Александр Афанасьев - Время нашей беды

И если сами юрьевчане не начнут использовать то, что у них есть, то ничего и не будет. Государство может помочь и поможет, в частности, созданием зон развития и снижением там некоторых тарифов… не налогов, а именно тарифов, например тарифов на подключение к энергосетям, платы за негативное воздействие на природную среду, компенсация процентов по кредитам [13]. Но основное – люди должны сделать сами…

И если мало работы, даже главная улица города в ухабах и в городе нет ни одного нормального автобуса, то это потому, что в городской казне нет денег. А нет денег потому, что нет бизнеса. А нет бизнеса потому, что никто не занимается бизнесом, а кто все‑таки рискует – тот буржуй, верно? А дорогу должно проложить государство за те деньги, которые берутся из тумбочки…

У нас люди не привыкли так думать, тем более в таком небольшом и депрессивном городе, как Юрьев‑Польский. Но сейчас я – а я сидел в первых рядах – видел, что многие задумались. Реально, а не для галочки.

Уже хорошо…

Говорил Бобенков и о себе. О том, что он из такого же нищего городка. Как в Москве одновременно работал и учился, экономил на всем, как организовывал первую строительную бригаду. Сказал о том, что главный дефицит в стране – это не деньги. Это люди. Люди, готовые организовать, возглавить, повести за собой. И не разворовать, не растащить, добиться чего‑то реального…

И когда Бобенков закончил свое выступление – его не выпускали больше часа. Спрашивали, задавали вопросы. И не о том, когда залатают дыры на дороге…

После выступления Бобенков подошел ко мне. Сказал, что хотел бы посмотреть те места, в которых я вырос…

Уже стемнело, когда мы выехали на гору… гору за самым Юрьевом, дальше идет спуск и долгая‑долгая дорога, и села по обе стороны. Когда‑то тут были колхозы‑миллионеры. Теперь тут многие едва сводили концы с концами.

Черная долина, освещенная последними лучами заходящего солнца, стелилась перед нами. Горели редкие огоньки.

– Я вот думаю… – задумчиво сказал Бобенков, – что мы много должны этим людям. Очень много должны…

Я молчал – а что тут говорить?

– Зайди к Голавлеву. Посмотрите, какие заказы можно разместить здесь. Пока предвыборные, а там посмотрим. Скажи – я приказал.

Голавлев был замом по экономике и финансам.

– Понял.

Бобенков еще какое‑то время смотрел вдаль, потом он стукнул по капоту кулаком и пошел за руль…

Нелегкая это работа – из болота тащить бегемота…

Крайний раз я столько копал… нет, даже не когда копали картошку, здесь картошки все сажали море, и проходила колхозная картофелекопалка, потом ее только выбирали. Крайний раз я копал… да, мне десять лет тогда было. И надо было выкопать яму для, простите, содержимого выгребной ямы.

Но это была небольшая, хотя и глубокая яма. А тут…

Верх дерна я аккуратно подрубил, вынул пластами и оттащил в сторону – пригодится. Копал осторожно, чтобы не повредить большие корни – сухое дерево само по себе признак того, что что‑то не то, хотя его можно и на дрова срубить. Вынутую землю – за исключением того количества, что мне нужно, – я вывозил на машине в мешках и по дороге домой сваливал на проезжую часть лесовозной дороги, заваливал промоины. И то дело.

Но теперь яма, кажется, готова. Яма большая, примерно восемь метров на десять. Все нужное я уже завез домой, следующий шаг – буду делать каркас и выкладывать дно и стены изолоном. Затем каркас уже буду обшивать доской, потом – крыша и внутренняя отделка. Внутри – сделаю что‑то вроде полатей, поставлю балконную дверь – с пластиком. И будет у меня настоящий схрон.

Блин, отдышаться бы…

С трудом – а работаю я всегда до упаду – дотащил мешок до багажника, забросил. Бросил в машину лопату, вытер руки предвыборными агитационными листовками Национально‑демократической партии России. Вчера я забрал в местной типографии часть отпечатанного тиража. Тут просто печатать дешево – как оказалось, дешевле, чем во Владимире. Полдня ездил по окрестностям и расклеивал их, а позавчера – ночью, потемну – расклеивал в райцентре, чувствуя себя каким‑то… большевиком‑подпольщиком, что ли. Но делать нечего, если вступил в партию, если являешься доверенным лицом кандидата – будь добр, соответствуй.

Не сказать, что мне это не нравилось, – просто муторно очень. Но, наверное, правильно…

Привычно выбросив по дороге землю, я поехал в деревню. Заехал, только чтобы переодеться и опрокинуть на себя в бане два ведра почти холодной воды – вчера топил. Одним из преимуществ купленной мною фазенды был сад с вишнями. Старыми, плодоносящими вишнями, которые в сезон гнутся под тяжестью кистей крупных, багровых ягод.

И только тот, кто пробовал такие ягоды – не сок, а именно такие ягоды, с куста, – только тот меня поймет…

Надо ехать…

Выборы – тяжкий труд, это одновременно и работа, и игра. Но результат… результат окупает все.

Ночь подсчета голосов мы провели на участках, в качестве доверенных лиц и членов комиссий. Утром во Владимир я привез тридцать восемь процентов голосов – в первом туре и при двенадцати кандидатах это огромный отрыв. Там же, во Владимире, я узнал, что Бобенков избран депутатом Государственной думы по одномандатному округу, а национальные демократы неожиданно для всех заняли не третье‑пятое место, а второе, причем в опасной близости от властной коалиции «Демократического выбора России». Более того, расклад голосов при выборах в Думу таков, что ДВР теперь не сможет сама сформировать правящую коалицию, не идя на серьезные уступки, а и. о. президента Бельский оказывается в политической изоляции.

К вечеру основные европейские структуры заявили о том, что выборы в России соответствуют основным демократическим нормам, а миллиардер, финансист и меценат Хорошевский заявил о том, что в России отчетливо проявились признаки антидемократической реакции.

Видимо, чувствовал, что его кандидату, после всего, после провала на парламентских выборах, после побоища геев в Москве, после довольно прохладного приема России в международном сообществе – осталось недолго. Выборы он не пройдет.

МоскваРоссия27 мая 2018 года

Вот и настало время переезжать в Москву. Хотел я или не хотел…

Собственно, для меня переезд – не такое и сложное дело, я уже оторвался от корней. Но переезд в Москву… это конкретный… не буду даже говорить, что это. Кто водил автомобиль в Москве – тот меня поймет…

На улаживание дел ушло две недели. Служба такси, треть в которой была зарегистрирована на меня и которую я практически уже создал (если знать как, иметь знакомства в лизинге – то проще простого), – моя доля была выкуплена кем‑то, связанным с партией, плюс мне заплатили как доверенному лицу кандидата, как доверенному лицу партии и подъемные. На эти деньги я купил неплохую двухкомнатную квартиру в пределах МКАД по специальной цене – из‑за кризиса стояли в продаже много квартир, владельцам которых нужны были деньги, – и эти очень специфические цены знали риелторы. Я даже не удивился, когда ко мне «подкатился» однопартиец, представился риелтором Лешей и сказал, что у него для меня есть предложение, от которого я не смогу отказаться…