Рамез Наам - Дилемма

Ничего подозрительного Кейд не обнаружил.

Но на всякий случай соорудил у себя в уме тестовую среду, внутри нее – еще одну, и только потом запустил воспроизведение файлов.

Кейда мгновенно затянуло в происходящее на виртуальном экране. Шива делился с ним не только своими планами на будущее – он показывал всю свою жизнь, основные события, сформировавшие его как личность, великие победы и горькие поражения. Заветные мечты, сокровенные переживания, страх за судьбу планеты. И надежду на будущее.

Кейд жадно поглощал его мысли, воспоминания, переживания, опыт. Он бросил все ресурсы системы на то, чтобы повысить скорость поглощения информации до сверхъестественных величин. Он практически вошел в транс, полностью окунувшись в другого человека, в его жизнь и знания. Вуаль майи расстаяла, и Кейд перестал быть Кейдом. Он стал Шивой – но не только.

Много часов спустя он пришел в себя. За окном было очень светло, почти полдень. Кейд смутно припомнил, как в комнату входила горничная. Тележка с едой так и стояла посреди гостиной.

Кейд не обратил на нее никакого внимания.

Он подошел к окну, взглянул на великолепные морские просторы – многоцветный океан, состоящий из полос зеленого, аквамаринового, ляпис-лазури и множества других оттенков, названий которых он даже не знал.

Теперь он понимал, как устроены эти воды. Знал происходящие в них химические процессы, всю их экологию. Он помнил, как вместе с женой нырял у берегов Индии – Шива нырял, конечно же, – и изучал умирающие кораллы, тревожился за их судьбу. Кейд и раньше читал о закислении Мирового океана, но теперь узнал об этом явлении все. Он отчетливо помнил свой ужас при виде посеревших рифов. Даже после разработанного Шивой вируса они по-прежнему были на грани гибели, а вместе с ними на этой грани оказалось множество видов рыб и других морских обитателей, жизнь которых зависела от кораллов.

В результате процессов таяния льдов и разложения органики, веками «законсервированной» в вечной мерзлоте Арктики и Антарктики, в атмосферу выбрасывались миллионы тонн метана. Кейд видел это своими глазами – глазами Шивы. По настоянию Ниты он отправился на Северный полюс и наблюдал, как из-под тающей вечной мерзлоты прут огромные пузыри метана.

Это были уже не абстрактные размышления о судьбах планеты, а реальная неотвратимая угроза – именно так ее воспринимал Шива. При мысли о глобальном потеплении Кейд теперь испытывал такой же страх, как когда смотрел с высоты. Многолетняя жара рано или поздно дестабилизирует ледяные поля, в атмосферу выйдет огромное количество удерживающего тепло метана – и Земля в буквальном смысле сварится. Будут гибнуть урожаи, засохнут джунгли, иссякнут запасы пищи, начнут рушиться дома… в течение нескольких лет человеческая цивилизация и биосфера окажутся на грани полного вымирания.

Кейд посмотрел на запад. Там, за горизонтом, была Индия – его родина. Родина Шивы . Третья в списке самых развитых стран мира. Однако в памяти еще живы были страшные картины: у него на руках умирает ребенок, сельские жители загибаются от голода в нескольких километрах от роскошных вилл новоиспеченных техномагнатов.

Теперь он знал точное количество и места дислокации тысяч ядерных боеголовок, направленных на Пакистан, Китай, Иран, даже на Европу и США. Он знал все о трех роковых инцидентах, когда Индия и Пакистан едва не развязали ядерную войну, – еще немного, и они в считаные минуты погубили бы миллионы людей, а впоследствии сотни миллионов.

Кейд смотрел на горизонт и вспоминал свое детство – сиротское, нищее. Его постоянно били. Он жил впроголодь и лишь чудом не угодил в одну из преступных уличных группировок, но зато усвоил на всю жизнь: на насилие нужно отвечать только насилием, и все, кто причинит тебе боль или вред, будут наказаны. Когда невежи-деревенщины сожгли его подопечных, он сгорал изнутри от ярости. Крики распинаемых на крестах и горящих заживо преступников принесли лишь слабое утешение.

Дальше на запад – Европа, Северная Америка. Теперь Кейд знал все о том, как там обращаются со следующим поколением. Тайные чистки. Биологическое оружие, готовое нести смерть всем, кто «хакнул» свои гены. Разрабатываемая вакцина от нексуса и «лекарство», способное удалить нексус из мозга человека, даже если он с ним родился. В случае неудачи – строительство концентрационных лагерей для вполне ожидаемого притока рожденных с нексусом детей. В ближайшее десятилетие они будут рождаться сотнями тысяч.

Господи, этот мир ужасен. В нем столько неправильного. Столько пропастей, в которые человечество вот-вот может рухнуть. Ежесекундно в нем совершается множество преступлений.

И Кейд теперь понимал почему. Человек испокон веку жил в племенах. Он эволюционировал в мире, где десяток мужчин и женщин образуют племя, а все остальные – враги. Людям не хватает когнитивных способностей, позволяющих сотрудничать в таких масштабах. Да, они пытались что-то делать, придумали демократию и капитализм, но эти системы давным-давно себя изжили. Власти коррумпированы, политика и экономика работают на благо узкого круга избранных.

В силах Кейда все исправить. Он мог бы исподволь управлять этим миром, подталкивать его в нужном направлении, устремлять внимание ученых и инженеров на действительно важные проблемы, объединять их сознания для эффективной работы, манипулировать банками и корпорациями, чтобы они предосталяли ученым средства, заставлять политиков принимать необходимые законы.

И еще Кейд смог бы слить воедино все сознания этого мира, превратив их в нечто огромное – мировое сознание, коллективный постчеловеческий разум, координируемый с помощью созданных Шивой инструментов.

Надо только дать Шиве ключ. Ключ к миллиону сознаний, а впоследствии – к десяткам и сотням миллионов. Такая малость.

В тесном салоне подводной лодки, плывущей сквозь воды Индийского океана, Кевин Накамура громко хохотал: Фенг, активно жестикулируя скованными руками, рассказывал ему веселую историю.

– В общем, я в него бросил столовый ножик, – говорил китаец. – БАХ! Прямо в глаз. Но он успел запустить в меня тесаком. Вот откуда у меня этот шрам. – Он показал на свое предплечье.

– Это было в Алма-Ате? – уточнил Накамура.

– Ага. В тридцать седьмом. Ты тоже там был?

Накамура кивнул, закатал одну штанину и показал шрам под коленкой.

Фенг внимательно его осмотрел и нахмурился:

– Снайпер?

Японец захохотал.

– Фермер! Вилами!

– Вилами?! – Фенг тоже засмеялся. – Ты и под Астаной был?

– Нет. Друзья там были. – Он склонил голову набок. – Мешхед, тридцать пятый? Меймене, двадцать шестой?