Александр Афанасьев - Время нашей беды

– А что не так?

– Да все не так. Знаешь, поговорка есть такая: «Нас имеют, а мы мужаем». Интересно… как мало нам надо, чтобы мы стойку опять сделали. Служи!

– Сергей Васильевич, а кто вам сказал, что я ему поверил?

Горин взглянул на меня уже с интересом.

– Тогда скажи мне, где они накалывают.

– Ну первое – сам факт того, что они сделали. Кавказ… наш он или не наш – не дело разбрасываться землями, это раз. Второе – уйти от решения по Кавказу никак не удастся. В девяносто пятом мы пытались, подписали Хасавюрт. Но все это продержалось три года – только три года. Как похищали людей, как угоняли скот – я помню. Сейчас будет то же самое. Только круче на порядок. Потому что когда у одних оружие и они готовы убивать, а другие верят в пролетарский интернационализм и дружбу народов – это одно. А когда стволы на руках у обеих сторон и обе готовы мочить – это совсем другое. Они не изменились – мы озверели.

Горин кивнул.

– Второе. Национал‑демократы участвовали в голосовании в Думе, но при этом уже выставляют себя защитниками земли русской. Веры им – ни на грош. И третье… Третье вот что. Сам расклад. Я недавно до этого дотумкал. Деньги всегда зарабатываются на том, когда ты что‑то меняешь. Если ты ничего не меняешь, если у тебя стабильность – дербанить нельзя. Ты просто с рубля копеечку имеешь. А вот если сдать Кавказ, потом начать его отвоевывать или круче того – начать и дальше земли сдавать – вот тогда дербан ого‑го. Посмотрите на Донецк. Кому горе, война, беженство, чужая сторона – а кто машины, дома, целые заводы отжал. А тут – это же целый федеральный округ, блин… Только что отстроенный, в который вложились, и нехило вложились. Сочи! Куча цементных заводов! Экспортные порты! Земля с урожайностью под сотню с гектара. А ну – это переделить. Тут с рубля не копеечка – тут с рубля полтинник будет, если не больше…

– И?

Я подумал… а хотя чего тут думать. Тут давно пора мочить…

– Я создал под себя контору. От нацдемов, называется «Дружина». Там уже триста человек. И в мою задачу входит налаживание работы с ополчением из местных. И открытие филиалов. Здесь, в Ростове и в Ставрополе. Возможно, и в Новороссийске. Это первое. Второе – у вас есть оружие?.. Серьезно.

– Есть сколько‑то. С Донецка вывезли.

– сколько‑то – это мало. Надо налаживать поставки – и оружия, и патронов. А еще лучше – покупать завод и делать самим. Если и не оружия – то боеприпасов точно.

– И где ты его купишь?

– Не знаю. И сколько стоит – не знаю. Пока. Может, через Крым, может, еще как. Но готовиться надо.

– Это мы и сами можем решить, – сказал мент. – Зачем нам ты?

– Ты сможешь сто человек к себе трудоустроить?.. А я смогу. На реальную зарплату…

Ингушетия, бывшая Россия5 августа 2018 года

В то время, как Ющук занимался политикой в Краснодаре и вполне заслуженно получал пощаки, как выражаются на Кавказе, полковник ФСБ Кухарцев был занят тем, что называлось немецким словом realpolitik. Реальной политикой…

Дождавшись, пока кортеж Ющука отправится в город, Кухарцев снова вышел на летное поле; он уже успел переодеться в туалете и сменить очки – теперь на нем были не прозрачные (с нормальными стеклами), а черные, каплевидные. Аэропортовская машина уже подвезла его к раскручивающему турбины вертолету «МИ‑171 Салон», принадлежащему одному из руководителей полупризнанных республик Северного Кавказа, который успел унести ноги от благодарного ему по гроб жизни народа – в купленную на имя дальнего родственника резиденцию в Сочах.

Вертолет раскрутил винты и взмыл в воздух…

Приземлился он на вертолетной площадке близ населенного пункта Галашки, которая была построена несколько лет назад для обеспечения специальных задач по безопасности региона. Там уже ждали… в общем, как будто вернулись на четверть века назад… вертолет в цветах российского флага, встречающая его кавалькада джипов с непонятно какими номерами. Только вместо «Паджеро» и «Гранд Чероки» – «Ленд‑Крузеры» и «Патрули», а вместо костюмов, пошитых в ателье Управления делами ЦК КПСС, – Бриони. Вот и вся разница. В остальном одно и то же – прибыл представитель «старшего брата» из Москвы. И что самое удивительное – все местные гордецы и незалежники надевали самое лучшее и ехали встречать…

От Галашек кавалькада машин направилась на базу отдыха «Мужичи», где намечался серьезный разговор и был накрыт стол…

По‑кавказски богатый стол.

– Олег…

Колоритный, бородатый мужик, на высокой бараньей шапке которого была зеленая ленточка, а на груди – орден Мужества, отложил в сторону баранью кость, которую грыз все еще крепкими, несмотря на возраст, волчьими зубами.

– Олег…

Мужчины откладывали в сторону лепешки, зелень и мясо, понимая, что сейчас начнется представление. На Кавказе серьезный разговор – он и есть представление.

– Друзья, посмотрите на Олега! Олег мой друг, да, он друг всем нам, жи есть [35]. Помнишь, как ты в плен попал, тебя свои слили, и этот беспредельщик Тракторист тебя резать хотел? За тебя люди слово сказали, Тракторист подчинился. У нас так – против людей не попрешь, против мнения общества.

– Зачем напоминаешь?

– Олег, не моросься [36], расскажи нам, зачем вы так сделали? Зачем вы ушли, разве был такой разговор, жи есть?

– Ле [37], Абдалла, а тебе не напомнить, как у вас в Махачкале бессрочный митинг за отделение от России был, какие там у вас движения [38] все последние годы были?

– Олег, сабур сделай, да [39]. Давай, оставим эти детские вещи, реально поговорим, да. Никто от вас уходить не собирался, жи есть. Посмотри, ты нас пригласил – мы все приехали, все до одного, как и раньше. А вы… не предупредили… не дали деньги вывести. Что за крысиные подходы, так дела не делают…

– Разговор еще с зимы был, согласительная комиссия заседала. Вы все знали, что Бельский собирается отсоединять Кавказ, он этого не скрывал.

– Олег, не гони чанду [40]. Какой Бельский, мы с тобой разговариваем. Мы все взрослые люди, не первый год в движении, жи есть. Ты не хуже нас понимаешь, что согласительная комиссия, все эти митинги, все это ч’анда. Никуда мы из России не уходили и уходить не собираемся.

– Мы в Россию добровольно не входили и добровольно из нее не выйдем – хохотнул один из присутствующих, молодой человек с подозрительно длинной бородой [41]. И у него на груди не было ни Мужества, ни Героя России.

Говорящий мрачно посмотрел на болтуна:

– Ле, Дамир, с тобой хорошо говно кушать, ты наперед всегда забегаешь. Веди себя нормально, да. Вещи делай… [42] Ле, Олег, послушай меня. Вот вы тут отделились, стену начали строить, войска вывели. Ты знаешь, какой у нас гай‑гуй [43] тут поднялся? Ты чего хочешь, чтобы все наши в Москву выехали, а на их место дятлы с Афганистана зашли, с которыми ты ваще не договоришься? Скажи свое слово, да? Мы послушаем.