срослись, хотя раны от осколков затянулись и стали багровыми рубцами. Надо сказать, нашпиговали меня осколками по полной программе, только чудом два из них не задели сердце, три прошли в непосредственной близости от позвоночника, один едва не пробил печень, остальные застряли в спине. Осматривая себя в зеркало, я пришел к выводу, что доктор, который меня оперировал, прав - я счастливчик. Мне очередной раз удалось улизнуть от смерти. Голова закружилась и я рухнул обратно на койку. Один осколок, угодивший мне в голову, так и не смогли вытащить и это сильно беспокоило врачей. Теперь, когда я пошел на поправку, мне предстояла новая операция.

- Если его не извлечь, - произнес Александр Анатольевич, то ты умрешь или станешь инвалидом, что, пожалуй, еще хуже смерти, а так у тебя появится шанс. Все, больше тянуть нельзя, сегодня вечером тебя будут оперировать.

Как он и обещал, вечером за мной пришли. Оксана еще в обед обрила мне на лысо голову, хотя ей приказали сбрить только место вокруг шрама, но по моей просьбе она сбрила все.

- Удачи, - ласково проведя ладонью по моей щеке, произнесла Юля и отвернулась, попытавшись скрыть блеск в глазах.

Двое санитаров переложили меня на каталку и повезли в операционную. Вскоре наркоз отправил меня в страну грез. Мне снился странный сон, похожий на те, что я видел в тренировочном лагере. Я стоял на смотровой площадке и смотрел на Клязьму. Была весна, и только что начался ледоход, льдины наскакивали друг на друга раскалывались и неслись дальше мелкой ледяной крошкой.

- Поток наркотиков в город резко снизился, - услышал я за своей спиной знакомый голос. - И это только твоя заслуга и группы «Тень». Я не верил, когда ты пришел ко мне и сказал, что наркодельцам нужно дать адекватный ответ. Но прошло пол года и в городе фактически нереально найти тяжелых наркотиков, цены настолько взлетели, что даже состоятельному человеку не по карману купить их. Я не говорю о подростках.

- Семен Борисович, - произнес я, не оборачиваясь, - работа не закончена, во время последней операции мы потеряли двоих бойцов, в группе осталось всего пять человек, двое ранены, на нас насели милиция и ФСБ, мы многое сделали, но теперь пора остановиться. Дальнейшие действия приведут к полному уничтожению группы. Придется временно прекратить акции. Я понимаю, у вас на носу выбору в думу, и вы хотите использовать нас как козырь в борьбе за власть. Но я не буду политической марионеткой.

- Никто тебя и не просит быть марионеткой, - ответил невидимый собеседник, - выборы только летом, подбирай замену ребятам, я предоставлю тебе всю владимирскую базу партии. Готовь бойцов, и к лету группе «Тень» придется возобновить свою деятельность.

- Хорошо, - повернувшись, произнес я, глядя на невысокого лысеющего человека худого даже в толстой зимней одежде. - Но не раньше лета, мне понадобится дать новичкам полный курс. Из стариков в группе остался только Алексей Осипов и я. Поэтому не трогайте группу и меня раньше лета.

- Договорились, - пожав мне руку, произнес собеседник и, развернувшись, пошел прочь по заснеженной аллее. Спустя минуту к нему за спину пристроились два телохранителя, скучавших до этого на лавочке метрах в сорока от места разговора.

В себя я пришел, когда на улице было утро. Юля спала, развалившись в старом кресле, принесенном специально для нее из кабинета глав врача. Я не стал ее будить, только машинально провел рукой по волосам. Но рука наткнулась на бинты. Интересно, удалось ли хирургу извлечь осколок или у меня еще впереди жизнь инвалида? Это страшило меня больше всего: смерти я не боялся, а вот инвалидом стать не желал. На этот случай я всегда знал, что в тумбочке рядом с кроватью лежит заряженная «валькирия». Смерть в любом случае лучше. Но на данный момент я просто отбросил эти мысли и радовался солнечному дню. Весь сентябрь шли дожди и небо было затянуто тяжелыми серыми тучами, это был первый солнечный день за последние четыре недели. Я просто лежал и любовался солнечными лучами, красиво играющими в Юлиных золотых волосах. Иногда нужно попадать в больницу, чтобы отдохнуть от работы и вспомнить, что на земле есть столько красивых вещей. А красивые вещи просто необходимы людям с моей профессией, они должны напоминать, за что мы сражаемся.