Марго Генер - Ворг. Успеть до полуночи

Обмениваясь хищными взглядами, мы перебрались на другую сторону, я смерил расстояние до проема и довольно оскалился.

В желудке снова заурчало, на этот раз так громко, что мертвяк посмотрел на живот. Затем сделал еще несколько шагов и оказался возле проема.

Мир вспыхнул. Запомнил, как прыгнул на нежить и втолкнул его внутрь. Кажется, проем оказался глубоким, потому что пришлось гнаться за мертвяком. Потом хруст костей, жгучая боль в плече и сладкий, ни с чем не сравнимый вкус костей.

Разум вернулся, только когда на земле остался ворох незамысловатой одежды и острога, которую мертвяк пытался воткнуть мне в бок.

В животе приятно потяжелело, по телу теплыми волнами потекла сила. Снова могу перекидываться, в волка, в медведя, в кота. После такой трапезы хоть в орла!

В голове, словно ножом, полоснула мысль, я выдохнул:

– Шамко!

Наспех обтерев лицо и руки, я кинулся к выходу.

Подумал – парень смылся. Придется гоняться по свежим следам, пока не растрезвонил, что произошло. Гвардейцы перекроют входы и выходы. Видел только один, но наверняка есть еще. И там Жамчин, чтоб его лешие порвали.

Я вылетел на улицу и замер в удивлении.

Парень все еще стоит, сжав пальцами подоконник так, что побелели костяшки, ресницы хлопают, как у дочки сыровара. В глазах ужас и безнадежность.

Через пару мгновений я оказался рядом.

– Надо же, – сказал я ровно, но так, чтоб понимал, кто хозяин положения. – Думал, ты на полпути к самому лорду с докладом о беглом ворге.

Шамко наконец оторвал обескровленные пальцы от подоконника, кадык нервно колыхнулся. Лицо бледное, наверное, у эльфов такие. Волосы прилипли ко лбу и лезут в глаза.

– Чтоб меня к утопленникам бросили? – сказал он, заикаясь. – Это ж я тебя сюда притащил.

Я почесал лоб и хмыкнул.

– Верно, – произнес я. – Ты сообщник.

Он печально вздохнул и уронил голову.

– Что ж делать‑то теперь? – спросил он обреченно.

– А действительно, что? – произнес я.

Убивать не хочется, не по чести это. Тащить в Мертвую степь – тем более.

Окинув критическим взглядом паренька, я несколько мгновений тер подбородок и задумчиво мычал. Тот смиренно стоял, прижавшись к стене, подбородок опущен, волосы всклочились. Из‑под доспеха торчит край кнута.

– Если отпущу, – проговорил я, глядя вверх, – рано или поздно сдашь.

Во взгляде паренька появилась надежда, он отлип от стены и произнес тихо:

– Не сдам…

– Точно? – спросил я строго и на всякий случай щелкнул зубами. – Надо, чтоб не сдал.

Парень вздрогнул, по лбу покатились крупные капли – то ли туман осел, то ли сам вспотел. Еще минуту мы стояли, бросая друг на друга недоверчивые взгляды. Шамко косился в сторону центральной площади, я порыкивал.

Женщина возле оконной клумбы так и не обернулась, сажает цветастые кустики в рядок, песни напевает. Только пьяница таращится на меня дикими глазами, пытается что‑то сказать. Но язык не слушается, получается несвязное бормотание.

Я угрюмо покосился на него, тот икнул и сполз по двери на землю. Еще пару секунд мычал, потом глаза заволокло, он откинулся назад и громко захрапел.

– Значит, так, – сказал я, разворачиваясь в сторону крепости. – Помогаешь выбраться из Абергуда, и мы больше не встречаемся. Обнаружу ловушку – оторву голову.

Шамко снова вздохнул и шмыгнул носом. Плечи повисли, на лице отразилась такая скорбь, словно зрел гибель всего мира. Он поднял на меня печальный взгляд.

– Ладно, – сказал я и ободряюще хлопнул его по плечу. – Не хнычь. Все нормально будет.

Он пошатнулся и потер костлявое плечо.

– Да уж, – проговорил парень.

Быстрым шагом двинулись в сторону гигантской тени в тумане. Пока шли, парень испуганно косился на меня и пытался что‑то сказать. Я, в свою очередь, поддерживал образ хищного и опасного зверя – хмурил брови, проверял языком клыки, тряс головой. Дружелюбие хорошо дозировано, как, например, с Куртом. Но там долги. А тут – парень мне обязан. Вот и пускай отдает.

Он долго мялся, на ходу кусая ногти. Наконец произнес, указывая мне на руку:

– У тебя тут.

– Что? – спросил я и покосился на плечо.

Небольшая рана с рваными краями красуется над локтем, но кровь уже свернулась. К вечеру совсем затянется, только шрам будет напоминать о неудачном повороте. Да и тот сойдет со временем.

– Ерунда, – бросил я.

Парень как‑то сжался и втянул голову в плечи. От него разит страхом, этот запах не перепутать ни с чем. Даже в этом облике слышу, как колотится сердце.

Когда до крепости осталось несколько домов, я спросил:

– У вас нежить всегда так разгуливает?

Брови паренька задумчиво сдвинулись, он опустил взгляд. Не дожидаясь, пока сообразит, я продолжил:

– Хотя после того, что увидел в Изумрудном лесу, ничему не удивляюсь. Значит, Ильва и вас обязала сотрудничать?

До Шамко наконец стало доходить.

– Да нет, – сказал он дрожащим голосом. – Мы давно торгуем с нежитью. Я же говорил, зелья всякие. Некоторые давно живут в Абергуде, на людей не нападают.

Я скривился и спросил:

– Чем тогда питаются?

Парень пожал плечами, обходя небольшую бочку с дурно пахнущей рыбой.

– Честно говоря, не знаю, – сказал он, вытирая нос. – Никогда не интересовался.

Я покачал головой и проговорил мрачно:

– А стоило бы. Наверняка регулярно пропадают бродяги. Или кто посерьезней. Хотя одиноким мертвякам много не надо. Никто и не заметит, чем промышляют.

Шамко в ужасе вылупил глаза, пальцы проверили рукоять кнута под доспехом.

– Не может такого быть… – прошептал он.

Я с ухмылкой покосился на него и продолжил:

– Вы вообще в курсе, что замыслила Ильва? Или болотные газы последние мозги разъели?

– Что замыслила?

– Лорд наверняка в курсе, – отмахнулся я. – Такое обычно не проходит мимо управителей. А значит, в доле с темнейшеством.

Показались двери крепости. На входе два стражника в кожаных доспехах, укрепленных то ли костяными, то ли еще какими‑то щитками. На поясах кривые мечи, в руках двурогие пики.

Шамко остановился, щека прислонилась к углу дома.

– Мимо них не пробраться, – проговорил он обреченно. – Должен быть пропуск или личное приглашение лорда.

Я прикинул размер ворот, обмундирование стражников. Створки высокие, противоосадные, но сейчас открыты, что значит – уверены в безопасности и неприступности. По краям столбики с колоколами и по две обмотанных тряпками палки.

В воздухе привычная сырость и запах давно не мытого тела, я поморщился. К тому же от стражников несет тиной и хлебным напитком.

Шамко спросил сдавленным голосом:

– Нападать будешь?

– Раскидать их можно, – согласился я. – Но будет много шума. На него прибегут гвардейцы. А биться с хорошо обученной армией – совсем другая история.