Александр Афанасьев - Время нашей беды

Не вышло…

Билетов нет…

В кассе вокзала билет попрошу…

Может, впервые за тысячу лет

Дайте до детства плацкартный билет.

Тихо кассирша ответит: «Билетов нет…»

Встал, отряхнулся. Посмотрел на часы, достал телефон. Телефон у меня спутниковый, Thyraya, он работает как сотовый, но если нет покрытия – автоматически переходит на спутник. Очень удобная вещь.

Ответили после третьего гудка.

– На связи…

– Сто восемнадцатый прибыл.

– Принято.

Гудки.

В деревне мне, городскому жителю, обживаться было не привыкать. Все‑таки – в детстве все каникулы провел здесь, в деревне…

Деревня умирала. Помню еще те времена, когда она была живой, веселой. Трактора и комбайны, мужики постоянно ремонтировали их, а я часто ошивался в мастерской и видел, как это делали. Помню, вечером выходили встречать частное стадо… коров было больше сотни, еще овцы… коровы тяжелые, каждая – как баржа, идут медленно. А овцы – их много, постоянно какой‑нибудь нет или убежала, их бегали, разыскивали по всей деревне. Идешь за коровой, берешь корочку хлеба, подсоленную, корова, тяжело вздыхая, ткнется тебе в ладонь, возьмет угощение шершавым, как наждак, языком. Под частное стадо всегда выделяли плохие места, плохие пастбища, поэтому я всегда загонял корову в сад… это бывший барский сад, там еще кинотеатр колхозный был и клуб, там все время было много травы и еще мать‑мачеха – она от кашля помогает, я ее собирал. Иногда по часу сидишь, корова пасется, комары достают. Потом – гонишь домой…

Конечно, и попивали. И жили по‑разному – у кого и изба крепкая… да какая изба – дом настоящий, несколько комнат, телевизор, кухня, ковры – для того, кто вырос в тесной хрущевке, тут рай земной. Машина есть, скотина – корова обязательно, а если корова, то и теленок, пара‑тройка свинок, куры, гуси, иногда еще что‑то типа кроликов или пчел. А у некоторых – и коровы‑то нет, и живут бедно‑бедно, попивают. Но последнее – не пропивали, да и то – давали работу, вызывали на партсобрания, как‑то прорабатывали. А теперь… Не стало колхоза – и не стало ни посыпки, ни сена, ни трактора за дровами съездить, ни делянки, чтобы самим вырубить. Все, точка! И живность вдруг стало держать не так и выгодно, если покупать зерно и комбикорма по тем ценам, какие есть. И дрова дорогие…

Вот и начала вымирать деревня. Часть домов скупили москвичи, привлеченные дешевизной: здесь от Москвы далеко, поэтому недвижка относительно дешевая. Некоторые дома так и стоят, некоторые – пялятся на мир совершенно неуместными тут пластиковыми стеклопакетами. И коров почти не стало, даже пастуха и то нанять дорого. Раньше, помню, сам корову вел из колхозного стада, их покупали еще телочками по себестоимости, придирчиво выбирали лучшую. А теперь – и корова денег стоит.

И нет больше почти никого из тех, кто меня еще помнил. Чужие люди…

Не знаю…

В конце второй недели купил дом. Не в своей деревне, в соседней. Соседняя – это семь километров по давно не ремонтированной дороге. Там тоже когда‑то жили мои родственники, помню, как ездили собирать вишню и копать картошку. Потом продали этот дом, а купил я другой, получше, в четыре окна. Продавали с Владимира, кто‑то у них умер тут, и дом был больше не нужен. Даже по меркам Уральска потратился я скромно, тут у нас разве что садоогород за такие деньги купишь, а здесь вот – дом.

Купил на всякий случай машину, довольно старую «Ниву». Тоже очень недорого и… пусть будет.

Когда возвращался к родственникам, увидел рядом со старой колокольней «Лендровер» с московскими номерами. Инстинктивно схватился за пистолет. Потом узнал, что тут какие‑то французы ездят, хотят туристический центр строить. Раньше тут без туристов был колхоз‑миллионер, а теперь вот – туристы нужны, чтобы выживать. Что‑то в этом есть очень… неправильное, я бы так сказал. Не должно так быть, не должны люди жить за счет туристов, трудом должны жить. Я понимаю, это очень по‑европейски, выживать за счет туристов, так в Европе целые города выживают, особенно с тех пор, как в Европе появились авиакомпании‑дискаунтеры и возникло целое паломничество в Восточную Европу за дешевыми секс‑услугами. Но Мы‑то тут совсем по‑другому много столетий жили. И почему сейчас мы должны жить как в Европе?

Лучше бы им тут не отсвечивать. Или мне…

Вечером зашел на форум, через который должны были поддерживать связь. Там для меня было сообщение. Меня ждали в Москве…

Москва, Россия9 октября 2017 года

В Москву я поехал на автобусе…

Свою «Ниву» оставил в райцентре под окнами у родственников, надеюсь, не угонят. Купил билет. Места здесь сильно не туристические, поэтому автобусов мало. До Москвы отсюда автобусом я ездил только один раз, еще в отрочестве. Это был «Икарус‑255», остаток былой имперской мощи. Сейчас, увы, это был какой‑то китайский «аквариум на колесах». В сиденьях что‑то скрипело, и неистребимо пахло дешевой пластмассой…

В Москву ехала молодежь, обоего пола, с рюкзачками, ехали мужики – наниматься. В родных местах работа, конечно, есть, да платят мало, в Москве охранником больше заработаешь. Я отметил про себя, что выделяюсь на общем фоне: для работяги слишком хорошо одет, для туриста – туристы в одиночку на автобусах не ездят. Надо иметь в виду – нельзя выделяться…

Пока ехал, видел дальние антенны космической связи вдалеке, на холме. Это недалеко от Москвы…

Автовокзал был шумным, грязным, торговым. Селяне – тут же, не отходя далеко, продавали какую‑то снедь, менялы перемещались в толпе приезжих, надрывно бубнили: «Доллары, евро, золото». Новая власть, конечно, добилась национального согласия, но лишь в определенных вопросах, таких как неприязнь к рублю, снова ставшему «деревянным», и любовь к твердой валюте. Если судить по курсам, нарисованным на рукописных табличках, – доллар меняли уже по девяносто, евро – по восемьдесят два.

Дорого. Но в официальном обменнике выходит дороже, там налог берут. Не получается как‑то у нас «национальное согласие».

Тут же – карманники шуруют.

Выбрался из толчеи базара‑вокзала, пошел как мышь на сыр на знакомую красную букву «М». По пути попался плакатик, интересный такой плакатик, я задержался, посмотрел. Формата небольшого, но такая печать очень дорогая, она как бы двухсторонняя. С одной стороны посмотришь – рожа Бельского, с другой – сам Борис Николаевич Ельцин, он же ЕБН, правивший нашей многострадальной страной все девяностые годы. Интересно… интересно – это кто на такое раскошелился?

В метро было тихо и внешне все спокойно – совсем не так, как год назад, когда я попал под самый замес «Евроманежки». Бросается только в глаза, что у многих или значки, или шарфы, или просто приколотые к одежде ленточки в трехцветный флаг. И большое количество политической рекламы, листки наклеены один поверх другого. Такого раньше не было…