Юрий Корчевский - Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

– Я в тебя всегда верила, – сказала Любава и уснула сразу же, намаявшись за день.

Никита же долго уснуть не мог. Свой мир вспоминал – работу, друзей, квартиру. Вот попал он в другое время – очень трудно, как в другую страну: другие деньги, законы, традиции. Но выжил, приспособился, своими руками и головой пробился. Дом есть, жена, работа любимая. А вот после сегодняшнего новоселья свое время вспомнил – и заскучал по радио, по телефону, по машине. Как понять, что его назад тянет? Не найдя ответа, он уснул.

Теперь он каждый день пахал как папа Карло. Свой дом, жена, кухарка – все требовало денег. Зато как приятно прийти после работы в уютный теплый дом – свой дом, где вкусно пахнет пирожками, мясом. Да пропустить стаканчик вина с мороза, закусив разной вкуснятиной.

Любава менялась на глазах. Когда она пришла к нему в лекарню, выглядела замкнутой, стеснительной, несчастной. Бедно одетая, она вызывала жалость. Теперь в ней появилась уверенность, молодая женщина ожила, стала смеяться – даже в зеркало на себя поглядывать стала, чего раньше Никита за ней не замечал.

А потом – новая операция, уже на шее. Никита резонно рассудил, что рубцы на лбу могут подождать, а шея на виду. Оперировать уже было легче – опыт появился; кроме того, кожа на шее растягивается хорошо, это не лицо. Кое-где он вообще рубцы вырезал, подтянув кожу и закрыв дефект. Кожный лоскут совсем небольшой пришлось накладывать.

Работать приходилось быстро. Эфирный наркоз – тяжелый, лишняя минута под ним не на пользу ни пациенту, ни врачу. Ведь эфир с ватной маски испарялся и в операционную, и персоналу тоже приходилось вынужденно им дышать; только концентрация была меньше, чем у оперируемого.

После операции нельзя было двигать шеей, чтобы швы, стянутые волосом, не разошлись, однако Любава стоически перенесла и операцию, и послеоперационный период. Но после снятия повязки и швов шея выглядела вполне пристойно.

Никита решил, что Любаве необходимо отдохнуть от операций и наркозов. Девушке и так несладко пришлось в последний год, даже более сильные люди могли не выдержать подобных жизненных испытаний и сломаться. Но на жене все заживало на удивление быстро, и уже через два месяца она не укутывала больше шею платком. Видимо, права народная поговорка, что на бабах, как на кошках все заживает. Эх, лидазу бы поколоть да контратубексом рубцы смазать – совсем хорошо было бы!

А пока Никита трудился в поте лица. После операции царю в Вязьме царедворцы да дворяне московские при любой болячке у себя или члена семьи к Никите ехали. С одной стороны – верили в него, поскольку многие сами видели, что царь едва ли не при смерти был, а Никита его спас. А с другой стороны – не зазорно похвастать где-нибудь на застолье, что его не кто-нибудь лечил, а сам Никита, который царя выходил. Никите же такие разговоры были только на руку, поскольку сановные пациенты – это и связи полезные, и деньги изрядные.

Прием, операции, перевязки – к вечеру иногда едва до дома добирался. Тут уж Любава забеспокоилась:

– Муж мой любезный, нельзя же так! Похудел-то как за работой!

– Так, Любава, люди-то больные! Сама через то прошла. Как отказать, когда человек мучается? И кто, кроме меня?

– Ты не Господь, весь мир не спасешь.

Никита же вспоминать стал, где на Руси воды минеральные есть. Любаву бы свозить ванны попринимать – куда как хорошо! На Кавказские минеральные воды бы свозить, да только земли те еще не под Русью, черкесы там хозяйничают. А про Карловы Вары и разговора нет. Хотя источники минеральных вод в Карловых Варах известны давно – с 1358 года, однако добраться туда непросто, да и под Речью Посполитой они сейчас. Паны, заклятые враги Руси, там водичку пьют и ванны принимают.

Есть и другой будущий курорт – Трускавец, что на Галичине; известный с 1469 года, богатый минеральной водой и целебными грязями, – но он тоже под поляками.

Долго пытался Никита вспомнить, где еще воды есть, да в голову ничего не приходило. Исподволь стал пациентов своих расспрашивать – так не знали.

Неожиданно помог ему травник лекарни, Олег Кандыба. Услышав случайно разговор, он сам подошел к Никите:

– Целебной водицы испить хочешь?

– Не сам – жене надобно.

– Паломники, что на Соловки ходят, еще и в урочище Куртяево сворачивают. Говорят – не один десяток целебных источников из-под земли бьет. И свойства у воды необыкновенные. Зимой она теплая и не замерзает, а летом – холодная, аж зубы ломит.

– Не слыхал о такой! – удивился Никита.

– На Онежье, у Белого моря. Да ты с паломниками поговори.

– За подсказку благодарю.

Не откладывая дела в долгий ящик, Никита после работы направился в храм Успения Пресвятой Богородицы. Отец Иосиф только что закончил службу, прихожане расходились.

Никита поздоровался, голову склонил.

– Все ли в порядке, Никита? Ты ведь в радости ко мне не ходишь! – укорил отец его Иосиф.

– Пока нормально. Скажи, отец Иосиф, от тебя богомольцы на Соловки ходят?

– Бывает. Они заранее сговариваются. Одному добираться далеко, места глухие. И разбойники балуют, и зверье лесное. Сообща-то отбиться можно.

– Разумно. А про урочище Куртяево не слыхал?

– Обижаешь, сам там бывал не единожды. Чудное место!

– Правда ли люди бают, что ключи целебные там бьют?

– Истинно! Да не один – восемь десятков!

– Эка!

– Я попил там водички два дня да в корчагу взял – однако не помогло. Но это еще до тебя было.

– При твоей болезни и не помогло бы. Жену хочу свозить.

– Богоугодное дело о жене своей заботиться. Месяца через два, полагаю – в августе – паломники в те места собираются. Если желание есть – присоединяйся.

– За совет спасибо. А это на храм, – Никита отдал отцу Иосифу серебряный рубль.

Мудр святой отец, всегда дельные советы дает.

По пути домой Никита вспомнил слова князя, которые Елагин говорил по приезде его из Астрахани – что царь, де, не велит Никиту дальше одного дня пути из Москвы отпускать. А если и правда так? Соловки, конечно – не дальняя Астрахань, но и не близко. Как бы к Алексею Михайловичу подластиться, отпроситься – вроде на богомолье? Царь православный, должен отпустить. Вовремя вспомнил о нардах. Нехорошо получилось: еще в Вязьме царю обещал, и до сих пор обещания своего не сдержал. Невместно, царь все-таки!

И следующим днем Никита направился к князю Елагину.

– О! Ты ноне – как ясно солнышко, давненько тебя не видал! Садись, Никита, отобедаем, чем Бог послал.

Кто был бы против? Никита был после работы, есть хотел, потому и приналег на щи; затем за мясо принялся. Куда как хороши томленные в печи перепелки! Птичка маленькая, чуть больше воробья – а вкусна! Дома Любава да кухарка тоже вкусно готовили – не отнять, но поваров княжеских им не превзойти – те приправы особые применяют.