Александр Афанасьев - Зона заражения-2

Не думать ни о чем. Песня. Слушать песню.

– Пятерка, дорога впереди заблокирована, надо объезжать.

– Понял тебя, понял.

– Ухожу влево.

Что там за митинг? О чем митингуют эти люди? Чего они требуют?

Что они вообще могут требовать?

Машины сворачивают в проулок. Здесь намного опаснее – возможности для маневра нет никакой, с крыш с ними можно покончить несколькими гранатами. Когда он начинал в Ираке – о том, что на патруль собираются напасть, они узнавали очень просто. Если по крышам бегут люди, значит, впереди беда…

Он вспомнил своего первого сержанта… Нед Перкинсон – его «Лендровер» потом подорвался на фугасе, он ушел из армии, поступил в полицию – потом ушел и оттуда. В конце концов его тело обнаружили в Темзе с ножевыми ранениями, дело так и не было раскрыто. Однажды Гиллиган, этот пай-мальчик из Лондона, после очередного патрулирования, стаскивая с себя пропыленный и пропотевший Оспри, задал вопрос: «Сэр, а когда это кончится?» Сержант сплюнул и сказал: «Хрен, сынок, это никогда не кончится, это будет распространяться».

Этот разговор стал стартовой точкой его решения отправиться в Северный Уэльс и попробовать пройти отбор в Полк. Просто потому, что он видел – это и в самом деле распространялось, и кто-то должен был это остановить.

– Уходим направо. На дороге чисто.

– Понял тебя, направо…

Машины снова сворачивают.

Эта улица тише той, по крайней мере она не торговая. Сплошная линия высоких бетонных, кирпичных, глиняных заборов – можно закрыть глаза и подумать, что ты в Кабуле, но в Кабуле нет столько высотных зданий, его застраивали не русские – это русские с их вечной тягой к коллективизму строят один большой общий дом вместо нескольких небольших. Странно… у русских громадная страна, первая в мире по территории, но они все время жмутся друг к другу, в то время как у англичан всего лишь маленький остров, но у них даже в многоквартирных домах делается большая галерея и в каждой квартире – отдельный вход, англичане не могут без приватности. Странные мы все-таки люди. Что англичане, что русские. Очень странные.

Не вписывающиеся в стандартизированный мир.

У забора стоит машина… сначала изрешеченная, потом пожранная огнем и изоржавевшая. Никто ее не убирает. Всем плевать. Плевать и на то, что они живут как в девятнадцатом веке, хотя на дворе двадцать первый.

– Англичанин? Дальше куда?

– Сейчас…

Они сошли с маршрута. Надо свериться с навигатором.

И слушать песню…

– Объект находится вот в этом здании. Высотное здание, круглое, шестнадцать этажей, район Сино. В здании есть снайперы, вся улица простреливается ими. Мы предполагаем, что объект находится на втором этаже.

– Предполагаете?

– Мы просканировали дом и прослушали кое-какие переговоры. На первом и втором этаже – наиболее удобные помещения, торговые. Те, что вверх – они жилые, используются только для постоя и еще снайперами. Первый и второй этаж – надо зачистить всплошную.

Снимок с беспилотника попал в руки к русскому командиру десантников.

– Это что?

– Бывший торговый центр. Недостроенный. Двенадцать этажей, тринадцать, если считать полуподвальный. Полностью занят противником.

– Сколько?

– Семьдесят-восемьдесят духов. Вот тут, как вы видите, стоянка машин. Три вооружены пулеметами.

– Удар наносится по этому зданию?

– Да, мы дадим целеуказание для вашего бомбардировщика.

– Как мы сможем быть уверенными в том, что объекта там нет?

– Очень просто. Состоится звонок, мулло Абдулло попросят пригласить к телефону объект, чтобы убедиться, что он жив. После чего мы выдвигаемся и начинаем работать.

– Когда именно?

– Когда станет понятно, где именно находится объект. У нас есть два варианта. Первый вариант – он находится в здании торгового центра, его выведут на разговор и потом поведут обратно. В этом случае, мы вступаем в игру, когда объект будет на улице. Снайперы убирают охрану, затем вместе с пулеметчиками обеспечивают подавляющий огонь и закрывают зону операции. Мы подходим, забираем объект – бинго, начинаем фазу отхода. Если объект содержится в высотке – тогда все сложнее, придется ее зачищать.

Русский покачал головой.

– Вместе с вами у нас общие силы – тридцать два человека. Не забывайте – бомбардировщик нанесет удар по торговому центру, значительная часть боевиков будет ликвидирована там. Остальные деморализованы. Стоянка тоже будет уничтожена.

– Изоляция периметра?

– Также силами вашей авиации. По возможности – нашими пулеметами и снайперами. Как насчет отхода?

Русский достал свою карту.

– Вот сюда. По проспекту Рудаки – в горы. Вот эти посты будут уничтожены бомбардировкой, они нам не помешают. Отсюда нас заберут вертолеты.

– Что, если посты будут активны?

– У нас в каждой машине – по управляемой ракетной установке. Справимся даже с танками.

– А если будет повреждена дорога?

– Пойдем в объезд. У нас проходимые машины. Могут и эвакуировать отсюда, но это – крайний вариант. Много ракетчиков.

– Вертолеты точно будут?

Русский легко выдержал нехороший взгляд англичанина.

– Да. Будут. Если даже эвакуация по каким-то причинам сорвется, мы уходим в горы. Фанские горы, это Памир. Мы сможем продержаться там сколько нужно, у меня в отряде два проводника, знающих горы и местность. Они тут выросли…

Я был жив.

Это было чудом само по себе, но я был жив.

Меня содержали в каком-то помещении, с голыми стенами и бетонным полом и потолком, мне кажется, это было что-то недостроенное, здание… может, бизнес-центра или отеля. На Западе для таких объектов было название – плаза. «Садыкала-плаза». Звучит?

Очаровательно просто…

Меня два дня не кормили – и только на второй день два бородатых моджахеда принесли мне похлебку. Они были грамотными и знали, что к чему – не уходили, пока я ел, и пока я ел, один стоял вплотную, а другой – у двери, прикрывая первого. Когда я поел, они помыли посуду и удалились…

Ночью было холодно, а днем – теплее, но ненамного. Я слышал шум машин, крики «Такбир», «Аллаху Акбар!», «Шариат зиндабад» – что значит «да здравствует шариат» и означало, что в банде есть афганцы. Я слышал выстрелы, но это были не звуки боя, просто проверяли оружие или салютовали чему-то. Я чувствовал дым костров и обонял запах жареного мяса. Зачем меня здесь держали, я не знал, может, для отчета перед какой-нибудь комиссией из Халифата.