Мэри Лю - Победитель

– Проглоти их все вместе.

Иден закидывает в рот таблетки.

– Они горьковатые, так что лучше одним махом.

Иден морщится, таблетки не идут в горло, но водой ему удается протолкнуть их. Он ложится. Лаборанты везут его койку к какой-то цилиндрической машине. Не могу вспомнить ее название, хотя слышал его всего час назад. Они медленно закатывают его в аппарат, и теперь я вижу только голые пятки брата. Я медленно отрываю ладони от стекла, на котором остаются отпечатки. Минуту спустя из цилиндра раздается плач Идена, и мое сердце сжимается. Наверное, ему больно. Я скрежещу зубами так, что чуть не ломаю челюсть.

Проходит, кажется, целая вечность, но наконец лаборант приглашает меня войти. Я немедленно проталкиваюсь сквозь строй экспериментаторов в стеклянную камеру и склоняюсь над Иденом. Он снова сидит на краю белой кровати. Он слышит мои шаги, и его лицо расцветает в улыбке.

– Все было не так уж и страшно, – говорит он слабым голосом.

– Ты молодец. – Я сжимаю его руку. – Я тобой горжусь.

И я не лукавлю, я горжусь им больше, чем когда-либо гордился собой, – горжусь тем, что ему хватило мужества воспротивиться мне.

Один из лаборантов показывает мне экран с увеличенным изображением клеток крови Идена.

– Начало хорошее, – говорит он. – Мы поработаем с материалом и уже вечером, надеюсь, введем сыворотку Тесс. Если повезет, через пять-шесть дней она выздоровеет, а мы сможем продолжить работу.

Глаза медика смотрят мрачно, хотя его слова полны надежды. От такого странного сочетания мурашки по коже. Я сильнее сжимаю руку брата.

– У нас мало времени, – шепчет Иден, когда нас оставляют одних, чтобы мы могли спокойно поговорить. – Если они не изготовят сыворотку, что будем делать?

– Не представляю, – признаю я.

Мне не хочется думать о таком развитии событий – от подобных мыслей я еще острее чувствую свою беспомощность, а мне это совсем не нравится. Если мы не найдем сыворотку, то не получим международной военной помощи. Если не получим помощи, то у нас не будет ни малейшего шанса победить Колонии. А если Колонии оккупируют нас… Я вспоминаю мироустройство в Колониях, вспоминаю предложение канцлера. «Люди не понимают собственной выгоды. Иногда их нужно подтолкнуть к правильному выбору».

Необходимо найти способ остановить их до тех пор, пока не будет создана сыворотка. Как угодно замедлить продвижение Колоний и дать антарктидам шанс прийти нам на помощь.

– Нужно сражаться, – говорю я, вороша волосы Идена. – Сражаться, пока есть силы. Впрочем, как и всегда.

– Почему Республика еще не победила? Я всегда думал, что наша армия самая сильная в мире. И в этот час мне хочется, чтобы так и было.

Я печально улыбаюсь наивности Идена:

– У Колоний есть союзники. А у нас нет.

Как, черт побери, ему объяснить? Как сказать, сколь беспомощным я себя чувствую, стоя в стороне, точно сломанная кукла, когда Анден ведет в бой армию, неспособную победить?

– У них армия сильнее, а у нас слишком мало солдат.

Иден вздыхает. Его узкие плечи сутулятся, и у меня комок подступает к горлу. Я закрываю глаза, заставляя себя успокоиться. Расплакаться перед Иденом в такие времена – только этого не хватало.

– Жаль, что не все в Республике могут стать солдатами, – бормочет он.

Я распахиваю глаза. Жаль, что не все в Республике могут стать солдатами.

Теперь я знаю, как мне быть. Знаю, как ответить на шантаж канцлера и остановить Колонии. Я умираю. Мне осталось жить всего ничего, мой мозг медленно разрушается, силы покидают меня. Но кое на что моих сил хватит. Хватит времени, чтобы сделать последний шаг.

– А что, если все в Республике станут солдатами? – тихо отвечаю я.

Прошлая ночь для меня как сон – вся, до последней детали. Но утро, по контрасту, абсолютно реально – в том, как Дэя словно током дернуло, когда я дотронулась до его руки, в том, как его подбросило при моем прикосновении. Сердце болит и сейчас, когда я выхожу из квартиры. Где-то неподалеку меня должен подхватить джип. Целое утро в сенате. Я пытаюсь выкинуть Дэя из головы, но безуспешно. Заседание представляется теперь таким никчемным – Колонии при поддержке сильного союзника теснят нашу армию, Антарктида по-прежнему отказывается помогать, коммандер Джеймсон на свободе. А я буду разглагольствовать о политике, когда могла бы – должна – находиться на фронте и делать то, чему меня научили. И вообще, что я им всем скажу? Станут ли они меня слушать?

Как нам быть?

Нет. Необходимо сосредоточиться. Поддержать Андена, который снова пытается выйти на переговоры с канцлером Колоний, руководителями корпораций и генералами. Мы оба знаем, что результат будет нулевой… Ничто, кроме сыворотки, не заставит их пойти на уступки. Но даже сыворотки может оказаться недостаточно. И все же. Нужно попробовать. И возможно, Анден согласится помочь Патриотам в реализации их плана, в особенности если узнает все об участии Дэя.

Одна эта мысль вызывает воспоминания о прошлой ночи. Щеки у меня загораются, и я знаю: не от лос-анджелесской жары. Не вовремя, укоряю я себя, прогоняя минувшую ночь из головы. Обычно многолюдные улицы сектора до жути пустынны, словно в преддверии шторма. Наверно, это не так уж далеко от истины.

Вдруг холодок пробегает вверх по позвоночнику. Останавливаюсь на мгновение, хмурюсь. Что такое? Улицы по-прежнему пустынны, но от странного предчувствия кожа покрывается мурашками. Кто-то наблюдает за мной. Я тут же отметаю это безосновательное предположение, но на ходу, сжимая зубы, кладу руку на пистолет. Может, просто разыгралось воображение. Или предупреждение Дэя (о том, что Колонии могут навредить мне или за мной следить) играет с моим разумом злую шутку. И все же осторожность не помешает. Я прижимаюсь к стене ближайшего здания, защищая спину, и вызываю Андена. Чем скорее появится джип, тем лучше.

И тут я вижу ее. Прерываю вызов.

На ней хорошая маскировка. В выцветшей республиканской форме, какую носят первогодки, она неприметна; солдатская кепка низко натянута на лоб, из-под нее выбивается лишь несколько темно-рыжих прядей. Но даже с такого расстояния я узнаю ее лицо – холодное и строгое.

Коммандер Джеймсон.

Я рассеянно отворачиваюсь и делаю вид, будто ищу что-то в карманах, но сердце колотится как сумасшедшее. Она здесь, в Лос-Анджелесе, значит ей как-то удалось не попасть под огонь в Денвере и миновать посты Республики. Я не могу считать совпадением то, что она оказалась в том же месте, где и я. Значит, ее информировали о моем местонахождении. Колонии. Скорее всего, она здесь не одна. Руки у меня дрожат, когда Джеймсон проходит мимо по другой стороне улицы. Она ничем не выдает себя, но я знаю: она меня видела. В таком пустынном квартале не заметить меня невозможно. К тому же я и не скрываюсь.