Алексей Калугин - Блуждающий разум

– Ты как‑то странно формулируешь вопрос.

– Что тебе в нем не нравится?

– Мастер не выдает себя за Муромского.

– Разве?

Озадаченно сдвинув брови, Шарков попытался припомнить весь разговор Мастера с Бапиковым, свидетелем которого он был. Альтер просил называть его Мастером – это так. Но он и не возражал, когда куратор обращался к нему по имени.

Карцев чуть подался вперед и направил на Шаркова дымящуюся сигарету.

– Мастер – это тот, кто прежде был Муромский!

– Стоп! – Шарков одним глотком допил остававшееся в бокале шампанское и поставил его на стол. – Так, значит, Мастер – это и есть Муромский?

Карцев прикрыл глаза и медленно качнул головой из стороны в сторону.

– Мастер был Муромским.

«Одно из двух, – подумал Шарков. – Либо Карцев слетел с катушек, либо намеренно дурачит меня».

– А это не одно и то же? – спросил он вслух.

– «Ты был младенцем» и «ты остался младенцем» – есть разница?

Шарков утвердительно кивнул. Он наконец‑то понял, куда клонит Карцев.

– Ты хочешь сказать, что, став Мастером, Муромский перестал быть тем забитым, ни на что не годным альтером, которого ты встретил в пансионате?

– Можно и так сформулировать, – согласился Карцев.

– Но физически это один и тот же человек?

Карцев покачал головой:

– Скорее всего. Хотя я не стал бы утверждать это со всей определенностью.

– Но это тот самый альтер, которого ты знал?

– Со всей определенностью – нет, – решительно мотнул подбородком Карцев. – Муромский не смог бы сделать ничего из того, на что способен Мастер.

Шарков вновь потер пальцами виски. Карцев определенно был не в себе. Тут, что называется, и к доктору не ходи. Он оперировал какими‑то своими понятиями, разобраться в которых было совсем непросто. Как бы так сформулировать вопрос, чтобы получить определенный ответ?

– Слушай, Виктор, – медленно начал он, – сейчас мне просто надо понять, что за альтер находится в пансионате?

– Мастер, – уверенно ответил Карцев.

– Мы его возвращения ждали?

– Нет.

– Где тот, кто должен был вернуться?

– Его больше нет.

– Что с ним стало?

– Он стал Мастером.

Ну вот, наконец‑то все встало на свои места. Все‑таки Мастер это не подставной альтер, а все тот же Алексей Муромский, которого Карцев отказывается таковым считать. Впрочем, так же как и сам Муромский. В этом плане у них идеальный консенсус.

– Что ты можешь рассказать мне о Мастере?

– Ничего, – мотнул головой Карцев.

– Почему?

– Ты все равно не поверишь. Не поверишь до тех пор, пока сам в этом не убедишься.

– Тебе на это много времени потребовалось?

– Я все сразу понял.

– Как?

Карцев ткнул сигаретой в сторону распахнутого окна.

– Охранники.

– Что, охранники?

– Он прошел сквозь них, как… – Карцев запнулся, не сумев подобрать нужное слов. – В общем, для него не существует преград. Вообще никаких. Он сделает все, что нужно, для того, чтобы… – Карцев нервно затянулся зажатым в пальцах окурком и глухо закашлял, когда в легкие попал дым загоревшегося фильтра. – Знаешь, почему мы все еще живы?..

Ткнув окурок в переполненную пепельницу, он взял ее в руку, просыпав при этом часть зловонного содержимого на стол, но не обратив на это ни малейшего внимания, подошел к окну и вытряхнул мусор на улицу. Обернувшись, он как‑то странно посмотрел на Шаркова, не то насмешливо, не то с сожалением. Больше всего Шаркова поразил не безумный даже, а скорее истерический блеск глаз Виктора. Как будто он был до смерти напуган, но при этом каким‑то странным образом получал наслаждение от испытываемого ужаса. Быть может, потому, что другие вообще не подозревали о том, в чем сам он был абсолютно уверен? Столь безгранично бывает уверен только безумец в истинности преследующих его видений.

– Потому что он еще не знает своей цели, – прошептал Карцев. – Как только он ее узнает, все это закончится.

– Что закончится? – так же тихо спросил Шарков.

Он уже понял и даже смирился с тем, что никакой дельной информации от Карцева получить не удастся. Тем не менее он вновь наполнил оба стоявших на столе бокала шампанским. Ему стало любопытно, как далеко заходят бредовые фантазии Виктора?

– Весь этот мир, – Карцев широко взмахнул руками, в одной из которых у него была зажата грязная пепельница, – пойдет псу под хвост. Собственно, – добавил он с отрывистым смешком, – туда, где ему и место.

– Ты полагаешь, ему нужна власть?

– Если только как средство достижения конечной цели.

– И в чем заключается эта цель?

– Как я могу это знать, если даже сам Мастер этого не знает? – Карцев пожал плечами и одновременно раскинул руки в стороны, как это делают мимы, чрезмерно старательно, дабы как следует обозначить изображаемые эмоции.

– Но ты же разговаривал с ним.

– Ты тоже.

– Нет, я только слушал, о чем Мастер говорил с моим шефом. Я так понял, он собирается восстановить попранную, как он считает, справедливость.

– То есть вернуть альтерам отобранные у них права?

– Нет. Поставить людей в зависимое положение от альтеров.

– Каким образом?

– Не знаю.

Карцев скорчил скептическую гримасу, как будто его физиономию перекосило после инсульта.

– Просто поменять местами одних с другими? – Карцев вытянул перед собой руки с раскрытыми ладонями и поводил ими вверх‑вниз. – Слишком мелко для Мастера. – Виктор взял наполненный бокал и отсалютовал им Шаркову: – Давай все же выпьем за что‑нибудь!

– За что, например? – Шарков поднял свой бокал.

– За начало конца! – пафосно возвестил Карцев.

– Ты так считаешь? – усмехнулся Шарков.

– Есть у меня такое предчувствие. – Карцев сделал глоток из бокала. – А шампанское на самом деле преотличное! – Он допил шампанское и помахал пустым бокалом. – Не хочешь пить за мой тост?

– По фигу! – Шарков в три глотка осушил свой бокал. – То, что ты тут несешь, – он указал пустым бокалом на Виктора, – пустая болтовня. И не более. Мастер напугал тебя так, что ты боишься вылезать из своей комнаты. А знаешь, почему он так поступил?

Карцев вопросительно вскинул брови.

– Это была его личная месть за двадцать лет в пансионате! – Шарков схватил бутылку за горло и на весу наполнил свой бокал. – Все эти годы он трепетал перед тобой. Или перед другим таким же человеком в белом халате – я думаю, он не видит между вами большой разницы. Ты для него был, – ловчий воздел вверх руку с наполненным бокалом, – если не сам Господь Бог, то его личный представитель на Земле! И все эти годы он думал, в чем же его вина? Почему ты сидишь в своем кабинете, а он – в своей камере? И вот теперь он пришел, чтобы судить себя. Потому что у него теперь сила и власть. И теперь ты боишься его! Боишься так, что слышно, как у тебя дрожат пальцы!