Макс Мах - Командир Браге (Авиатор – 2)

- Вы что с вечера не просыхаете? - догадалась Лиза.

- Точно! - подтвердила Надежда. - С позавчерашнего. У нас загул!

- Загул - загул или?..

- Загул, милая! По полной программе! Клава спела Далилу в Великокняжеском, меломанов валерианой отпаивали, а у Густафсона случился нервный припадок. Клава у нас теперь лучшее меццо-сопрано Европы, не фунт изюма!

- Тогда, ладно! - смирилась с неизбежным Лиза. - Только учтите, у меня дома хоть шаром покати!

- И не забудьте про папиросы! - добавила вдогон.

- Сейчас придем!

Пришли через четверть часа, великодушно позволив Лизе хотя бы наскоро принять душ. Впрочем, Лиза не особенно и торопилась. У Надежды, по всякому, были ключи от ее квартиры. Так повелось с давних пор, - задолго до славного боя под Опочкой, - и после "воскрешения" Лиза решила ничего в этом вопросе не менять. Подруги! Подруги и есть! Кто бы еще следил за твоим домом, пока тебя, Бог весть, где, черти носят? А так ни пылинки нигде, окна прозрачные, и запаха затхлости нет, не говоря уже о том, что постельное белье свежее, и махровый халат пахнет лавандой.

Вышла из ванной комнаты, завернувшись как раз в этот свой любимый халат, а дамы уже тут как тут: накрывают на скорую руку стол, и, судя по всему, завтрак предполагается плотным и пьяным, а закупались подруги отнюдь не у Пургина. Вернее и у Пургина тоже, потому что знаменитые пургинские эклеры и торт "наполеон" имели место быть наряду с везиготским хамоном, картофельным салатом по-штирски и фламандским жирным сыром. Впрочем, не только. В тот момент, когда Лиза вошла на кухню, Клава как раз включила плиту, вспыхнул голубым пламенем газ, и на огонь встала сковорода с баварскими белыми колбасками и тушеной капустой.

- А пиво? - спросила Лиза, разом почувствовавшая лютый голод.

- А как же ж! - И Надежда с гордостью выставила на стол высокие темного стекла бутылки с "кемским двойным" и штоф "Новгородской княжеской".

- Девки, упьемся ведь! - вполне искренно всплеснула руками Лиза, которая давно уже не позволяла себе "гулять вволю".

- Не робей! - отмахнулась от нее Надежда. - Однова живем! А мы тебя, почитай, с мая месяца не видели. Только в газетах про твои художества читали!

Она покачала головой, рассматривая Лизу хитрым взглядом, и тут же бросилась обнимать ее и целовать, а вскоре к ним присоединилась еще и Клавдия, бросившая по такому случаю сковороду с сосисками на произвол судьбы. Наобнимались вволю. Перецеловались. Да так страстно, с такой неподдельной искренностью, что чуть снова не ввели Лизу в грех, но она устояла, чем и осталась невероятно горда.

Отсмеялись, Клава вернулась к плите, а Надежда взялась разливать.

- Ну, что, Лизонька, первый тост за тебя! - подняла она граненую рюмку. - За авиатора Браге!

- Ну, ты и скажешь! - смутилась Лиза, но водку все-таки выпила.

- Закусывай! - кивнула Надежда на стол. - Огурчики сей год у Лукодьялова особенно удались, да и капустка хрустит, что снег под лаптем!

- А что ты о газетах давеча сказала? - Лизу дважды упрашивать не пришлось, сама все увидела и по достоинству оценила. Прихватила пальцами огурчик в пупырышках, бросила в рот и заработала челюстями, по ходу дела, подтягивая к себе готскую ветчину и душистый белый хлеб.

- Так ты что, не знаешь? - удивилась, обернувшаяся от плиты, Клава.

- О чем? - Лиза все еще не поняла, о чем идет речь, и, соответственно, аппетита не потеряла.

