Александр Афанасьев - Время нашей беды

– Отлично.

– Я звоню?

– Звоните…

– Кто такой Ющук?

Полина пожала плечами. Мы сидели в ресторане, на берегу Москвы‑реки, но далеко от центра, и ели дары моря.

– Не знаю…

– Бизнесмен или политик?

– Бизнесмен скорее. Я так поняла, что у него был какой‑то бизнес, но он прогорел в восьмом…

И он затаил злобу. Вообще… я хоть почти и не бываю в Москве, но все, что тут происходит, понимаю. В девяностых и нулевых до кризиса уровень жизни в Москве кратно отличался от того, что было в регионах. И на этом на всем бурно выросли различные обслуживающие бизнесы. Начиная от ресторанчиков, в которые ходят просто так (ни в одном другом городе России в ресторан просто так не ходят, поход в ресторан – это событие), и заканчивая различными рекламными агентствами, дилерами, адвайзерами, мерчандайзерами. Чего говорить, если тогда еще не была развита дилерская сеть и за большинством машин ездили в Москву, а не покупали их в родном городе.

А вот после кризиса ноль восьмого Москва так и не восстановилась. Крупнейшие работодатели начали постепенно выводить из Москвы наиболее трудозатратные функции в регионы, где стоимость рабочей силы была минимальной. Началась экономия на всем, уже так и не восстановится строительный рынок – застройщики также пошли в регионы. Стоимость рабочей силы в Москве в основном обуславливалась стоимостью жилья – а она была такой, что москвич мог сдавать свою квартиру в хрущобе и на эти деньги круглый год жить на Гоа. И после ноль восьмого стоимость жилья осталась прежней, а вот доходы – уже не те. И полетели бизнесы всех этих мерчандайзеров‑адвайзеров, начали закрываться ресторанчики, фитнесы, солярии, потеряли работу тренеры по йоге и пилатесу и прочей ерунде. Всплыло дело Леши Кабанова – типичного «креатифф‑класса», который убил и расчленил собственную жену [12]. И сейчас уже понятно, что правительство прозевало тот самый момент, когда Москва оказалась переполнена на вид богатыми, а по сути нищими и полунищими людьми, которым, в общем‑то, нечего терять. Ведь богатство определяется не тем, сколько у тебя денег в абсолютной величине, а тем, хватает ли их тебе на жизнь. В Москве на жизнь не хватает очень многим…

– А чем он сейчас занимается?

– По‑моему, готовится к внеочередным парламентским выборам.

Я кивнул.

– Мне карточку помощника депутата обещали. В перспективе и депутатство.

– Здорово.

– Хочешь быть женой депутата?

Полина вытерла губы салфеткой. Как‑то странно посмотрела на меня.

– Саша… Кто ты?

– В смысле?

– В прямом. Ты ведь не депутат.

Я пожал плечами.

– Пока – нет. Вполне возможно, буду.

– Нет, я не об этом. Ты можешь и быть депутатом, но ты не депутат.

– А кто же я, – я сделал страшное лицо, – инопланетянин?

– Нет. Не шути, я серьезно. За твоими шуточками, за твоим спокойствием скрывается что‑то.

– Поясни.

– Ну, мы… в общем, мы каждый день что‑то делаем, ходим на работу, пытаемся как‑то пробиться… ложимся под кого‑то, за деньги, шмотки или даже по любви. Но все это так… мелко. Сиюминутно. А ты… мне иногда кажется, что ты видишь будущее…

В тарелке ничего не оставалось. Я махнул рукой официанту.

– Счет, пожалуйста.

Во дворе Полина взяла меня за руку.

– Подожди. Ты разозлился?

Женщины…

Мне иногда кажется, что это они – инопланетянки. Абсолютная наивность в одном может сочетаться с такой глубиной в другом, что… страшно становится.

– Нет.

– Точно?

– Как я могу злиться, если ты права…

Она пожала плечами… было прохладно. Только что прошел дождь.

– Я… не знаю… – заговорила она… – я иногда думаю… что вот все это… это как будто взаймы. Наша эта жизнь – с машинами, с дорогими курортами, со свадьбами на пятьсот человек – она как будто взаймы. Потому что… нет ничего за этим, пустота. Как будто мы все договорились… считать то, что ничего не стоит, стоящим очень много. А потом кто‑то придет и отнимет все это рано или поздно. В наказание за наши грехи…

– Ты верующая?

– Да… меня крестила бабушка… Ее уже нет в живых. Она умерла…

– Полин… я примерно представляю, что будет. Я попробую помочь… тебе и всем, кому смогу. Если хочешь знать, что делать, мой тебе совет. Паспорт у тебя есть. Получи разрешение и купи оружие. Ружье и травматический пистолет. И смирись с мыслью, что рано или поздно тебе придется выстрелить в человека.

Она вцепилась в меня.

– Сегодня никуда не отпущу.

В обратный путь я ехал поездом, через Владимир. Мне надо было на Иваново, а нормального, прямого поезда больше не ходило – со времен падения СССР. Назывался этот поезд «Красная Талка» и в девяностые накрылся медным тазом.

С Бобенковым Сергеем Ивановичем мы встретились в кафе «Онегинъ» в бизнес‑центре «Планета», одном из немногих приличных бизнес‑центров в городе. Бобенков прибыл на «Инфинити», даже без водителя. На вид – лет пятьдесят, держит себя в форме, подвижный…

– Бобенков. Можно Сергей.

– Александр.

– Костя насчет вас звонил?

– Да…

– О себе расскажите.

Я начал рассказывать, через минуту Бобенков оборвал меня:

– Достаточно, понял.

Нам принесли заказанное – я есть не спешил.

– Вы говорили про то, что занимались бизнесом. Каким?

– Безопасность, юридические услуги, связанные с… открытием и ликвидацией фирм и прочего, так чтобы все было чисто. Тиры, служба такси.

– Отлично. Службу такси здесь организовать сможете?

– Да.

– Я вас познакомлю с человеком, который занимается лизингом. Он даст вам лизинг на машины по приемлемой ставке. Автомобили – дело отличное, на них можно разместить рекламу, разъездной транспорт всегда под рукой. Зарплата вам какая нужна?

Я пожал плечами.

– Да в принципе я не бедный человек. За зарплату не работаю.

– Отлично, мне нравится. Доля – треть пойдет?

– Да. Если не придется вкладывать.

– Не придется. Плюс – работа в штабе. Выдержите?

– Не впервой.

– Тогда – времени на устройство дел сколько надо?

– Трое суток.

– Хорошо. – Бобенков бросил на стол визитную карточку, черкнул прямо на ней пару слов. – Адрес тут. Покажете охране, проводят…

В райцентре вышел за полночь, переночевал у родственников. Утром домой спешить не стал, заехал на стройбазу. Заказал балконную дверь с пластиковым остеклением, два небольших окна, некоторое количество рубероида, шифера, половой доски, материала для пропитки досок от гниения. Лопату, мешки. Оплатил, часть заказанного забрал сразу же, за частью надо будет приехать – не влезло в машину.

Проехал родную деревню, кладбище на горке, на котором лежали в том числе и родные мне люди, на сельской дороге ушел налево. Дорога – еще старая, колхозная – шла полем, впереди были перелески… переходящие в лес. Никогда не знал, где этот лес заканчивается… как‑то не представляю географически…