Андрей Амельянович - Зона навсегда. Гладиаторы поневоле

Между тем БТР подкатил к защитным сооружениям кордона, оборудованного по последнему слову военной промышленности, и, миновав бетонные блоки да противотанковые ежи, остановился у сетчатых ворот. Ловя удивленные взгляды местных обывателей, спецназовцы ловко спрыгнули на землю и остановились рядом с машиной, ожидая дальнейших указаний командира.

Тула был немногословен и хмур. Бросив косой взгляд на Кисляка, полковник кивнул ему и, махнув рукой, велел остальным следовать за ним, выстроившись в обговоренном ранее порядке. Провод слегка удивился подобной поспешности, но задавать лишние вопросы не стал: только отдал нужные приказы, после чего занял свое место. Отряд в общем ритме двинулся в путь. А в голове капитана назойливо крутилась шальная мысль о том, что вот сейчас оставшиеся позади военные возьмут их на прицел и… поминай, как звали. Делая вид, что поправляет лямку рюкзака, Провод незаметно обернулся, чтобы воочию убедиться в абсурдности вспыхнувшей внезапно паранойи: на блокпосту было спокойно, никто в них не целился и стрелять не собирался.

Капитан тихо выдохнул, внимательно наблюдая за своим сектором.

– Тула, – услышал вдруг Провод голос Крота. – Что Кисляк говорит? Не догадывается, зачем мы в Зону пожаловали? Мы же вроде как на него компромат вытаскиваем.

– Твое дело за местностью смотреть, а не языком чесать, – огрызнулся полковник через плечо. – Дуй в разведку, двигаешься в ста метрах впереди колонны. При малейшей опасности столкновения со сталкерами или мародерами, возвращаешься сюда и докладываешь. Радиосвязи, напоминаю, никакой. Понял?

Крот козырнул и, активировав на рукаве встроенный в комбинезон детектор аномалий, ускорил шаг и скрылся в кустарнике.

– Ни о чем Кисляк не догадывается, – спустя несколько минут молчания, все же ответил Тула. – Для него мы отправились сюда за дурачками из правительства, которые без проводника остались. Так что можете быть спокойны.

– А почему нельзя было пройти через белорусский кордон? – спросил Провод, всматриваясь в колыхающийся над ловушкой молочно-белый воздух. – Я помню карту. Расстояние почти то же самое, но в Зону вошли бы вообще не спалившись.

– Есть желание рядом с аномалиями ползать? – вопрос был риторическим. – Бульбаши говорили, мол, там после крайней Грозы такие сюрпризы появились, что даже с нашими детекторами не пройти. Но и не в аномалиях беда заключается, а в сталкерах. Ведь где хабар, там и эти искатели. Нам же лишняя известность ни к чему, все нужно сделать тихо.

Удовлетворенный ответом, Провод не стал больше ничего спрашивать, целиком и полностью сконцентрировавшись на пути. Ни он, ни кто-либо другой не почувствовал, что в этот момент за ними в мощный армейский бинокль кто-то наблюдает. Тот, кому поход рейд-группы в Зону путал все карты…

Оторвавшись от бинокля, Кисляк вручил прибор курившему рядом бойцу, протер рукавом вспотевшие очки и быстрым шагом направился к Сазанову, который ждал его у входа в крыло здания, выделенное под штаб.

– Прошли, – тяжело дыша, пробормотал полковник, взяв предложенную майором сигарету. Прикурил. – Уверен, что сработает?

– А у нас есть выбор? – поморщился Сазанов, с прищуром глядя на Кисляка. – Сидеть и ждать, пока эти гаврики найдут документы, точно не – вариант.

– Правильно, – кивнул Кисляк. – Отряд ты возглавишь? Сколько человек с собой возьмешь?

– Я, кто ж еще! Троих. Может быть, четверых, – задумчиво проговорил майор.

– Хорошо, отдам приказ, пусть сталкерскую снарягу подготовят. Самую лучшую из закромов вытяну, по Зоне как по Красной площади пройдете, – полковник спешно докурил и щелчком отправил окурок в полет. Тот, снопом искр разбившись об асфальт, ускакал под днище БТРа.

– Не так быстро, – остановил напарника Сазанов.

– Что еще? – вспылил Кисляк. – Оружие сам подберешь, я тебе не нянька.

– Я тебе тоже, – улыбнулся майор. – Какова цена?

– Цена чего? – полковник замер с раскрытым от удивления ртом.

– Операции. Я своей жизнью за твою, между прочим, задницу рискую. Ты останешься здесь, а я уйду далеко в Зону, догонять спецназовцев. Придется пострелять. Надеешься, что сделаю это за спасибо?

– Сазанов, ты вообще охренел?.. – Кисляк побледнел. – Ты же не для меня, а для нас двоих рискуешь. Не только за мою, а и за свою свободу тоже. Так каких ты хочешь денег, сучонок? Какой награды?

– Ты за меня не переживай, – широко улыбнулся майор, выпустив в лицо напарника облачко табачного дыма. – Я калач тертый, в любой миг могу сорваться, и в Зону. Переживу и даже выживу! А вот ты, дальше третьего километра не ходивший, подохнешь довольно скоро. Так что, сколько ты готов заплатить, чтобы документы никогда не покинули пределы Периметра?

– Ну ты и гнида, – Кисляк беззвучно засмеялся и провел ладонью по лицу. – Сколько хочешь?

– Немного, процентов пятнадцать от общей прибыли за все время бизнеса. Причем деньги должны быть перечислены мне на счет сразу после завершения операции.

– Ты в своем уме?! – проорал полковник, но тут же спохватился и взял себя в руки. – Ты хоть представляешь, какая это сумма?!

– Вот именно что представляю. А ты представляешь, какую услугу я оказываю тебе?

– И себе тоже, не забывай! – Кисляк сделал шаг вперед, ткнув Сазанова пальцем в грудь. – Если попадемся, я молчать не буду. Все о тебе выложу, гаденыш. Мал ты еще со мной тягаться.

– Прямо так и выложишь?

– Легко, – полковник схватил майора за затылок и наклонил к себе, зашептав в самое ухо: – А то и похлеще что придумаю, возможности позволяют, ты же знаешь. Так что закрой пасть, бери костюмы да дуй следом за спецназовцами. Никаких денег сверх того, что тебе причитается, ты не получишь. Усек?

Сазанов дернулся, сбросил ладонь полковника и зло сплюнул ему под ноги, одарив полным ненависти взглядом.

– И пусть твои орлы поторопятся, а то упустите, – крикнул Кисляк вслед уходящему майору, после чего развернулся и скрылся в помещении штаба, громко хлопнув дверью.

От невыносимой боли, которая затмила собой все прочие чувства, хотелось выть, вопить что было мочи и биться головой о дощатый пол скачущего на ухабах грузовика. Но вместо воя из пересохшего горла ничего, кроме тихого хрипа, совсем неслышного за ревущим мотором, выдавить не удалось, а биться об пол было и вовсе самоубийством. Ведь при малейшей попытке открыть глаза пульсирующая боль возрастала стократно, заставляя трясущегося Горду бессильно сжимать кулаки и молиться, чтобы все поскорее закончилось.

Желательно его смертью, так все сталкеру – надоело.

Он даже сделал еще одну вялую попытку подняться, рассчитывая, что его, наконец, убьют, но находящиеся в кузове люди лишь затихли на миг, а потом один из них так сильно ударил его прикладом по спине, что Николай рухнул на пол, на минуту выпав из реальности.