Стас Тихонов - Угроза внутри

Как он мог быть таким кретином?! Как мог не подумать об этом?!

Каверин должен был пойти за ним. Ведь Ким – штатский. Капитан внешних силовиков будет защищать штатского любой ценой. Даже в заведомо безнадежном бою, потому что это его долг.

Ким хотел спасти их, а вместо этого заставил покинуть укрытие.

Новые камни летят в волков, и воздух наполняется скулежом и рычанием; звери рассыпаются, но быстро перестраиваются, чтобы насесть уже на новую цель. И тут появляются Панько и Сун: их фонарики слепят зверей, заставляют затормозить. Но это, конечно, ненадолго, и силовики прекрасно понимают, что ненадолго, и нападают первыми.

Каверин бросается на вожака, Панько с Суном оказываются по обе стороны от командира. Вдруг Ким вспоминает и чуть не плачет от облегчения: Вселенная, парализаторы! Всегда на бедре, у каждого силовика! Они отобьются!

Но почему Каверин бьет пса здоровой, левой, рукой, вместо того чтобы обездвижить? Почему маленький Сун вертится и коротко тявкает от того, что кто-то повис у него на локте, и, стряхивая зверя, пинает его ногой в живот? Панько что-то кричит, как разгневанный бог древнего мира, хватает волков за шиворот, за шкирку, отшвыривает, перебивает лапы, топчет морды и головы.

Объяснение только одно: Магнитка вывела парализаторы из строя. А значит, сейчас он увидит, как звери растерзают и сожрут всю «звездочку»…

Ким закричал что-то и побежал. Подлетел к ближайшему зверю, плечо предупредило: не за хвост; и он схватил с земли осколок камня и повалил пса на бок, и бил его по зубам, по морде, а тот отбивался с невероятной энергией. Ким сообразил отбросить камень, сжал мохнатую глотку, навалился всем весом, терпя, пока пес царапал его когтями… Прошла минута, и зверь уже не дергался, а Ким все сидел на нем, пока не встряхнулся, а в уши опять не ворвались вопли, стоны и визжание.

Пять-шесть волков лежали на земле, но все остальные наседали на каверинцев, теснили их к транспорту. Фонарики раскатились по земле, но Ким заметил, что у командира кровь на лице; он видел, как Сун оступается, падает и мгновенно вскакивает – уже с двумя волками на загривке. Панько кинулся ему на выручку, оторвал одного, но другой, посмелее, уже схватил его самого за ногу. И тут из-под земли (из-под машины на самом деле) выросла еще одна фигура – Влас! – и с пронзительным криком кинулась в гущу схватки. «Влас» взмахнул длинным конским хвостом, и Кима захлестнуло исступление, безудержное, неукротимое бешенство: убивать их, давить, перебить их всех!

А потом он увидел, как упал Каверин, и сразу трое волков накинулись на него, лежащего на земле. Ким заорал и бросился на выручку вместе с Панько. Они подскочили одновременно, с огромным усилием оторвали двух зверей от командира. Третьему в шею вонзился нож Рут.

Лицо Каверина было чудовищно изувечено. Ниже подбородка зияла кошмарная рана, клекотавшая на вдохе и выдохе. Ким наклонился, не соображая, что сделать, как помочь, и взгляд командира остановились на нем:

– Горжусь… своей фамилией… Каверин… – просипело где-то в раскромсанном горле, а потом глаза капитана ушли под веки, и клекотание прекратилось.

Ким вскинул голову. Панько дышал с присвистом, расставив ноги, чтобы легче было стоять. Рядом с Кимом припала на одно колено запыхавшаяся Рут – целая и, кажется, невредимая. И Влас был здесь: стоя на четвереньках над одним из зверей, добивал его камнем.

Среди полутора десятков волчьих тел, устилавших каменистую землю, без движения лежал Сун, ивот теперь— командир. Поредевшая стая отошла немного назад.

– Они нападут снова, – сказала Рут. – Вроде небольшие, зато упорные. Не отстают, пока перевешивают числом.

– Превосходят числом, детка, лучше говорить «превосходят»…

Ким обернулся и в свете последнего еще горевшего фонарика различил на ступеньке транспорта юбку с яркими цветами.

– Мама!!! – закричала Рут, – Что ты там делаешь?! Немедленно полезай обратно!!!

– Да брось, дорогая, – спокойно проговорила Кира. – Я предпринимаю заведомо обреченные попытки открыть феноменально не ко времени захлопнутую дверь, а ты предлагаешь мне вместо этого улечься под этой махиной, чтобы досмотреть все до конца и съеденной быть в последнюю очередь?

Ким посчитал волков. Выходило, что их осталось не меньше, чем полегло.

– Тут сенсорная панель с цифрами, – сообщила Кира. – У кого-нибудь есть мыслишки?

– Код из пяти, – с трудом проговорил Панько. – Но ее не закрывали на код, понимаете?! Бесполезно пытаться.

– Ну все лучше, чем так… – протянула Кира. – Пять цифр от нуля до девяти дадут нам…

Прежде чем они успели услышать, что именно, Панько крикнул:

– Сгруппироваться! В кольцо!

На этот раз звери действовали осторожнее. Они кидались реже, но по двое – по трое. Каждый бросок, каждая удачная попытка увернуться давались Киму с огромным трудом. Людей оттеснили почти к самой машине, силы у них были на исходе, и волки это чувствовали.

И когда Ким уже попрощался с надеждой, ему вдруг показалось, что откуда-то сзади и сверху на них пролился свет. Опять послышался громкий призывный голос Киры:

– Дверь! Она открылась!

Ким не мог оглянуться, но спустя секунду Кире вторил крик Власа:

– Открыто, сюда, скорее! – Но попасть внутрь они пока не могли: волки опять осмелели и бросались со всех сторон, покажи им спину – и…

– А-А-А!!! – Низкий и густой рев берсерка заглушил все другие звуки побоища. Панько пошел вперед, напролом и был настолько дик и страшен, что стая отпрянула назад, щерясь и приседая. Ким почувствовал, как его дергают и тащат назад, они с Рут на одном вдохе проскочили несколько метров до распахнутой двери, и Влас с Кирой втянули их внутрь.

Ким обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть в лучах льющегося из транспорта света, как большая фигура бойца падает, обвешанная мохнатыми телами, и услышать, как захлебывается под навалившейся на него массой боевой клич Панько.

– Отойди… Да отойди же, ему уже не помочь! – Влас отбросил Кима от двери и захлопнул ее.

– Девы…

– Поздно, – Влас, тяжело дыша, привалился спиной к двери и сказал уже тише: – Поздно, Ким.

Ким и сам знал, что поздно. Он медленно отвернулся от двери и поймал взгляд Киры – грустный и понимающий.

– Вы нас спасли, – проговорил он, – Вы все-таки открыли ее. Никто не верил.

– Было бы и правда поучительно, но на самом деле это не я. Я уже и пытаться бросила, – неожиданно сказала Кира. – Это он ее открыл, – она мотнула головой куда-то назад, через плечо.

Оглушенный произошедшим, потерявший всякую способность разумно мыслить, Ким поглядел ей за спину. Там стоял, опираясь на стену, белый как мел Индра.

Несколько секунд они тупо смотрели друг на друга. Тяжеловесный, неповоротливый мозг Кима силился охватить происходящее, но, похоже, контакт был бесповоротно потерян. Как так получилось? Как вышло, что со времени своей пробежки в степь и обратно он ни разу не вспомнил об Ино?