Юрий Корчевский - Вещий. Разведка боем

Я выхватил свою саблю, холоп – свою. Все, в том числе и боярин Опрышко, с интересом глядели.

Холоп кинулся в бой сразу. Он атаковал яростно, все время осыпая меня градом ударов, которые я легко парировал. Через несколько минут я улучил удобный момент, выбил у него саблю из руки и подставил свою к его горлу.

– Проиграл. Следующий!

Вышел кряжистый мужичок. Он явно усвоил урок с предыдущим бойцом и вначале стоял неподвижно, явно провоцируя меня на нападение. Ну что же, хочешь урока – получи. Я сделал внезапный выпад, и когда мужик выбросил вперед свою саблю, желая отразить удар, я перевел конец сабли вниз и ударил его в ногу. Разумеется – плашмя. Кровь проливать в учебном бою я не собирался.

Пристыженный мужик спрятался за спины товарищей.

– Следующий!

Опрышко явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он хотел увидеть, как его холопы разделаются со мной, думал – я слабый противник. Не на того нарвался.

– Подожди, подожди, пусть вот он выйдет.

Опрышко подтолкнул вперед последнего из строя.

– Борис, не посрами хозяина.

Борис вытащил саблю из ножен, и по тому, как он это сделал, я понял, что из всей пятерки он самый опытный и опасный. Движения были быстрыми, но плавными, как у кошки. И бросаться в атаку сломя голову он не стал. Стоял и смотрел.

Холопы притихли.

Я сделал небольшой выпад, он отбил, еще выпад – отбил. Эдак он может долго стоять, а я буду вокруг него изображать танец с саблями. Я отступил назад и намеренно оступился. Холоп бросился вперед, но я сделал мах ногой, подсек его выдвинутую вперед ногу, и он грохнулся на спину. Изображать удар саблей на добивание я не стал. Встал, отряхнул от пыли одежду.

– Неплохо.

Холоп поднялся с земли – чувствовал он себя не лучшим образом. Боярин Опрышко взъярился.

– Это я вас кормил-поил, коней самолучших под вас подвел, учил – и для чего? Чтобы вы меня опозорили? Брысь с глаз долой! Вот я вам ужо!

Боярин помахал в воздухе кулаком, повернулся ко мне:

– Не раздумал брать?

– Пожалуй, последний хорош.

– А то! Сам муштровал, Федька-заноза.

– Почему заноза?

– В кажную дырку потому как лезет, а уж до девок охоч – просто спасу нет, всех девок в усадьбе поперепортил.

– Считай – уговорил. Беру.

– Только его одного?

– Всех возьму. Они хоть в боях бывали?

– Бывали – это ведь не все, только половина. Другая пятерка под Коломной полегла, с татарами дрались. И ведь – самые лучшие сгинули. Я бы и этих не продал, да долгов куча, а в Литве они не нужны.

– Сколько за всех просишь?

– Смотря как брать будешь: коли с лошадьми, седлами, сбруей и полным облачением – это одна цена, коли пешими и в одной одежонке – другая.

– Сколько же с лошадьми и вооружением?

Боярин наморщил лоб, прикидывая в уме.

– Двадцать рублей серебром.

– Побойся Бога, боярин, за такие деньжищи три деревни купить можно.

– Ты деревни на смотр зимой выставишь? – хитровато прищурился Опрышко.

Подловил, хитрован, понял, наверное, что выставлять мне некого. Или ратников не хватает, если по земле считать.

– Хорошо, по рукам! – Боярин зычно крикнул:

– Федька! Где тебя носит? Опять по девкам, поди!

Из-за угла вывернулся ратник.

– Всем собраться с полным вооружением и на лошадях, как для похода.

– Опять кто напал?

– Узнаешь.

Федька исчез.

Я отсчитал деньги, боярин их тщательно пересчитал, сходил в дом, вынес грамоты.

– Володей!

Тем временем появились одетые, как для боевого похода, боевые холопы. Все в кольчугах, со щитами. На боку – сабли, у стремени в петле – копье. Хоть и хвалился Опрышко, что кони самолучшие, но я не впечатлился.

И все-таки от сердца отлегло. Кольчуги не ржавые, кони вычищены, сытые – ишь, шкура лоснится. Да и правильно, что всю пятерку купил, денег не пожалел – они друг друга знают, в боях испытаны, слажены. Подучить, конечно, придется самому – как без этого. Если по гатям считать, так пара выходит лишней, но вдруг я еще землицы подкуплю – в самый раз будет.

Опрышко встал на середину двора.

– С сего часа вашим хозяином является боярин Михайлов, слушайтесь его, как меня. Он теперь над вами волен.

Неожиданно боярин смахнул выступившую слезу, махнул рукой и ушел в дом.

– Ну что, хлопцы? Едем ко мне домой. Теперь мой дом вашим будет.

Я вышел со двора, за мной гуськом в полном молчании выехали ратники. Мне кажется, они были очень удивлены внезапно произошедшей переменой хозяина и дома и теперь переваривали впечатления от события.

Когда мы всей ордой заехали в наш двор, Елена пришла в тихий ужас.

– Они что – все будут жить у нас?

– Временно, любимая, пока не построю воинскую избу.

Пока я шел, а всадники ехали за мной, я решил поставить небольшую избу во дворе усадьбы и в дальнейшем оставить в ней двух-трех ратников – на всякий случай, чтобы под рукой были, охрана дома опять же. Остальных – в деревню. Но пока у меня не было воинской избы – ни здесь, ни в деревне, и пришлось отвести им одну комнату в доме. Тесновато было, но уже следующим днем я нашел плотников, и через две недели мои боевые холопы обживали новое жилище. Васятка все свободное время отирался там, слушая байки бойцов о походах, о схватках с врагом.

Я же мотался в деревню. Надо было следить за строительством, вовремя посылать Андрея в город за продовольствием – мешками брали муку, ведрами – льняное и конопляное масло. Смешно, конечно – из города везти в деревню продукты, но деревня моя была пока слаба, можно сказать – дышала на ладан, и я мирился. «Ничего, – тешил я себя надеждой, – отстрою дома, куплю зерно на урожай, и тогда по следующей осени уже из деревни муку возить стану».

Мельница строилась активно, росла как на дрожжах. Звероподобный Тимоня помогал плотникам, ворочая бревна. Он где-то нашел, а может быть, к нему сам прибился подросток из нищих, и теперь они были просто неразлейвода. Хотя что может быть общего между мужиком страшноватого обличья и пацаном лет четырнадцати? Я его не гнал, глядишь – отъестся, окрепнет – будет Тимоне помощником.

Дома в деревне уже желтели свежими срубами, и плотники с холопами возводили крыши. Оставалось настелить полы да окна закрыть – хотя бы слюдой.

А на обратном пути со мной приключилась неожиданная беда.

Я уже ехал в город, как дернуло меня посмотреть – что за развалины, поросшие травой, видны на моей земле, почти на границе ее. Об этих развалинах Степан мне ничего не говорил. Еще одна деревня стояла здесь когда-то? Вроде непохоже – у крестьян избы бревенчатые, как и в большинстве своем на русском Севере и в средней полосе России. Тут же явно было когда-то каменное строение.

Подъехал я к развалинам, трава – чуть ли не по пояс. Слез с коня, да только на землю ступить не смог. Полетел вниз, в яму, скрытую травой. Я даже испугаться не успел, как ноги жестко ударились о землю, клацнули зубы. Ей-богу, хорошо, что язык за зубами был. Иначе откусил бы.