Николай Батин - Столыпинский галстук

– Что случилось, душа моя? Граф посмел обидеть тебя?

– Нет, что ты, родной. Напротив. Возможно, он сделал нас счастливейшими из смертных. Нам нужно срочно уединиться.

Когда Николай II услышал о подарке Карамышева, он первым делом позвал к себе старца Григория Распутина.

– Друг наш, граф Карамышев подарил нам чудодейственное, по его утверждению, средство, которое якобы может помочь избавить навсегда нашего Алешеньку от хвори. Как думаешь, ему можно верить?

– Папá, мамá, я уже говорил, что этого человека, если он ваш друг, нужно слушаться во всем. А то, что он ваш истинный друг, он уже доказал. Дайте этот препарат цесаревичу Алексею. Прямо сейчас.

Александра Федоровна раскрыла яйцо и достала небольшую горошину таблетки розоватого цвета, которая покоилась в специальном углублении на белой атласной подушечке, и призванный Алексей тут же выпил ее. После этого царственная чета вернулась к гостям.

Бал, между тем, продолжался. Организатором бала, названным в более поздние времена тамадой, выступала в этот вечер княжна Оболенская. Она и предложила среди гостей песенный конкурс, сказав, что победитель получит ценный приз от самого Императора.

Вызвалось несколько желающих, среди которых оказалась и княжна Щербатова. Когда она исполнила своим глубоким контральто старинный романс, у членов жюри, куда входила и императорская чета, казалось, не оставалось сомнений, кому отдать лавры победителя конкурса. Но тут в дело вмешался случай. Один из гвардейских офицеров, страстный поклонник княжны Щербатовой, бывший свидетелем появления слез на лице императрицы и последовавшего ее бегства во время танца с Карамышевым, решил «добить» возможного конкурента. Превратно истолковав причину происшествия, он посчитал, что слегка унизив графа, добьется еще большего его «падения» в глазах вожделенной красавицы. Сделав шаг вперед, он громко произнес:

– А может, новый кавалер ордена Святого Андрея Первозванного тоже порадует нас чем-нибудь этаким вокальным? Или подобные таланты не входят в перечень ваших достоинств, граф?

– Я не вызывался на конкурс, капитан.

– Так вы отказываетесь, сударь?

– Нет, отчего же. Если вам так угодно…

С этими словами кавалер высшего ордена Империи подошел к роялю, стоявшему тут же, в зале, и, взяв несколько аккордов, запел:

Его глубокий баритон с «мужественными» обертонами в духе Высоцкого буквально заворожил публику. Когда он закончил петь, Николай II поинтересовался:

– Кто автор песни, граф?

Поскольку иной вариант ответа исключался по определению, Карамышев произнес:

– Я иногда балуюсь в свободное время, Государь. Слова и музыка мои.

– Великолепно…

Жюри единодушно присудило первый приз Карамышеву. Вручая ему чудесный, богато украшенный драгоценными камнями кинжал испанской работы, Император произнес:

– Вы сегодня изрядно нас удивили, сударь.

…На следующий день проведенный лично придворным доктором Евгением Сергеевичем Боткиным осмотр подтвердил, что наследник престола абсолютно здоров.

– Не могу поверить своим глазам, ― прокомментировал императорской чете итоги осмотра Боткин.

А у княжны Елены Александровны Щербатовой после бала поселилась в глазах какая-то задумчивая печаль.

Константин Эдуардович Циолковский удивленно переспросил свою любимую жену Варю:

– Меня спрашивает господин из Петербурга? Конечно, зови.

Была середина сентября, и на огородах уборка овощей еще не закончилась. Появление шикарного, блестящего лаком автомобиля на тихой улочке Калуги вызвало среди соседей настоящий ажиотаж. Народ столпился вокруг машины, рассматривая невиданную доселе техническую новинку. На появившегося из автомобиля господина в строгом камзоле все смотрели, как на небожителя.

Спустя пять минут хозяин и гость расположились в светелке. Варвара хлопотала тут же, организуя чай.

– Князь Карамышев Алексей Николаевич, председатель чрезвычайной комиссии по государственной безопасности, состою при Петре Аркадьевиче Столыпине. Мне рекомендовал вас, Константин Эдуардович, профессор Николай Егорович Жуковский как признанного специалиста в области движителей реактивного типа.

– Николай Егорович преувеличивает мои заслуги.

– И, тем не менее. Дело вот в чем. Недавно наследники известного изобретателя Николая Афанасьевича Телешева [45], умершего, как известно, в 1895 году, передали в военное ведомство архив отца.

– Я немного знаком с его разработками.

– Тем лучше. Среди этих бумаг были и никогда не публиковавшиеся ранее его работы последних лет. Одна из них весьма заинтересовала специалистов, и они направили ее Жуковскому для дачи заключения. Он, в свою очередь, посоветовал обратиться к вам. Узнав, что я еду по делам в Калугу, предложил мне эти бумаги для передачи вам, сказав, что речь, похоже, идет об очень серьезном изобретении. На словах он пояснил мне, что Телешев прочитал где-то о практике применения в древности китайцами пороховых усилителей для стрел при стрельбе из лука [46], и загорелся идеей, задумав поменять стрелы на снаряды. В итоге получилось то, что я вам привез. Вот эти документы. Прошу вас составить свое мнение о них.

Циолковский жадно схватил папку и тут же принялся просматривать вложенные в нее бумаги, иногда что-то негромко бормоча себе под нос. Карамышев уловил несколько реплик: «Вот как… Замечательно… Превосходно… Просто гениально…»

– Сколько времени вам понадобится, чтобы дать заключение, Константин Эдуардович?

– А? Что? Несколько дней, сударь. Мне нужно проверить по справочникам все исходные данные, проделать расчеты… Три дня. Да, за три дня я уложусь.

– Очень хорошо. Как раз через три-четыре дня я планирую возвращаться, и опять заеду к вам, с вашего разрешения. Заберу ваше заключение.

– Да-да, ваша светлость, буду ждать, ― рассеянно ответил Циолковский и вновь погрузился в документы. Поняв, что задерживаться далее смысла не имеет, князь попрощался с хозяевами и уехал.

… Трое суток спустя Карамышев увозил с собой заключение ученого, в котором в самых восторженных тонах превозносилось «изобретение Телешева».

Константин Эдуардович не мог, конечно, знать, что на представленных ему документах были описание и чертежи реактивного снаряда легендарной «Катюши» первого выпуска. Адаптированные, естественно, под возможности промышленности 1912 года.

Из Калуги Карамышев направился в Санкт-Петербург, где первым делом посетил военное ведомство. Его глава Сухомлинов уже хорошо знал нового фаворита Государя и Государыни и правую руку Столыпина, и принял его сразу.