Алексей Калугин - Блуждающий разум

Поначалу Юфтану вся эта затея не понравилась. Ну то есть абсолютно не понравилась. Он сказал, что парень должен работать по дому, за скотиной ходить, а не в шпионов играть. В ответ Соломон предложил ему взглянуть на ситуацию с другой стороны. Тим вырос и, как всякий молодой человек, ищет свой путь в жизни, а заодно и применение своим способностям. А способности у него – те еще! Такие, что многие позавидуют. Дома он никакого применения им не найдет. Ну, в самом деле, не от коров же ему прятаться! А ежели ему все запрещать, так в конце концов он сам учудит что‑нибудь такое, что все будут не рады. Так пусть лучше развивает свои способности под контролем взрослого, ответственного наставника. Такого, как Димон. Патрулирование окрестностей поселка – дело нужное. И в то же время не таящее в себе никакой опасности. Ну, подумаешь, пара ребят прогуливается. Кто станет обращать на них внимание?

Соломон фактически своими словами пересказал то, что накануне говорил ему Димон. На Юфтана его речь возымела требуемое действие. Если бы то же самое сказал ему Димон, Юфтан, пожалуй, только недоверчиво усмехнулся в ответ. Выслушав же Соломона, он согласно кивнул.

Кроме того, у Димона была еще одна, более чем веская причина, чтобы не вести разговор с Юфтаном лично. Юфтан был очень сильный телепат. Пожалуй, самый сильный из всех, с кем приходилось встречаться Димону. И Димон точно знал, что не сумел бы утаить от Юфтана свою истинную цель, о которой он пока что никому не рассказывал. На всякий случай, чтобы случайно где‑нибудь не выплыло. В поселке ведь полно альтеров, в той или иной степени владеющих телепатией. Разумеется, пользоваться телепатией без согласия собеседника было не принято. Более того, это считалось неприличным. Но в жизни ведь всякое случается. Верно?

Игната с Тимом интересовала не столько сама деревня, сколько магазины, кафе, шашлычные и автомастерские, выставленные по другую сторону автострады. Именно там можно было встретить незнакомых людей и узнать, что они здесь делают, к кому приехали и чем интересуются. Те, кто приезжал на автобусе, как правило, были либо деревенские, либо жителями расположенных неподалеку дачных участков. Дорогие импортные машины, сияющие глянцевым покрытием, с тонированными стеклами, сразу сворачивали на дорогу, ведущую к новому коттеджному поселку. Если же на обочине тормозила подержанная легковая машина, из которой выходили несколько неброско одетых людей среднего возраста, – это были клиенты парней.

Ежели гости направлялись в магазин, за дело брался Игнат. Он крутился между прилавками и стеллажами, брал в руки товары, осматривал их с разных сторон, внимательно изучал ценники, всем своим видом показывая, что точно знает, что ему нужно, вот только никак не может выбрать вещицу, соответствующую оптимальному соотношению цены и качества. При этом он внимательно слушал, о чем разговаривали чужаки и, самое главное, что они спрашивали у местных. Если приехавшие разделялись на две группы и шли в разные стороны, тут уже и Тим подключался к делу. Ну а кафе и шашлычная – это были исключительно его вотчины.

