Федор Березин - Флаги наших детей

— Так зачем же мы тренировались на совместимость? — Бывший наемник Герман Минаков начал злиться.

— Повторяюсь, Герман. Вы завяжете бой с их спецназом. Ваша цель не уничтожить их, хотя это, разумеется, было бы здорово. Ваша цель — заставить их стянуть силы. Принцип хорошего тактика, сосредоточение на главном направлении, так?

— А зачем?

— Правильный вопрос. — Шикарев опустил глаза и начал бесцельно водить световым пером по экрану микрокомпьютера. — Тут такое дело, Герман. Мы могли бы вас самих использовать в качестве пушечного мяса. Ничего не ведающего и ничего не понимающего. Но тут, помимо всего прочего, идет столкновение принципиальных позиций. Мы сейчас занимаемся несвойственным русской армии делом, правда?

— В смысле?

— Во всех войнах прошлого, от Первой мировой до Чечни и прочего, наши стратеги никогда не считались с потерями. Точнее, судьба отдельного солдата-офицера никого не волновала. А вот наши сегодняшние враги, например, всегда очень тщательно относились к спасению отдельных пилотов. Сейчас весь наш текущий сыр-бор идет из-за спасения маленького отряда. И даже не просто маленького отряда, а отряда, уже выполнившего свою задачу. Во времена происходившей сто — или почти сто — лет назад Отечественной это бы, наверное, было неслыханно. «Сделал дело — гуляй смело!» — вот как сказали бы тогда. В том плане, что выбирайся из передряги как хочешь. Выберешься — орден на грудь! Нет — памятник! И вечная слава! Сейчас мы, спасая этих людей, возможно, положим гораздо больше. Ну что же, наверное, пора менять ориентиры?

— Мы не сильно отвлеклись? — почти грубо вставил словечко Герман Минаков.

— Нет, несильно, — сказал Сергей Шикарев, не прерывая черчения каракулей. Так вот, мы могли бы использовать вас в качестве пушечного мяса. И честно говоря, я до сей поры не знаю, что лучше? Может, то, что вы будете знать об общей задумке, помешает вам воевать с полной отдачей? Кстати, вы, Герман Всеволодович, подумайте об этом. Вы лучше, чем я и кто-либо, знаете ваших людей. Возможно, не всем из них, а вдруг и вообще никому не стоит говорить, что ваш бой будет всего лишь завязкой. Как вы думаете?

— Я пока ничего не думаю, я еще ничего не понял, — отрубил Герман.

— Так вот. Когда силы американцев относительно сосредоточатся, вы окажетесь в эпицентре, Герман. Вы и ваш отряд. Мы используем одну переносную штучку. Нельзя сказать, что совершенную новинку, но все-таки кое-что новое там будет.

— Атомная бомба?

— Нет, — поморщился Сергей Шикарев. — Противоэлектронная. После этого в дело вступят наши люди. Я не думаю, что Америка совсем уж не приучена воевать без электроники, но, покуда они очухаются, у нас в запасе будет хороший зазор. Так вот, почему я говорю, что не знаю, хуже или лучше то, что вы предупреждены. Эта штучка выводит из строя не только аппаратуру, но даже аккумуляторы. Ваши винтовки с большой вероятностью могут стать грудой лома. Но дело даже не в этом. Хотя по такому поводу вам нужно довооружить своих чем-то простым. Чтобы потом вы не оказались оловянными солдатиками. Арсенал у нас имеется — выберете что-нибудь. Проблема вот в чем. Воевать «Ахернар» должен с полной отдачей. Но в момент подрыва нашей новинки те, у кого аппаратура не будет отключена, могут получить травмы: аккумуляторы разрядятся мгновенно, в основном через подключенную к ним оснастку. Я боюсь, что, зная об этом, вы будете сражаться не на полную катушку. Как вы считаете, Герман?

— Понятно, такое знание воздействует. — Герман уже успокоился. — И тут действительно надо думать.

— Буквально за секунды до подрыва бомбы мы предупредим вас. Лично вас, Герман. А вы уж решите, ретранслировать ли предупреждение остальным. Давайте придумаем какое-нибудь словечко для этого закодированного предупреждения. Что вам больше по душе?

— Ну, это вопрос мелочный, непринципиальный, — пожал плечами Герман Минаков. — Что предложите, то и будет. Но проблему вы передо мной поставили. В своих русских я как-то еще уверен, я бы им даже открыл весь план. А вот иностранцы? Черт знает, действительно, предупреждать их или нет?

— Повторюсь еще раз, Герман Всеволодович. Независимо от того, оповестите вы их или нет, заставьте их под каким угодно предлогом захватить дополнительное, более простое, чем у вас, оружие.

— Это я уже понял.

— И торопитесь. У нас нет времени на раскачку. Эти сволочи уже идут на перехват высаженных на побережье специалистов.

Программа, производящая такую хитрую штуковину, не могла считаться полноценным компьютерным вирусом. Она ведь не начинала действовать сама по себе — ожидала конкретной, сознательно введенной команды. Вот то, что она была загружена заранее и таилась, конечно, стыковалось с классификацией вируса. Кроме того, она, как и вирус, действовала тайно. Кстати, сделать такое было весьма и весьма трудно. Потребовался предварительный труд нескольких русских программистов очень высокого класса. А вот помощники у них были американские — новейшие микрокомпьютеры «IBM». Понятно, что запуск программы здесь, на «Линкольне», осуществил человек с хорошей памятью, военно-морской специалист шестого класса, афроамериканец Тристан Иноки, тайный член Союза черных племен.

Летчики на борту транспортника, разумеется, не были абсолютными дебилами — что-то у них в голове моментами тикало, — а потому не спали. Безусловно, их давно приучили доверять автоматике, как родной маме, ибо действительно предшествующие десятилетия доказали, что человек сравнительно с электронно-логической системой — штука неполноценная. По крайней мере, в вопросах посадки тяжелых летательных аппаратов. Оба летчика могли смотреть на окружающий мир перед собой как через стекла, так и прямо сквозь переборки, используя виртуальные очки. Некоторые, особо продвинутые пилоты, коллеги тех, что сидели в креслах, вообще считали применения стекол опасным атавизмом. В том плане, что они были много хрупче остального корпуса, исполненного из алюминия. Разумеется, даже алюминий не прибавлял шансов уцелеть при лобовом столкновении с «Линкольном». Тем не менее, поскольку «Гуиин» не являлся самолетом предназначенным для боя, применение очков считалось необязательным, а во время сложных маневров типа теперешнего приземления на «большую линейку» даже вредным. Накатывающаяся со скоростью двухсот двадцати километров стальная плита — зрелище не для слабонервных. В данном случае это были не слабонервные, а обученные асы. Но возможность кругового обзора мира, в то время когда нужно следить за виртуальной картиной проводимой компьютером посадки, действительно отвлекает. Очки-экраны, напяленные на головы, сейчас не выполняли своей волшебной функции — видеть небо и море через впаянные во внешний корпус микрокамеры, — они делали то же, что и обычные стекла. Сквозь них летчики наблюдали за дисплеями, показывающими всю последовательность операций и их выполнение автоматикой. В напряженном, но одновременно благостно-благодушном настроении они должны были находиться еще несколько секунд до того рокового мига, когда и автоматика, и они сами сплавятся в целое в едином сгустке энергии.