Николай Петри - Судороги Земли

В первый раз Донго забеспокоился, когда заставники отошли от поселения не более чем на километр. Чем-то встревоженный пёс стал оглядываться по сторонам, а потом лёг на землю, вытянув морду в одном направлении. Фархад и Зодчий присели рядом, полностью доверяя чутью своего четвероногого друга. На корточках они просидели около пяти минут. Потом Донго тихо фыркнул, мягко поднялся на массивные лапы и осторожно двинулся вперёд. Заставники не отставали.

Ещё через несколько минут Донго повёл себя игриво и раскованно, словно они находились не в «мире Амвросия» возле осаждённого недовыходцами поселения, а где-нибудь на зелёной лужайке мегаполиса. Зодчий сделал вывод, что они вырвались из кольца, и теперь дорога будет более или менее спокойной.

Шли в общей сложности около трёх часов, постоянно петляя и выискивая менее открытые места.

К Гнилому Озеру подошли заполночь.

Зодчий ожидал встречи с чем-нибудь неожиданным (что именно видела Арина своим особым зрением?..), но Донго вёл себя совершенно спокойно, не выказывая и тени беспокойства. Именно это обстоятельство настораживало больше всего.

Когда Гнилое Озеро оказалось в прямой видимости, Зодчий предложил остановиться и понаблюдать. Фархад согласился. Он сам почувствовал во всём происходящем что-то ненатуральное, поддельное, а оттого — особенно тревожное.

Они следили за Озером около получаса. Безрезультатно.

Небо постепенно светлело, предвещая наступление утра. Донго лежал у ног заставников, чутко прислушиваясь к редким звукам, видимо, тревожное ожидание выходцев передалось и ему.

Наконец, Фархад не выдержал:

— Да нет там никого! — сказал он шёпотом.

Зодчий не ответил. Он ещё раз осмотрел окрестности Озера, отмечая его необычную серебристость, отсвечивающую словно рыбья чешуя. Выходец сделал знак Фархаду, и они двинулись вперёд с такой осторожностью, что ни лист опавший не зашуршал под их ногами, ни сухая ветка, сорванная с дерева порывом ветра, не хрустнула. Огромный Донго шёл так, словно вовсе не касался лапами земли — плывет гора шерсти к озеру водицы испить, ну, и пусть себе плывёт…

Пройдя по песку и вплотную приблизившись к воде, Зодчий понял, что именно смущало его всё время: вода (точнее субстанция, наполнявшая Озеро) не была спокойной и идеально-гладкой, как привык её видеть выходец. Сейчас она кипела и бурлила, однако процесс этот протекал почти незаметно для глаза. Создавалось впечатление, будто неведомые глубины Озера до краёв наполнены не то рыбами, не то ящерами, ленивыми бурунами бороздящими поверхность в разных направлениях.

Фархад поднял гальку и собрался бросить её в Озеро.

Зодчий резко схватил его за руку.

— Ты что?! — удивился Фархад.

— А ты представляешь себе, что там внутри?..

Фархад замялся.

— Вообще-то нет…

Зодчий сделал несколько шагов назад, выдернул из песка узловатую палку и вернулся к Фархаду. Потом наклонился, положил палку на песок и стал миллиметр за миллиметром продвигать её навстречу маслянистой жидкости. Фархад стоял рядом, молча наблюдая за происходящим. Даже Донго перестал бегать по песку, поглядывая на выходца большими умными глазами.

Когда до границы жидкости оставалось не больше двух сантиметров, Зодчий остановил поступательное движение палки, встал, негромко произнёс:

— Смотри!

Несколько секунд ничего не происходило. Потом жидкость напротив палки шевельнулась, вспучилась и, нарушая закон гравитации, потекла вверх. Через минуту она коснулась палки и стала стремительно обволакивать её до тех пор, пока вся древесина не покрылась тягучей, липкой на вид субстанцией. После чего палка шевельнулась и медленно поплыла вглубь Озера.

— Что… что это?! — Фархад смотрел на Зодчего испуганными глазами.

— То, о чём предупреждала Арина…

— А ты… — Фархад на секунду замялся, — ты знал об этом? — Он указал на Озеро.

— Нет. Но догадывался.

Зодчий быстро огляделся по сторонам.

— Пошли.

— Уже уходим?

— Мы узнали всё, что нужно.

Зодчий поднимался вверх по склону, когда Фархад неуверенно предложил:

— Может, всё-таки бултыхнем один камешек?.. Да побольше!

Зодчий покачал головой.

— Нам ещё возвращаться, — напомнил он.

Фархад громко вздохнул, потрогал руками свой увесистый рюкзак, сказал с явным сожалением:

— Выходит, я напрасно тащил на себе всё это добро?

— Почему напрасно? — Зодчий оглянулся. — На обратном пути мы обязательно устроим небольшой фейерверк. Ты готов?

— Спрашиваешь!

Груз в рюкзаках не уменьшился ни на грамм, но обратная дорога почему-то показалась намного легче. Наверное, свою роль сыграло Гнилое Озеро, обладавшее сильнейшей негативной энергетикой, концентрация которой была настолько велика, что долго находиться рядом с ним было выше человеческих возможностей. Поэтому каждый шаг в сторону поселения облегчал увесистую ношу, прибавляя заставникам сил. Даже Донго испытал на себе тяжёлое воздействие озёрной субстанции. Если на пустынном берегу он вёл себя вяло, апатично, не проявляя своей обычной игривой активности, то, отойдя от него километра на два, пёс ожил, с радостным повизгиванием бросаясь то на Фархада, то на Зодчего.

Они преодолели две трети расстояния, когда Зодчий остановился.

Фархад, не спрашивая, замер рядом с ним.

— Слышишь? — шёпотом спросил Зодчий.

Фархад прислушался и кивнул головой.

— Шум… — Сказал он. — Со стороны поселения.

— Слишком громкий для такого раннего часа, — согласился Зодчий. — Что бы это могло быть?..

— Может, слизняки по ошибке полезли в тоннели с ловушками? — предположил Фархад.

— Нет, шум монотонный, без всплесков. Это похоже…

Он не договорил, но Фархад понял: такой шум возможен только при штурме поселения!

— Ч-чёрт! — ругнулся Зодчий и понёсся вперёд со скоростью лани.

Фархад отставал от него не больше, чем на три-четыре шага. Резкий старт заставников Донго воспринял как новую игру, однако тревога выходцев быстро передалась и ему. Пёс уже не требовал к себе внимания, понимая своим особым звериным чутьём, что с их общим домом случилось что-то страшное…

…Подобраться к самому поселению они не смогли: всё обширное пространство перед охранным частоколом кипело тысячами «арлекинов», «скачков», «ходульников», «зывунов», «щелкунов», тликов, слизняков и прочей мерзости, до срока хоронившейся в густых лесах вокруг поселения.

Фархад и Зодчий замерли на краю леса, поражённые открывшейся панорамой битвы. Всюду, куда только мог упасть их взгляд, были недовыходцы. Всё пространство перед поселением они покрыли сплошным ковром — вздрагивающим, шевелящимся, траурно-угрюмо-чёрным. Судя по тому, сколько взрывов вспыхивало в разных частях этого живого ковра, — поселенцы были на стенах и успешно отражали атаки. Наиболее часто фонтаны взрывов вскипали в стороне главных ворот — это минитрок Фархада буквально засыпал первые ряды нападавших кумулятивными стрелами.