Александр Громов - Язычник

— Видишь — отдыхаю.

— Гениям тоже надо расслабляться, а?

Эрвин опять смолчал. Пососав трубочку, Джанни оглядел бар, задержав взгляд на группе девушек перед стойкой, и вновь обратился к Эрвину:

— Кое-кто называет тебя выскочкой.

— Только кое-кто или многие? — Эрвин поднял бровь.

— Ну… пожалуй, многие, — признал Джанни.

— Имеют право.

— Прости, дружище, но ведь всем известно, что ты вылез из дыры… Только не обижайся.

— Ошибаешься, — холодно сказал Эрвин.

— То есть?

— Я не вылезал из дыры — я из нее вырвался. Как пуля. И уж конечно, не для того, чтобы остановиться в полете.

Джанни помолчал, подумал и решил не развивать эту тему.

— Болтают, будто ты ходишь на университетские лекции как вольнослушатель, — проговорил он.

— Устаревшая информация. Уже не хожу.

— Надоело?

— Самому быстрее. Лекции — для дебилов. Профессор два часа толчет воду в ступе. Сам давно мохом зарос, ошибки лепит. Я указал на одну — слово за слово, скандал вышел. Другой бы на его месте спасибо сказал, а этот велел не пускать меня на лекции. Оно и к лучшему.

— Экономика? — заинтересовался Джанни. — Теория управления?

— Прикладная математика.

— Ну, это одно и то же.

— Конечно. Как жидкость вообще и этот коктейль. — Эрвин не отрывался от трубочки, пока не опустошил стакан наполовину. — М-м, вкусно.

— Не могу поверить, что ты сам не захотел устроить тот скандал, — заявил Джанни. — Ты ведь все просчитываешь, а свое поведение в особенности. Как это называется… забыл…

— Нормативный анализ.

— Вот-вот, он самый! Скажешь, скандал вышел случайно?

— Не скажу.

Собеседник Эрвина помолчал. Вздохнул.

— Ладно, сдаюсь. Из тебя ведь не вытянешь, зачем это тебе понадобилось… И все-таки ты выглядишь плохо.

— Ничего удивительного, — согласился Эрвин. — Чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что человек вообще не создан для мыслительной работы. Вот тут у него, — он постучал себя по лбу согнутым пальцем, — не тот инструмент. Любое устройство будет выглядеть неважно, если эксплуатировать его не по регламенту. Нам бы еще по веткам прыгать, а мы прыгаем с планеты на планету, лезем куда-то… Почему? А так уж устроены — с врожденным дефектом. Мним о себе больше, чем следует. Пупы Галактики! Распространяться вширь — это мы можем, хотя и плесень на это способна.

— Зачем же обязательно скакать по веткам, — возразил Джанни. — А если, к примеру, фермерствовать?

— Не вижу разницы, — высокомерно ответил Эрвин.

— Значит, ты эксплуатируешь свое устройство не по регламенту для того, чтобы относиться к себе адекватно?

— И для этого тоже… Слушай, очень хорошая жидкость. — Эрвин со скворчанием всосал остатки коктейля. — Надо еще взять. И хватит обо мне.

Взяли еще по «сколопендре». Джанни откровенно разглядывал стайку девушек у стойки. Эрвин рассматривал коллоидную многоножку в своем стакане, тихонько хихикал, и можно было предположить: сию минуту он что-то рассчитал в уме, и суетливые движения многоножки подтверждают правильность расчета.

— Тогда давай о девчонках, — предложил Джанни. — Кстати, у тебя в роду не было итальянцев?

— Понятия не имею.

— Уверен, что не было. А я чистокровный. Я без женщины долго не могу, больной делаюсь. Видишь вон тех у стойки? Что скажешь о них?

Эрвин с минуту разглядывал девушек. Заметив, что на них обращают внимание, те зашептались и захихикали.

— Вторая справа, — сказал наконец Эрвин. — Та, что с каштановыми кудряшками. Из расчета минимизации суммарных потерь — она. Вероятность ошибки не более двух процентов.

Джанни сделал разочарованное лицо.

— Она самая некрасивая…

— И вдобавок шлюшка. Никаких хлопот. Угости ее выпивкой, и она твоя.

— Ты высчитываешь то, что и без расчетов ясно.

— В девяти случаях из десяти так оно и есть, — признал Эрвин. — Но десятый случай всякий раз убеждает меня в том, что мой метод эффективнее. У тебя просто недопонимание. Попробуй сформулировать то, что тебе на самом деле надо.

— Я думал, ты посоветуешь мне оптимальную стратегию…

— Оптимальная стратегия в этой игре — вообще не играть в нее.

— Ты забыл, что я итальянец.

— Ладно. Какую бы девчонку ты хотел? Ту блондинку, что посередине?

— Неплоха, верно?

— Смотри, как она держится. Это особь альфа в женской стае. Она прекрасно знает себе цену, хоть и ошибается. Эта не станет торговать собой в розницу — только оптом. Допустим, ты готов пойти на серьезные отношения. Но взгляни трезво: сейчас ты можешь предложить ей только свое будущее, и можно надеяться, что она на это согласится. Но она же тебе его и испортит. Вы оба останетесь в проигрыше.

— Ты ее знаешь, что ли? — недоверчиво спросил Джанни.

— Я ее вижу, — отрезал Эрвин.

— В первый раз?

— Угадал.

— И уже успел рассчитать? Как?

— Детальки, штришочки — это параметры для расчета. Их достаточно. Был бы математический аппарат. А он есть.

— Говоришь, можно надеяться, что согласится? — оживился Джанни.

— При оптимальной стратегии вероятность тридцать один с половиной процент. И даже тридцать три, если ты причешешься и перестанешь вертеться. Но если она согласится сопровождать тебя, то только на Терру. Ей нужно все и сразу. Такие не ждут. Притом она не командный игрок и не пожертвует для тебя ничем, полагая, что с самца довольно права пользования ее телом.

— Почему бы и не на Терру? Я и сам подумывал…

— Хлябь, — сказал вдруг Эрвин. Позднее он много раз клял себя за то, что позволил алкоголю развязать себе язык при Джанни Риццо.

— Что? — не понял Джанни.

— Хлябь. Планета Лиги. Ты можешь остаться здесь, можешь мечтать о Терре, а я переберусь на Хлябь.

— А холодный компресс на голову тебе не поставить? Это дыра.

— И Новая Бенгалия — дыра. Только благоустроенная. Хорошее место, чтобы доживать остаток жизни, когда уже понимаешь, что все позади и ничего не изменить. Здесь все довольны, хотя, если копнуть, никто не доволен. А круто повернуть руль — кишка тонка. Так и живут, небо коптят.

— А Терра?

— Ждали тебя там, как же…

Может, Джанни Риццо и был чистокровным итальянцем, но о девчонках в этот вечер он больше не вспоминал. Он заказал еще два коктейля. А когда пришло время, заказал себе билет на Хлябь.

Следовало ли насторожиться? Пожалуй, нет. Поначалу — точно нет. Риццо был мелкой фигурой без свойств человека-переключателя и человека-катализатора, от него почти ничего не зависело. Мозг Эрвина занимали игроки куда большего калибра. Работая на Сигурдссона, а затем на Сукхадарьяна, ему приходилось держать в уме многое и многих. С кем вступить в союз, от кого дистанцироваться, кого приручить, а кому нанести внезапный удар. И когда его нанести. Выигрывает тот, кто видит дальше и играет на опережение.