Владимир Кузнецов - Ртуть и соль

– Не лыбься так, – предупреждает Хорст. – Это – Полубак Нэд. Уже три года плавает и два – дерется на кулаках. А проигрывает один раз на четыре, а то и реже. Его поставили, чтоб народ потешить – показать, как он тебя, здоровяка, уделает.

– Это мы еще посмотрим, – кивает Сол. – Какие ставки?

– Три к одному. Не в твою пользу, понятно.

– А ты на кого поставил?

Хорст смеется:

– На кого? А когда крону тебе давал, ты не заметил или не сообразил? Давай, пора.

Сол вразвалку выходит в круг. Толпа возбужденно гомонит, тугодумы проталкиваются к боцману, чтобы сделать ставки.

Полубак Нэд становится напротив. У него длинные, жилистые руки – такие длинные, что почти достают до колен. Из-за низкого потолка Эду приходится наклонять голову вперед. Ну и, конечно же, глаз. Все это противник наверняка использует.

Боцман, кончив принимать ставки, становится между ними.

– Ниже пояса не бить. Локтями и коленями не бить. Не лягаться. Лежачего не добивать. Кто захочет сдаться – пусть поднимет обе руки. Все ясно?

Бойцы кивают. Боцман оскабливается, отступая к границе круга:

– Я поставил на тебя, Нэд! Уделай его!

Полубак бросается на Эда – стремительно, как кошка. Он бьет слева – так, что Сол не видит удара. Кулак впечатывается в челюсть, в ухе раздается звон. Эд, не целясь, отвечает прямым, но Полубак уходит вбок, добавляет хуком в корпус. Удары у него поставлены хорошо – дыхание сбивается. Эд бьет левой – этого удара противник не ждет, получив в ухо так, что невольно отступает на пару шагов. Не теряя темпа, Сол добавляет двойкой. От правого Нэд уходит, а левый снова достает – прямой в грудь, чуть выше солнечного сплетения. Полубак отвечает, но тут Эд разыгрывает свой козырь – закрывается в блоке. Наблюдая за боями, он понял, что блок здешним драчунам неизвестен. Так и с Нэдом: он явно не ожидает такой реакции – за что получает уверенный кросс правой. Брызгает кровь – похоже, бровь рассечена. Еще удар, еще – Нэда повело, он пытается ответить, снова попадает в блок, получает под дых, сгибается, ловит дропкик в затылок. Застыв на мгновение, Полубак падает навзничь, тяжело грохнув о палубу. Секунду или две Эд стоит в полной тишине, оглядывая застывших вокруг моряков. Он встречается взглядом с боцманом, вопросительно поднимает бровь. Полубак Нэд лежит без движения. Боцман с досадой сплевывает ком жевательного табака.

– Ты не убил его часом, парень? – негромко интересуется он.

Эд пожимает плечами:

– Не знаю.

Пара молодых подбегают к Нэду, переворачивают его, поливают водой. Пару раз моргнув, тот приходит в себя. Глаза его смотрят бессмысленно.

– Живой! – радостно заявляет один из молодых.

Напряжение, сковавшее палубу, разом отпускает – матросы разражаются выкриками, смехом, воплями ободрения, досады и удивления. Немногие подходят к боцману получить свой выигрыш. Подходит и Сол.

– Где мои деньги? – спрашивает он. Бок болит, на скуле вздулся кровоподтек. Боцман ухмыляется.

– Ты хорошо заработал сегодня, – монеты тихо лязгают в его мозолистых ладонях, когда он отсчитывает долю Эда.

Десять крон – неплохой подъем. Два месячных жалованья рабочего на его фабрике – или стоимость блюд для одной персоны на званом обеде у какого-нибудь баронета.

Эд, кивнув, отходит. Найдя глазами Хорста, он протискивается к нему.

– Отличный бой, – ухмыляется матрос. – Знал бы, что ты так хорош, поставил бы на тебя.

Он протягивает руку для пожатия. Эд вкладывает в его ладонь три кроны. Сжав их в кулаке, Хорст хмыкает:

– Договаривались на две.

– Ставки были три к одному, – невозмутимо парирует Сол.

Моряк отвечает ему коротким кивком.

– В следующий раз будет один к трем. Если кто-то вообще захочет встать против тебя.

«Следующего раза не понадобится», – про себя думает Эдвард.

– Лучше подскажи, к какому мичману подкатить. Чтобы к капитану провел.

Эд, не мигая, смотри в глаза Трампу, прозванному матросами Бульдог. Трамп стоит, скрестив руки на груди. На правом запястье у него скрещенные сабли, вдоль левого предплечья тянется длинный белый шрам – распороло канатом, не иначе. Горбатый, не раз ломанный нос похож на хищный клюв, кустистые брови низко нависают над глазами, седые бакенбарды сердито торчат в стороны.

– Не пущу, – в голосе его злая уверенность.

– Пустишь, – Сол не собирается пресмыкаться или упрашивать. Что-то говорит ему, что с таким надо говорить жестко. К гадалке не ходи, этот тип даже на капитана ворчит, и ему это с рук сходит. Такого лестью не удивишь.

– Ты что, с мачты упал? – оскаливается Трамп. – Или тебе Полубак последние мозги отбил?

– Четыре кроны, – Сол не ходит вокруг да около. – Прямо здесь и сейчас.

Глаза Бульдога вспыхивают. Деньги немалые. И все же…

– И как это все будет? – издевательски спрашивает он. – «Господин капитан, тут один лэндсмен хочет с вами поболтать о том о сем!» Так, что ли?

– Не так. Ты можешь ночью вызвать его из каюты? Куда угодно, по любому поводу?

– Это еще зачем?

– Затем. Можешь или нет?

– Ну если и могу…

– Вызови сегодня к полуночи. Скажи, где мне его ждать.

Трамп задумывается ненадолго:

– На квотердеке. Деньги давай!

Сол протягивает кулак с зажатыми в нем монетами, задерживает над раскрытой ладонью Бульдога.

– Не обмани.

Трамп смотрит тяжело и зло. Монеты с тихим звоном падают на раскрытую ладонь и тут же исчезают.

– В полночь.

Назначенный срок подступает незаметно – офицеры не дают матросам отдыха даже на приколе. Сегодня бригада Сола как раз на средней вахте. Эд поднимается на квотердек, проверяет и подтягивает такелаж. Недовольное ворчание капитана раздается минут через десять. Вскоре Данбрелл поднимается на шканцы, подходит к борту, прикладывает к глазу подзорную трубу, осматривает морской горизонт.

– Трамп, бездельник, я тебе покажу, – на капитане нет мундира и жилета – только сорочка с развязанным воротником.

Эд решительно направляется к нему. Момент настал.

– Сэр Данбрелл?

Капитан резко оборачивается, окидывает Сола неприязненным взглядом.

– Почему не отдали честь, матрос?

– Вы не узнали меня, сэр? Эдвард Маллистер Сол, промышленник.

Данбрелл молчит, оставаясь неподвижным.

– Не промышленник, – наконец веско произносит он. – Матрос. К тому же недисциплинированный.

– Я оказался здесь по недоразумению. Я хотел бы поговорить с вами… о моем списании на берег и отправке в Олднон. И о вашем предложении.

Язвительная улыбка проступает на лице капитана.

– Списании? Не вижу причин списывать здорового матроса. Это было бы прямым нарушением моих обязанностей как капитана «Агамемнона».

– Я не матрос, и вы это знаете, – Эд говорит тихо и спокойно, но внутри у него начинает копиться злость. – На мою фабрику напали, и меня похитили, продав вербовщикам, пока я был без сознания.