Борис Громов - Терской фронт (сборник)

– А тебе, товарищ прапорщик, – не удерживается от подколки Исмагилов, – снабжение со складов объединенной войсковой группировки по нормам отдельной ДРГ [84]. Тебе мины нужны? А может, пластид? Патроны, ВОГи, карта, столь тобой желаемая, черт ее возьми? Так вот, наемнику, каким бы замечательным парнем он ни был, мы этого выдать не имеем права, а вот командиру отдельной диверсионно-разведывательной группы – обязаны.

Я снова падаю на стул и погружаюсь в задумчивость.

– Блин, мужики, афера чистой воды!

– Да тут, считай, вся война – сплошная афера, – отвечает мне Олег. – Так что, согласен?

– Значит, так, если дадите все, что обещали… Кстати, ты забыл упомянуть про горючее для служебного автотранспорта, «вещевку» всякую, те же «лохматые камуфляжи». Опять же, «боевые» у вас тут как, выплачивают?

– Нет, ну я с тебя фигею, господин Тюкалов! Ты вслед за пальцем не то что руку, голову откусить норовишь!

– Ты, господин контрразведчик, скажи спасибо, что я с тебя положенный на группу из десяти человек автотранспорт не требую! И стрелковое оружие. И оптику. И средства связи. А ведь мог бы!

– Спасибо, Миша! – ухмыляется в ответ Исмагилов. – Да уж, ухарь вроде тебя мог бы и портянки на всех затребовать…

– Вот-вот, и я о том же! Одним словом, если сможете это все должным образом оформить – я не против.

– Ну, вот и договорились. Значит, все это, – Олег снова кивает на монитор ноутбука, – мы с Игорем оформляем как первый, пробный выход свежесформированной диверсионно-разведывательной группы, предназначенной для действий на территории непримиримых тейпов. Кстати, ты когда следующий выход планируешь? Сколько у нас времени на подготовку есть?

– Через неделю-полторы, не раньше. Погода испортилась, грязь в предгорьях и горах месить – не самое умное занятие. Да и Толю еще гонять и гонять.

– Ну, вот и отлично! К этому времени как раз все и оформим, и получим со склада, и сюда перевезем.

Распрощавшись с Костылевым и Исмагиловым, спускаюсь на первый этаж в финчасть. Все у той же полной доброжелательной тетки, обозвавшей меня на прощание «передовиком производства», получаю деньги за «бошки» и направляюсь на выход. И прямо перед «дежуркой» нос к носу сталкиваюсь с Настей. На этот раз на ней не легкий ситцевый сарафан, а черный прыжковый костюм с шевроном комендатуры и сержантскими лычками на погонах. Светлые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, а свернутый черный берет заправлен под хлястик левого погончика. Из набедренной тактической кобуры торчит рукоять ни много ни мало, а «ГШ-18». Легкие хромовые сапожки с обтягивающими икру голенищами чуть не пускают по стенам солнечных зайчиков. Ох, мама дорогая, какая серьезная барышня! «Капитанская дочка», издание улучшенное и дополненное! И, что интересно, в форме она кажется едва ли не более привлекательной, чем в открытом сарафанчике на тонких бретельках.

На секунду застыв, вытягиваюсь во фрунт, словно гренадер времен Екатерины Великой, благо рост вполне соответствующий, вскидываю ладонь к виску в воинском приветствии и вполголоса гаркаю:

– Здравия желаю, товарищ сержант!

– Вольно! – Ее смех звенит серебряным колокольчиком. – К пустой голове руку не прикладывают.

– Настенька, а кто вам сказал, что эта голова пустая? Она под завязку забита мыслями о вас! – решаю «закосить» под д’Артаньяна я. – А то, что вы имели в виду, называется «головой непокрытой».

– Можно на «ты», бессовестный льстец, – снова смеется она.

– Договорились, – тут же соглашаюсь я. – А какими ты судьбами тут, да еще в таком умопомрачительном виде?

