Кирилл Шарапов - Клинсмер (СИ)

- Только для троих, водитель свободен, я к нему претензий не имею, но скорее всего ему нужно искать новую работу, трусам в дружине не место.

- Хорошо, - наконец, справившись с собой, произнес лейтенант, - мы забираем их и завтра в двенадцать часов проведем заседание трибунала.

- Вы не поняли, лейтенант, я требую правды здесь и сейчас, если вы не можете осудить их, это сделаю я.

Лейтенант окончательно растерялся.

- Я не уполномочен рассматривать подобные дела. Их судьбу может решить только трибунал «Витязя».

- А нас к стенке ставить можно без суда и следствия? - грозно спросил я. - Короче, вызывайте дежурного по городу и запрашивайте инструкции. С моей стороны свидетельствую я, моя невеста и, скорее всего, водитель. Ты готов дать показания? - обернувшись, спросил я у перепуганного парня.

Тот, не найдя сил ответить, только кивнул.

- Хорошо, я свяжусь с майором. - И лейтенант отправился к своей машине.

Кто-то из моих бойцов принес уроненную Юлей куртку и заботливо накинул ей на плечи, усадил в машину и даже налил горячего кофе из термоса. Она сидела и растеряно смотрела по сторонам.

- Прости меня, я должен был тебя послушать.

- Ничего, я понимаю, - устало произнесла она, - просто хочу домой.

- Лейтенант, запишите показания и пускай мои ребята отвезут девушку домой, нечего ей здесь делать.

Спустя пять минут все было кончено, лейтенант записал Юлины показания и ООНКовская «нива» унеслась к моему дому, оставив сержанта и двоих бойцов.

- Сейчас приедет капитан, - произнес лейтенант, - может, лучше, когда девушки уже здесь нет, сделаем все по закону, пусть их судит трибунал.

- Ты что, думаешь, я перед ней красовался? Блин, смотри какой я крутой, трех «витязей» по моему слову к стенке поставят? Я просто шел ужинать, так получилось. И я хочу правды. Этот, со сломанной рукой, ударил самое дорогое, что у меня есть, мою невесту. Этот, - я кивнул на сержанта, - разрешил им нарушить закон, этот, - я кивнул на третьего, хотел ее изнасиловать и только водитель робко вякнул, но его даже не услышали. Я хочу правды. Мне наплевать, что он обидел меня, кстати, девушка, которая уехала, вольнонаемная сотрудница «Витязя».

- Да, я видел ее в отделе и от этого мне еще больше не по себе, - признался лейтенант.

Поняв, что меня не переубедить, он пошел к своей «ниве», где уже сидел допрошенный водитель, двое одинаковых показаний ему было выше крыши. Капитан появился минут через двадцать. Надо отдать ему должное, он оказался посообразительней лейтенанта. Быстро прочитав показания и задав мне несколько уточняющих вопросов, он принял решение.

- Выездное заседание трибунала, в лице капитана Осокина и секретаря лейтенанта «Витязя» Артура Кузнецова, приговаривает сержанта Васильева и рядовых Кольцова и Щербакова к высшей мере наказания - расстрелу. Привести приговор в исполнение.

Трое «витязей», приехавших с капитаном, шагнули вперед, передергивая затворы.

- Мужики, да вы чего? - стоя у стены, произнес сержант. - Мы же свои.

- Вот таких «своих» нужно в первую очередь убирать, вы - падаль, бросившая тень на все подразделение. Из-за таких как вы... - он хотел еще что-то сказать, но только махнул рукой. - Огонь, - скомандовал капитан.

Длинные очереди распороли ночную тишину. Три тела мешками повалились на землю, забрызгав кирпичную стену кровью.

- Вы довольны? - обратился ко мне Осокин.

- Нет, не доволен, - произнес я, - просто закон восторжествовал. Капитан, мне кажется, я встречал в каких то документах вашу фамилию.

- Да, я подавал заявление на перевод в ООНК.

- Подъезжайте завтра, я прикажу поднять документы, - садясь в только что подъехавшую «ниву» ООНКа, сказал я. - Нам нужны смелые и решительные люди.

Прямо при нем я связался с отделом и приказал завтра с утра поднять анкету на перевод капитана Андрея Осокина.

- Все, завтра, капитан, вас ждут в отделе кадров. А мне пора. У меня невеста дома.

- Всего хорошего, товарищ полковник, - отрапортовал капитан.

- Надеюсь, увидеть вас в ОННКе, - произнес я на прощание. - Поехали.

Машина рванула с места и уже через две минуты остановилась у моего дома.

- Товарищ полковник, мы вам еще нужны? - спросил сержант.

- Нет, возвращайтесь обратно в отдел, придется, правда, написать рапорт о происшедшем.

- Ну, это не проблема. Напишем, комар носу не подточит. Вы все правильно сделали. - И машина, взревев, унеслась в ночь.

- Не стоило сегодня выходить, господин полковник, - увидев меня, произнес охранник.

- Ты прав, не стоило, - сказал я, заходя в лифт.

- Ох, Влас, я так испугалась, - едва я открыл дверь, бросившись мне на шею, произнесла Юля.

- Все кончено, - произнес я устало, - прости меня, я был неосторожен.

- Ничего, главное, что ты жив и мы вместе.

К вопросу о напавших на нас «Витязей» она предусмотрительно не возвращалась.

- Я никому не дам тебя в обиду, - прошептал я в ответ. - А теперь давай спать, а то еле на ногах держусь.

- Конечно, я уже разобрала постель, - улыбнувшись, произнесла она и, тряхнув своими золотыми волосами, пошла в сторону комнаты.

Едва я опустил голову на подушку, как глаза мгновенно закрылись, и уже через пару минут я спал.

Я шел по ночному Владимиру, тому, который помнил и который мне постоянно снился. Улицы ярко освещены, нигде не видно блокпостов, теплая, летняя ночь, навстречу мне идут красивые девушки, они смеются и кричат мне что-то, но я не слышу, я целеустремленно иду к неизвестной мне цели. Впереди меня идет парень, на нем камуфляжная куртка, штаны, высокие десантные ботинки, он не оборачивается, но мне кажется, что я его хорошо знаю. Я ускоряю шаг, чтобы догнать его, но он тоже прибавляет шаг, и дистанция остается прежней. Я кричу, чтобы он подождал, но парень не слышит и идет, идет к цели, которую знает он один. И я иду за ним. Он останавливается у подъезда панельного девятиэтажного дома. Я оглядываюсь, это место мне хорошо знакомо, я жил здесь, здесь прошла моя юность, здесь жили мои друзья и человек который... Стоп. В этом подъезде живет человек, который разговаривал со мной на смотровой площадке. Его зовут? Его зовут... Память упорно мне не хочет подсказывать его имя. Его зовут?

- Семен Борисович, - слышу я голос у себя за спиной и вижу, как из машины выходит мой собеседник, а к нему спешит невысокий парень лет двадцати с наголо бритой головой.

- Верно, его зовут Семен Борисович, - сказал я сам себе.

Парень, который привел меня сюда, вытянул руку и указал на говоривших. Его я по-прежнему видел только со спины.

- Он стал слишком самостоятелен, - произнес Семен Борисович, - последние две акции он провел не согласовывав с руководством, то есть со мной.

- Вы хотите его устранить? - спросил бритоголовый парень.

- Да, он становится опасен, - кивнул его собеседник.