Александр Громов - Язычник

— Я просто считаю.

— Да-да, наслышан о твоем феномене. Так что насчет законопроекта о реформе налогообложения внешнего товарооборота?

— Выгоднее принять его.

— Думаешь, это успокоит оппозицию?

— Наоборот, раззадорит. Мы заманим их в ловушку. Упрощая, скажу: кое-кто решит, что правительство теряет бразды. С вероятностью восемьдесят семь процентов еще до конца года в парламент поступит законопроект о беспошлинной торговле с Твердью и планетами Унии. После этого мы проделаем следующую комбинацию… — В немногих словах Эрвин обрисовал суть комбинации. — В итоге вы получаете полную поддержку Лиги, ваши противники идут под суд как последние шкурники и обиралы, и оппозиция даже не пикнет, когда вы заморозите закон о реформе налогообложения.

— А рейтинг? — спросил Сукхадарьян, с интересом глядя на Эрвина.

— Первоначально снизится, — признал тот, — но вновь вырастет, чуть только народ почувствует, что на самом деле вы в оппозиции к Лиге. Мы осторожно дадим ему это понять. Затем предстоит еще одна комбинация — уже с руководством Лиги. Там тоже понимают: национальный лидер недолго пробудет таковым, если не будет фрондерствовать, а силовое решение — это всегда на крайний случай. Морковка свободы — очень красивая морковка.

— А народ — тот осел, который вечно идет за нею? — рассмеялся президент. — Негуманно отбирать у ребенка игрушку, не так ли?

— Прежде всего — вредно…

После того разговора президент оставил Эрвина при себе, а Сигурдссон получил новый пост — и потерял его спустя год. Бедняга так и не понял, что в кадровом решении президента, подсказанном ему опять-таки Эрвином, не было ничего личного — просто голый математический расчет. Хотя — почему бедняга? Эмигрировал, остался жив-здоров… Уцелел ли бы он при перевороте Прая — еще бог весть. Совсем не бедняга!

Никакого укола совести Эрвин не ощутил ни тогда, ни впоследствии, но совсем не потому, что был политиком. Он им не был.

Он был вычислителем.

С тем же интересом он мог бы вычислять что угодно — хоть прочность турбинных лопаток, хоть давление в геологических пластах. Была бы интересна задача, имелось бы достаточно данных…

Их не хватило для расчета поведения язычника, управляемого мозгом Кристи.

Но их более чем хватало для Иванова.

Достичь острова успели часа за два до заката — уйма времени, чтобы добыть себе пищу, найти пресную воду и кое-как устроиться на ночлег. Сырое мясо «зайца» чуть было не полезло из Иванова обратно.

— Глотай по чуть-чуть и делай перерывы, — посоветовал ему Эрвин. — Водой запивай. Можно еще заедать ягодами, но не перестарайся. Понос будет.

Иванов издавал нечленораздельные звуки. Эрвин оставил его в покое — сам оклемается.

Не было ни сил, ни желания искать подходящие сухие ветки, строгать палочку и пытаться вытереть огонь. Не было даже сил отмыть с тела грязь. Нагребли под себя листьев и мха и отключились.

С первым лучом солнца Эрвин проснулся, чувствуя себя выспавшимся, и растолкал Иванова.

— Сегодня идем дальше.

— Уйди…

— Могу и один уйти, — сказал Эрвин. — Только при этом мои шансы серьезно уменьшатся, а у тебя их и вовсе не будет. Разве что останешься тут робинзонить. Хочешь?

— Ты тупой, что ли? — возопил, продирая глаза, Иванов. — Я не в том смысле «уйди»…

— Да я понял. Ты готов идти дальше?

— А что, обязательно надо идти сегодня?

— Обязательно.

— Ну… готов.

— Тогда проверь свои мокроступы и сплети еще одну пару. Сможешь? А я немного прогуляюсь.

Он исчез в лесу, прежде чем Иванов успел наговорить каких-нибудь совершенно излишних слов. Нашел в долине ручья заводь и с наслаждением помылся. Он помнил этот остров — небольшой и в целом довольно уютный, но без горячих источников. На протяжении жизни профессиональная память подводила Эрвина столь редко, что эти случаи можно было пересчитать по пальцам, и каждый случай был вопиющим безобразием. Вот и сейчас Эрвин шел туда, куда подсказывала ему память.

В тесной лощине, где лоза-убийца, душащая деревья, заплела целую рощу, он долго выбирал подходящую тонкую лиану и наконец срезал то, что показалось ему пригодным. В качестве страховочной веревки лиана не годилась, но этого от нее и не требовалось. Смотав приобретение и найдя на осыпи подходящий небольшой камень, Эрвин вернулся к Иванову.

Тот как раз заканчивал второй мокроступ — с виду вполне надежный. Напарник Эрвина уж точно не был неумейкой. Другой бы подумал, что он быстро учится, и возрадовался сдуру.

— Это чего? — спросил умейка, уставившись на лиану.

— Ты видишь, — лаконично ответил Эрвин.

— А-а, веревка. Понял. Вещь.

Эрвин молча привязывал камень к концу лианы.

— Ну вот, — сказал Иванов, — закончил. Вроде ничего. Глянешь?

— Примерь.

Иванов споро привязал к ступням мокроступы.

— Встань, походи немного… Ага, вижу. Норма. Теперь еще шесты новые сделать, и можно идти.

— А чего это у тебя?

— Одно полезное приспособление, — пояснил Эрвин. — Показать, как оно работает? Гляди.

Отпустив на метр конец лианы с привязанным камнем, он раскрутил его над головой, понемногу отпуская. Иванов втянул голову в плечи, когда камень с жужжанием пронесся над его макушкой, и, кажется, хотел что-то сказать, но в этот момент Эрвин подался вперед. Захлестнув ноги Иванова, лиана несколько раз обвилась вокруг них. Сейчас же последовал рывок — и туловище упало на лесной сор, взбрыкнув спутанными ногами.

Эрвин немедленно наступил на запястье руки, тянущейся к карману за осколком обсидиана.

— Не дергайся, — сказал он. — Возможно, я не убью тебя. Но ты должен сказать, и на этот раз без вранья, зачем я понадобился Лю Цаоши.

— Сойди с руки, — спокойно попросил Иванов.

— Что, больно?

— Если я скажу, что да, то ты скажешь, что можешь и больнее. Тогда даже не знаю, что я с тобой сделаю. Сойди и развяжи меня. Я расскажу.

— Я слушаю.

— С руки-то сойди, а? Больно ведь.

— Могу и больнее, — усмехнулся Эрвин, но сошел. — Нет, ты уж полежи, не вставай. Говорить ты можешь и лежа.

— Ладно, — проворчал Иванов. — Чего уж теперь, раз ты такой догадливый… А кстати! Раз уж ты такой догадливый, то должен и сам знать, для чего ты понадобился Большому Лю. Знаешь ведь?

— Хочу услышать это от тебя.

— Услышишь, услышишь… Он хочет тебя в свою команду. Считай, что это его слова и что я уполномочен пригласить тебя, Густав-Эрвин. Я так понимаю, ты не против?

— Маскарад зачем? — спросил Эрвин, отступая на шаг и давая возможность Иванову распутать ноги. — Проверка квалификации?

— Ага… Вдруг ты чокнулся на своем острове? От одиночества с людьми всякое бывает.