– Вообще-то я тут служу, в связи. А это – мое форменное обмундирование.

– Оно тебе ужасно идет! – Блин, я сегодня прямо сама галантность, не переборщить бы, а то примет за мелкого ловеласа и Казанову «местечкового розлива». – А кем, если не военная тайна?

– Телефонисткой на коммутаторе.

– О! Теперь у меня есть причина незаконно подключиться к местной военной телефонной сети. Сделаю «врезку» и буду звонить, чтобы послушать твой голос.

– Болтун! – изобразив на лице шутливое осуждение, говорит она.

– Болтун, – с виноватой физиономией соглашаюсь я. – Зато галантный и обаятельный.

– Скорее, нахальный и назойливый, – подначивает меня Настя.

– Отставить! – пытаюсь изобразить суровость на физиономии. – В твое сознание вкралась страшная ошибка, и ты приняла за названные тобой только что недостатки пару несомненных моих достоинств!

– Да что ты говоришь? И каких же это?

– Уверенный в себе и настойчивый.

В ответ Настя снова смеется негромким и очень красивым смехом.

– Да уж, Михаил, от скромности ты точно не умрешь.

– А смысл? Настенька, вокруг полным-полно куда более веселых способов «врезать дуба». Так зачем останавливаться на таком унылом и неинтересном?

– Хм, знаешь, а в этом, пожалуй, что-то есть! – согласно кивает она. – Ой, заболталась я тут с тобой, пора мне!

Я легонько придерживаю уже собирающуюся уходить девушку за локоть. Ну, была не была!

– Еще один вопрос можно? Что ты делаешь сегодня вечером?

Настя как-то уж очень внимательно смотрит на меня.

– А что?

– Да вот, собрал все остатки храбрости и решил тебя пригласить на свидание.

– Ох, ничего себе, ты наглый!

– Настойчивый, – глядя ей прямо в глаза, поправляю я.

– Нет, настойчивый, сегодня – никак. Служба.

– Тогда завтра, – не сдаюсь я.

Настя явно в некотором замешательстве от моего напора.

– Ну, хорошо. Завтра, но только если погода будет хорошая.

– Будет, – уверенным тоном заявляю я. – Под такое дело я тучи разгоню руками!

Аллегрову тут явно не помнят, и на мои слова и широкий взмах, которым я изобразил, как именно я буду разгонять тучи, чуть не сшибя при этом со стены какой-то призывающий к бдительности плакат в раме из тонких реек, Настя только прыскает в кулачок. Ну, что ж, принципиальная договоренность достигнута, осталось обсудить время и место встречи.

Комендатуру покидаю в весьма приподнятом настроении. Однако свидание – это, конечно, здорово, но и про дела забывать не стоит. А значит – бегом в «Псарню», трофейным стволам «предпродажную подготовку» проводить. А по дороге к деду Тимохе заскочить и новый чехол под «Кенвуд» прикупить.

Старосельцев, похоже, уже смирился с мыслью, что в гости меня зазвать не получится, и в ответ на мои сбивчивые объяснения и извинения только рукой махнул. Правда, поворчал себе под нос что-то про вечно спешащих и никогда из-за этого никуда не успевающий молодых обормотов. Я только согласно и виновато помотал головой, еще раз извинился и, расплатившись, потопал в гостиницу, которую про себя уже спокойно называл домом. Да, вот такой я странный человек. Видимо, сказалось «кочевое» детство, когда моя семья вслед за отцом-офицером раз за разом переезжала из одного гарнизона в другой. И теперь дом для меня – это всего лишь место, где я ем, сплю и где лежат мои вещи. До сих пор не могу забыть, как расстроилась мама и как ржал отец, когда я во время срочной службы, приехав на сутки в увольнение, покидал родительскую квартиру со словами: «Всем пока, я домой поехал!» И ведь на самом деле, чисто автоматически вырвалось.