Брайан Герберт - Дюна: орден сестер

Он выяснил, что движение возникло после того, как его основательница, женщина по имени Райна Батлер, в детстве перенесла тяжелую болезнь. Хотя Птолемею не хотелось плохо думать о почитаемой мученице, он подозревал, что у нее мог быть поврежден мозг, биохимический сдвиг вывел ее из равновесия. Благодаря своей харизме она приобрела влияние, опираясь на страх перед Омниусом; это влияние невозможно отрицать. Ее преемник Манфорд также пережил тяжелейшую физическую и психологическую травму, связанную с потерей ног. Птолемей сочувствовал бедняге, но Манфорд вел своих сторонников по ложному пути, в ущерб всему человечеству.

Птолемей был уверен, что, если предложить действующие протезы, если вернуть безногого к нормальной жизни, Манфорд согласится: да, технология делает жизнь лучше. И это станет первым шагом на пути к просвещению антинаучных фанатиков.

Но реакция Манфорда на подарок оказалась отрицательной и непостижимой. Проведя всю жизнь на Зените, где идеи открыто высказывались и обсуждались, он находил слепое упрямство батлерианцев отвратительным. Доктор Эльчан, чью расу постоянно преследовали – не всегда справедливо, – был в ужасе; он предупреждал Птолемея, что Манфорд поведет себя именно так, даже говорил: «нам повезло, что мы уцелели»… Что было нелепо, но вполне могло оказаться правдой.

Испуганные Птолемей и Эльчан вернулись в свою сельскую лабораторию на Зените и в смущении и замешательстве погрузились в работу. С деланым оптимизмом Птолемей сказал напарнику:

– Не нужно падать духом, друг мой. Мы старались. Мы изложили свою точку зрения. Больше не станем тратить времени на батлерианцев.

Он говорил так из желания убедить самого себя.

С другой стороны, исследователь-тлейлакс был молчалив и озабочен. Доктор Эльчан и Птолемей многие годы дружили и сотрудничали, и их согласованная работа не только приносила хорошие результаты, но и создавала радостную, стимулирующую атмосферу. Своим трудом Эльчан преодолел предубеждение, с которым относились к тлейлаксу.

– Я рад, что мы благополучно вернулись. – Эльчан поднял левую руку и согнул искусственные пальцы. – Мы знаем, что заменяемые конечности работают благодаря прочному соединению живых нервов с искусственными. Я вернул себе руку и могу ею пользоваться, хотя ее не чувствую.

– Сенсорные нервные окончания – совершенно другая проблема, – сказал Птолемей. – Но мы над ней поработаем.

Эльчан согласился.

– Лучший путь к успеху – и дальше приносить пользу человечеству. Со временем мы опровергнем взгляды батлерианцев. Наука остается истиной независимо от того, что они о ней думают.

Птолемей знал, что их нынешняя разработка пленит умы и взбудоражит имперское общество. В баках и питательных камерах росли органические рецепторы, аналогичные тем, с помощью которых кимеки мысленно управляли механическими телами.

Птолемей и его коллега получили от Совета Зенита значительные средства, и Эльчан, нарушив некоторые правила, закупил остатки ходячих кимеков, чтобы иметь возможность их изучать. Батлерианцы, наткнувшись на такие образцы технологии, сразу уничтожали их, и поэтому у ученых было очень мало образцов действительно работающих машин. Невредимые ходячие кимеки пользовались большим спросом. Птолемей не спрашивал Эльчана о его источниках.

Исследователь-тлейлакс презрительно заметил:

– Хотел бы я когда-нибудь рассечь маленький мозг Манфорда Торондо – и посмотреть, есть ли разница между ним и мозгом нормального человека.

Птолемей не хотел насмехаться над вождем батлерианцев.

– Это зло.

Он по-прежнему был раздосадован и озадачен тем, что им не удалось достичь выгодного для всех компромисса. После катастрофического посещения Лампадаса прошла неделя, жизнь возвращалась в обычную колею.

И тут к ним явились батлерианцы.

На сельский лабораторный комплекс опустились сорок кораблей. Ревя перегруженными генераторами силового поля, малые суда опускались, как стая ворон на падаль. Многие работники лаборатории к тому времени разошлись по домам, а последние выбежали наружу, как только поднялась суматоха. Они убегали, увидев, как корабли опускаются на травянистые холмы. Перед батлерианцами остались только Птолемей и доктор Эльчан.

Рев притих. Раскрылись люки и выдвинулись трапы; по трапам спустилась группа мастеров меча и сотни штатских, вооруженных дубинами. Двое не очень крепких телом ученых, разинув рты, смотрели на эту ненужную демонстрацию силы, словно не могли поверить в происходящее.

Эльчан в отчаянии простонал:

– Нам не убежать.

Они одни стояли перед главным исследовательским корпусом.

– Что за ерунда! – сказал Птолемей. – Зачем они прилетели?

Под приветственные возгласы появился безногий человек в подвеске на плечах мастера меча. Когда он сидел за своим маленьким столом на Лампадасе, он не казался Птолемею грозным; сейчас при виде вождя этой толпы у того по спине пробежал холодок.

– Птолемей с Зенита, – сказал Манфорд, – мы пришли помочь тебе. Искушение увело тебя с верного пути. Честолюбие обмануло тебя. Моя цель – наставить тебя на путь истинный.

Пока вождь говорил, буйные батлерианцы бросились в погоню за убегавшими техниками. Манфорд не стал их останавливать.

– Зачем вы здесь? – Птолемей в ужасе смотрел, как одну работницу схватили, повалили на землю и начали избивать. Он не видел женщины из-за окружившей ее толпы, но слышал ее крики. – Велите им остановиться.

Анари Айдахо поднесла Манфорда к съежившимся ученым. Глядя на них с высоты ее плеч, Манфорд сказал:

– У них своя задача, у меня своя.

Женщина перестала кричать. К ужасу Эльчана, из кораблей все выходили батлерианцы. Птолемей хотел успокоить друга, но понимал, что слова бесполезны.

– Я извещу Совет. Это… частная лаборатория.

Манфорд ответил мягко, обычным тоном:

– Да, это ваша лаборатория. Зайдем в нее и посмотрим, чем вы занимались.

Птолемей не хотел впускать их в исследовательский корпус, но батлерианцы устремились вперед, как цунами, увлекая его с собой. Фанатики рассыпались по помещениям, круша аппаратуру, вырывая светильники, разбивая окна камнями.

У Птолемея перехватило дыхание. Это было ужасно и сюрреалистично, как вызванная наркотиками галлюцинация, от которой невозможно спастись.

– Не понимаю! – По его лицу полились слезы. – Я не сделал вам ничего плохого. Я только хотел помочь.

Манфорд покачал головой, выражая глубокую печаль.

– Меня оскорбило то, что вы решили, будто я нуждаюсь в вашей порочной технологии, сочли меня таким слабым.

В помещении Анари Айдахо понесла Манфорда так, что он мог мрачно разглядывать испытательные стенды, где росли искусственные конечности и нервные окончания, аналитические машины и, самое главное, – трех разобранных ходячих кимеков.