Там, где люди едят и пьют, сидя за столиками, возле них не покрутишься, как в магазине. Тим же мог спокойно войти в зал, остановиться возле столика, занятого гостями, или даже сесть, если имелся свободный стул, и спокойно слушать, о чем они говорят. Иногда, забавы ради, он даже таскал что‑нибудь со стола – наколотый на шпажку кусочек красной рыбы с оливкой или тарталетку с салатом, – но делал он это чрезвычайно осторожно и аккуратно, чтобы у гостей не возникло ни малейших подозрений. При этом в голову Тима постоянно закрадывалась одна и та же мысль: что подумали бы эти люди, сидящие за столом, если бы вдруг увидели, как с тарелки исчезает еда? Подходящими казались два варианта ответа: человек‑невидимка либо нечисть какая‑то. Во что проще поверить современному человеку? В безумного гения, открывшего способ делать предметы невидимыми, или в домового, таскающего еду к себе в кильдым? По здравому размышлению выходило, что рационально мыслить человек не способен. Ну, то есть не то чтобы вообще не способен, а предпочитает попусту не использовать эту свою уникальную способность. Вот и получается, что нынешний человек куда суевернее своих предтеч исключительно в силу лености духовной. Оттого ему и в лешего или домового поверить проще, чем с многомерностью пространства разобраться. На фиг ему эта многомерность сдалась, ежели он даже в трех измерениях путается, а с четвертым так и вовсе сладить не может?

У Тима было время как следует все это обдумать, поскольку разговоры, что он слушал, как правило, были невообразимо скучны и однообразны. Гости говорили о спорте, о бабах, о своих зарплатах, о начальниках, снова о бабах, о новых налогах, которыми они были недовольны, о новых судьбоносных решениях спин‑протектора, которые они горячо одобряли, и снова о бабах. Иногда – о политике, в том смысле как они ее понимали. Политика же в их представлении имела такой же мифологизированный, густо замешанный на суевериях, дико примитивный характер, как и все мироустройство в целом. Наслушавшись таких разговоров, Тим ничуть не удивился бы, узнав, к примеру, что эти люди уверены, что Солнце вращается вокруг Земли. А то и вовсе считают, что Земля плоская. Так им было проще воспринимать действительность. И не нужно было думать о том, о чем думать не хотелось.

Ежедневные походы в деревню были бы невыносимо скучны, если бы в ожидании гостей Игнат не учил Тима всяким интересным штукам. Игнат, он, вообще‑то, был парень неплохой. Он только поначалу покрасовался перед Тимом, изображая из себя эдакого бывалого бойца сопротивления. А потом, убедившись в том, что Тим не собирается покушаться на его авторитет, успокоился и расслабился.

Между делом Игнат учил Тима разным премудростям и хитростям, на первый взгляд вроде бы и незначительным, но служившим отличным подспорьем даже тому, кто владел уникальными способностями воплощенного альтера. Игнат показывал Тиму, как следует подойти к человеку, чтобы самому при этом остаться незамеченным, как отвлечь внимание того, за кем ты наблюдаешь, как по одежде и манере держать себя определить род занятия незнакомца и даже уровень его образования. Игнат объяснил Тиму, как тренировать память, чтобы не упускать из вида любую мелочь, которая в конечном итоге могла оказаться вовсе даже и не мелочью. Картинка, которую тебе нужно было запомнить, должна была отпечатываться в памяти, как фотография, чтобы потом в нужный момент ее можно было достать и внимательно рассмотреть. Игнат научил Тима, как вести разговор с незнакомцем, если он первым заговорит с тобой или тебе самому вдруг понадобится получить от него какую‑то информацию. Разумеется, можно было использовать телепатию. Но можно было и без нее обойтись. Нужно было всего лишь использовать определенные слова, выполняющие роль маркеров, вызывающих у человека неосознанную, но вполне предсказуемую ответную реакцию. Игнат называл эту методику «принципом собаки Павлова». Собака слышит звонок – и в ее желудке начинает вырабатываться желудочный сок, словно ее уже кормят. Человек слышит слово «лимон» – и его рот наполняется слюной, как будто он действительно лизнул дольку лимона. Проблема заключалась только в том, что реакция разных людей на одно и то же слово могла оказаться прямо противоположной. Одному слово «цветы» напоминало о лете, другому – о первой любви, третьему – об ушедшей юности и упущенных возможностях. Поэтому, работая по «принципу собаки Павлова», нельзя было использовать готовые шаблоны. Каждый раз нужно было заново подбирать систему слов‑маркеров.