Николай Батин - Столыпинский галстук

… Спустя два часа все три полка в сопровождении танков начали выдвижение на исходные позиции. Едва стемнело, мосты были перекинуты через ров, и все три колонны отправились в путь. Походный порядок у всех был одинаков. Впереди шли пять Т―20, затем колонна полка, и в арьергарде еще пять танков. Последний танк тащил за собой некое приспособление, придумку дивизионных умельцев. Это была помесь бороны со снегоуборочной машиной. Приспособление отлично справлялось со своей задачей ― замести за колонной следы от прохождения тяжелой техники. К утру все три колонны без особых приключений добрались до намеченных рубежей и тщательно замаскировались. Впереди предстояли полсуток ожидания в раскаленных под тропическим солнцем машинах.

…Пилот разведывательного «Ориона» Джон Пауэр был очень опытным летчиком-наблюдателем. Задание было таким же, как и в предыдущие дни: контроль за побережьем Аравийского полуострова и подходами к авиабазе Эль-Хуфуф, где, помимо трех сотен «аэрокобр», размещался также танковый батальон охраны с сорока «шермананами». Джон был в воздухе уже третий час, вылетев с авиабазы Эль-Хуфуф в полдень. Сначала он долетел до Маската, откуда вдоль побережья добрался до Джазират-Масира, и там вновь повернул к базе. Пройдя над ней, он начал привычно нарезать вокруг нее круги, постепенно расширяя радиус. Мысли текли медленно. ― «Пески и вечный зной. Нет, ни за какие коврижки он не согласился бы променять свой Вайоминг на это преддверие ада. Бедные арабы. Хотя нет, не бедные. В порядке компенсации Всевышний одарил их края огромными запасами нефти. Правда, мы наложили на них лапу, ну да потом разберемся с местными. После того, как закончим с русскими. Надо же, они пытаются трепыхаться. Вон что учудили в Ормузском проливе. Ну, да ничего. Макартур и Бульдог с ними разберутся. Эти парни никому не дадут спуску. Так, а это что мелькнуло справа непонятное? Какие-то необычные барханы. Слишком упорядоченные. Может, тут когда-то был древний город? Говорят, под песками их много. Но что-то не припоминаю такого по предыдущим дням». ― Джон снизился и еще раз прошелся над заинтересовавшим его местом. ― «Да нет, барханы и барханы. Наверное, ветер почудил. Он иногда такого наворочает, что только диву даешься». ― Джон выровнял самолет и вновь продолжил облет по маршруту. Но опыт наблюдателя где-то на уровне подсознания нашептывал, что что-то неправильно, что-то не так было в этом районе пустыни. И когда он через полтора часа докладывал майору об итогах полета, все же, поколебавшись, в конце рапорта добавил:

– В одном месте что-то показалось странным. Какие-то барханы не такие. Но не уверен. Может, просто почудилось.

– Где? ― спросил майор. Джон указал на карте место.

Отпустив летчика, майор Энтони Робинс некоторое время задумчиво рассматривал поставленный пилотом на карте крестик. Потом связался с командиром танкистов Макгрегором.

– Слушай, Конор, тут такое дело. Вернулся мой наблюдатель. В одном месте ему что-то не понравилось. Я чутью Джона доверяю, не раз убеждался. Чтобы мы спали спокойно, пошли-ка туда одну машину с рацией для проверки. Это не очень далеко, километров сорок. Запиши координаты…

… «Шерман» Дэвида Гринспуна вышел из места расположения батальона в 16.30. Сорок километров по прямой превратились в восемьдесят из-за необходимости все время петлять между барханами. ― «Придется возвращаться по темноте, засветло не успеть», ― подумал Дэвид, прикидывая, что до крестика на карте осталось не более полумили. Эта мысль стала последней в жизни танкиста.

… «Вроде пронесло», ― подумал Семен Буденный, провожая взглядом самолет и вытирая тыльной стороной ладони пот со лба. ― «Или не пронесло? Скоро узнаем». ― Он сообщил о происшествии полковнику Кулишенко и дал необходимые инструкции командиру танкистов. Потянулись тягостные минуты ожидания. Когда с головного танка сообщили, что наблюдают одиночный «шерман», направляющийся в их сторону, Семен понял, что не пронесло.

Четырехдюймовка Т―20 рявкнула, и «шерман» превратился в пылающую груду металлолома. В нем сдетонировали боеприпасы, и башня отлетела от танка метров на десять.

– Мы обнаружены, ― доложил Буденный полковнику. ― Прислали для проверки танк. Наши только что сожгли его. У них наверняка обговорено время контрольных выходов в эфир. Нужно начинать, пока не поднялась тревога.

– Понял. Придется начать чуть раньше. Ждите команды. Сейчас свяжусь с остальными.

Вскоре полковник вновь вышел на связь и приказал открыть огонь через десять минут, ровно в 18.40. И в назначенное время над пустыней пронесся жуткий вой, будто проснувшиеся древние боги начали проверять голосовые связки после тысячелетий сна. Почти две тысячи 122 мм снарядов одновременно накрыли сравнительно небольшую площадь палаточного городка летчиков. Не выжил практически никто. То же самое и в те же секунды произошло под Эр-Риядом и Хафар-эль-Батин.

Ящики с запасными боекомплектом были уже приготовлены и открыты. Тренированные минометчики умудрились перезарядить установки всего за пятнадцать минут. И снова жуткий вой наполнил пустыню.

Командир танкового батальона майор Конор Макгрегор с ужасом наблюдал за светопреставлением, обрушившимся на позиции летчиков, с расстояния около километра. Вместе с ним находились командиры рот, которых он вызвал после невыхода на связь в установленный срок Дэвида Гринспуна, отправленного на разведку по просьбе майора Энтони Робинса. Даже на расстоянии километра песок под ногами ходил ходуном, и майор невольно поежился, представив себе, что творится у летчиков.

– Может, рассредоточимся? ― предложил один из командиров рот, стараясь перекричать жуткий грохот и рев.

– Бесполезно, не успеем, если будет еще один удар. Просто помолитесь.

– Что это вообще такое? ―спросил еще один ротный.

– Похоже на конец света. В русском исполнении. Какое-то их новое оружие. Говорила мне мама ― не ходи на эту войну.

– Снаряды летят с той стороны, куда уехал Гринспун.

– Боюсь, Гринспуна мы больше не увидим…

Для американцев это было страшным ударом. И не из-за того даже, что они безвозвратно потеряли более шестисот самолетов. Самой большой неприятностью была потеря летчиков. В отличие от самолетов, эту потерю быстро компенсировать было невозможно. Когда генерал Макартур узнал о трагедии, он лишь изо всех сил ударил кулаком по столешнице: опытный военоначальник сразу понял, что эта война проиграна…

…К утру все три полка успешно проскользнули за стену. Теперь у вторгшихся в Аравию захватчиков остался только один аэродром в районе Адена.

Днем полк штурмовиков, дислоцированный на Новом Ковчеге, попытался атаковать этот последний аэродром при поддержке истребителей. Но, встреченные сильнейшим огнем зениток, самолеты были вынуждены отказаться от атаки. Потеряв две машины и сбросив без особого эффекта бомбы с очень большой высоты, они повернули назад.