- "Себерский Курьер" с ноября месяца публикует переводы из чикагской "Трибьюн"... - Надежда смотрела на Лизу и явно ожидала от нее какой-то реакции.

- Ну? - кинула реплику Лиза, одновременно пережевывая квашеную капусту, хамон и хлеб. - И что?

- Серия очерков об экспедиции в Ярубу...

- В Ярубу?! - вот тут до Лизы и дошел смысл происходящего. - Чьи очерки?

- Не знаю, - пожала плечами Надежда и, усмехнувшись, принялась разливать по второй. - Какой-то тип по фамилии "Питсбургер". Псевдоним, вероятно.

- Питсбургер, говоришь? - Лиза знала одну дамочку из Питсбурга, которая могла так назваться, и подозревала, что это именно у Рейчел Вайнштейн прорезался вдруг литературный дар.

- Газеты ты, конечно, не сохранила. Или да?

- Сохранила, - улыбнулась Надежда. - Но сегодня я их тебе не дам, завтра насладишься! А пока скажи только: ты что, действительно, льва завалила?

- Думаешь, слабо? - прищурилась Лиза, "опрокинув", не глядя, вторую рюмку.

- Значит, да? - обернулась к ним Клавдия.

- Минуту! - Лиза опрометью выскочила в прихожую, нашла тяжелый брезентовый кофр или, скорее, тюк с номером "5" на боку и не без усилия отволокла его в гостиную.

- Все сюда!

Она споро срезала пломбы, развязала шнур, удерживающий края укладки - тюк раскрылся, распадаясь в обе стороны, и глазам "почтеннейшей публики" предстала великолепно выделанная шкура огромного льва, причем голова зверя с оскаленной пастью и черная грива шли в комплекте.

- Ох, ты ж! - всплеснула руками Клава.

- Ну, и зверюга! - поддержала Надежда. - Где положишь?

- Думала, в спальню, но у меня уже есть прикроватный коврик из леопарда.

- Про леопарда мы тоже читали, и про гепарда, и про кабанов... - улыбнулась Надежда.

- Ну, вот я и говорю, прикроватный коврик у меня есть.

- Ну, и что! - возразила Надежда, с восхищением рассматривавшая шкуру. - Брось перед камином. На нем и покувыркаться при случае можно...

- Покувыркаться, если приспичит, можно и в гостиной, - не согласилась с подругой Лиза. - Но мы это еще успеем обсудить, а пока - раздача слонов!

- Кого, кого? - не поняла Клава.

Этой идиомы здесь никто не знал потому, наверное, что Ильф и Петров в этом мире занимались чем-нибудь другим.

- Подарки дарить буду!

- А! - кивнула Клава и шевельнула носом. - Сосиски горят!

Прервались на сосиски, но под них накатили еще по паре рюмок. Хлебная шла легко и просто, как и должна идти хорошая холодная водка под отличную закуску. Однако Лиза про подарки не забыла!

- Где что находится, убей Бог, не припомню! - заявила она, потроша чемоданы и баулы. - Найду, наверное, постепенно... Но кое-что...

С этими словами она достала из чемодана две одинаковые шкатулки, искусно вырезанные из темно-красного африканского тика.

- Вуаля!

- Прелесть какая! - всплеснула руками Клавдия.

- Да, - согласилась Лиза, - неплохая работа. Я их в Хартбарте купила на обратном пути. Но главное все-таки не форма, а содержание. Вы бы, девки, открыли их, что ли!

Надежда и Клавдия переглянулись, почти синхронно перевели взгляды на Лизу, улыбнулись "многообещающе" и, наконец, открыли шкатулки. Каждая свою. Да и реакция, как выяснилось, у них была похожая. Обе поначалу даже слова вымолвить не смогли. Что называется, онемели от изумления. Только стояли, держа открытые шкатулки перед собой, таращили глаза и "бурно дышали".