Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия (СИ)

— Тебе прямо сейчас, среди вокзальной толпы, рассказывать?

— Гм. Ты прав! Слушай, а поехали сейчас прямо ко мне! Со Светланой Михайловной! Ведь тебя мои родители давно знают и любят, как родного! Давай, Сергей!

— Извини, Валера, но прямо сейчас не могу.

— Понимаю. К тому же, ты меня совсем не помнишь. Хорошо. Запоминай адрес…

Он продиктовал мне адрес, а я в ответ протянул ему свою визитку, с адресом и телефоном.

— Жаль, что мне не удастся попрощаться со Светланой Михайловной. С превеликим удовольствием заглянул еще раз в ее большие зеленые глаза. Так, когда мне вас ждать?

— Извини, но конкретно я тебе сейчас ничего не скажу.

— Понял, но ты учти, в столице буду только десять дней. Пока не закончится отпуск.

— Отпуск?

— Нашу дивизию на переформирование отправили. Вот и отпустили часть офицеров… Ну, об этом потом, как-нибудь в другой раз поговорим. При следующей встрече. Жду тебя к себе в обязательном порядке, как одного, так и со Светланой Михайловной! А сейчас передавай ей глубокий поклон и скажи, что ее обворожительный образ навечно запечатлен в моем сердце! Ну, все, я поехал. Сил нет, как хочу увидеть родные лица! Два года их не видел! Понимаешь, два года! Смерти за это время сколько раз в глаза смотрел… Все, Сергей! Не прощаюсь, так как надеюсь тебя скоро увидеть!

Как он сказал, так и произошло, причем уже на следующий день. Вернувшись с тренировки, я неожиданно застал капитана, вышагивающего взад — вперед, перед подъездом моего дома. На лице отчаяние, тревога, боль. Стоило ему увидеть меня, как он сразу кинулся ко мне.

— Валера, что случилось?!

— Сергей, ты мне нужен! Как секундант! У тебя сейчас есть время?! Я хочу эту гниду похоронить как можно быстрее!

— Погоди! Давай зайдем ко мне, и ты мне все объяснишь по порядку.

— Нет! Идем со мной! Я все тебе расскажу по дороге!

— Мне надо переодеться, к тому же полчаса, я думаю, ничего не изменят. Сейчас мы идем ко мне.

Капитан хотел возразить, но бросив на меня сердитый взгляд, он видно понял, что я от своего не отступлюсь, утвердительно кивнул головой. Когда мы пришли в квартиру, мне пришлось, чуть ли не насильно усадить его за стол.

— Дай мне десять минут, чтобы привести себя в порядок.

Когда я вернулся в гостиную, то сел за стол, напротив него.

— Рассказывай.

Его возвращение домой встретила буря восторгов со стороны близких. Они пили чай, а он никак не мог наглядеться на родные лица. Они засыпали его вопросами, а он рассказывал, как жил и воевал. Он не сразу заметил, что на его вопросы родные отвечают довольно скупо, но когда упомянул, что случайно встретил на вокзале меня с очень красивой девушкой, тут все и произошло.

— Стоило мне сказать, что девушка Сергея похожа на богиню, и я почти влюбился,… как с сестрой случился истерический припадок. Мать тут же увела ее в спальню. Из ее вскриков, а потом и из признания родителей, всплыла страшная правда. Так, оказывается, называл ее эта сволочь… А потом бросил… Таню.

Даже среди родных говорить о подобном тяжело и больно, поэтому трудно даже представить, что делается в душе человека, когда ему приходиться выкладывать подробности семейной трагедии чужому человеку. Лицо каменное, на скулах желваки играют. Костяшки даже побелели, до такой силы были сжаты пальцы в кулаки. Я смотрел на него, не зная, что и сказать, несмотря на то, что пережил нечто похожее.

— Да! Да! Черт возьми! От меня все скрыли! Сейчас… у меня только одно желание — убить этого мерзавца! Только после этого я смогу посмотреть в глаза сестре и брату! Только так!

— Почему брату? Гм. Лучше расскажи, как все произошло. Только кратко.

— Кратко?, — он какое-то время смотрел мимо меня отсутствующим взглядом, видно собираясь с силами. Семейные трагедии больно ранят сердце и душу, оставляя на них грубые, рваные раны, которые не заживают долгие годы. Люди стараются не бередить их, держа в глубине себя, за семью печатями. — Хорошо. Сестра была на последнем курсе, когда встретила этого подлеца, который закружил ей голову. Рестораны. Шампанское. Галантное ухаживание. Она, наивная дурочка, повелась на сказку о любви с первого взгляда, а потом была… спальня, а спустя уже два месяца он ее бросил. Она сделала попытку покончить с собой и тогда обо все узнали родители, а потом и брат. Он — не я, но поступил как настоящий мужчина. Найдя этого мерзавца, при свидетелях назвал его подлецом и потребовал извинений, тогда эта сволочь вызвала его на дуэль. Гришка пистолета в руках никогда не держал. Два раза перед дуэлью сходил в тир для тренировки, а потом пошел стреляться. Представляешь? Полтора месяца с простреленной грудью он лежал в больнице. С трудом выжил. Пока он лежал, родители подали бумаги в полицию, по месту службы этого сукина сына и прошение императору. Видно где-то что-то сработало, потому что от его семейства пришли и предложили деньги. И родителям, скрепя сердцем, пришлось их взять. Гришка только-только начал выздоравливать, а Татьяна, узнав о брате, опять попала в больницу. Я родителей не виню. Дело замяли, этого мерзавца вышвырнули из гвардии и перевели в простой кавалерийский полк.

— Кто он?

— Поручик Бахметьев-Кречинский.

— О, как! Старый знакомый.

— Откуда?!

— Какая разница! Важно другое: у нас с ним есть один неразрешенный спор. При этом скажу тебе, Валера: этот мерзавец не достоин дуэли,… зато вполне созрел для виселицы.

— Нет! Я не пойду в полицию, и не буду писать прошение государю! Я просто убью его! Застрелю, как бешеного пса!

— Он хладнокровный и опытный стрелок, Валера, а ты весь на нервах. Так может я…

— Нет! Не отомстив лично, я покрою себя позором, а если погибну, так позор мне уже не страшен будет!

— В таком случае, если ты его не убьешь, я это сделаю с превеликим удовольствием.

Не знаю, что Волин услышал в моих словах, но, несмотря на свое состояние, он удивленно посмотрел на меня, словно видел впервые и сказал:

— Ты меня прости, но тот, кто сейчас сидит напротив меня и Сережа Богуславский, которого мне когда-то довелось знать, совершенно разные люди. Он был большим, сильным, храбрым, но в глубине души очень мягким и добрым человеком. Твои слова не наигрыш. Ты сейчас говорил, то, что думал. Я это чувствую. Ты…

— Об этом мы можем поговорить и потом, если будет желание, Валера.

— Ты прав. Идем.

Мы столкнулись с графом, когда он выходил из офицерского клуба, в компании двух офицеров. Его довольное выражение лицо сползло при виде меня, но он взял себя в руки и, криво усмехнувшись, спросил: — Что привело к нам господина Богуславского, новоявленного старца нашего государя?

Я не успел ничего сказать, как Волин сделал шаг вперед и, вперив в него взгляд, полный ненависти, сказал: — Вам ничего не говорит имя Татьяны Волиной, поручик?