Стас Тихонов - Угроза внутри

Каверин только посмотрел на него и опять ничего не сказал.

– Да мы бы пошли, – негромко откликнулась Рут. – Только никак. Дверь, понимаешь, на замке.

– Как на замке?

Ким устал переживать, устал удивляться. Ну на замке и на замке, с дверями бывает. Но Влас выглядел совершенно ошарашенным и повторил еще раз, громче: «То есть как – на замке?!»

– Похоже, кто-то, кто выбегал последним, закрыл ее за собой, – объяснил Сун. – И она встала на блок-автомат. Кого поблагодарить – неизвестно, но нам теперь разницы нет.

– А разблокировать? – потрясенно спросил Панько.

– Автомат, – еще раз повторил Сун, – Наверное, система включилась сама, пока мы тут в салочки бегали. Там небось и свет горит внутри.

– И будет, значит, гореть несколько месяцев… – медленно проговорил Влас. – Когда мы уже все…

– А ну-ка, закрыл рот! – грубо отрубил Каверин.

– Но он прав, – невинно произнесла Кира. – Для нас с вами, здесь присутствующих, такое положение вещей может означать, пожалуй, только одно.

– Мы переночуем здесь, – внятно произнес командир. – И выступим с утра. Даже от деревни старообрядцев до Города можно дойти за пару суток.

– Если знать, куда идти, – пробормотал Панько. – Кто-нибудь представляет, где мы находимся?

– Какая разница? Ночевать где бы то ни было на Открытой земле… – Сун, кажется, поежился. – Оружия ведь ни у кого нет?

– Такие, значит, силовики теперь в Городе?! – Рут вскочила, и даже в темноте, которая была уже почти непроглядной, Ким увидел, как блеснули ее глаза.

– Стыд… – Голос Каверина был негромок, но обжигал. – Женщины не боятся, а вы – лапки кверху?

– На самом деле я как раз очень боюсь, – немного подпортила эффект Кира. – Дело в том, что будет очень холодно и плюс к тому еще эти звери…

– Какие звери? – осторожно переспросил Влас.

– Ну, если мы все немного помолчим, то уже сейчас можно будет понять, какие именно. Или через несколько минут, когда они подойдут немного поближе, если кто-нибудь зажжет фона…

Рут опять запечатала матери рот ладонью, а другой прикрыла свой. Настала тишина. И в ней Ким отчетливо услышал далекий вой.

– Кто это? – Шепот Власа был тише тихого.

– Стая, – выдохнула Рут, – Но она пока далеко. Если замереть, может стороной пройти.

– Рыси разве охотятся стаями?..

– Рыси и не воют, – отозвалась девушка, помогая матери подняться на ноги. – Это волки.

– Всем к транспорту, – еле слышно скомандовал Каверин. – Свет не зажигать.

Влас уже скользнул под машину и приглушенно позвал оттуда: «Сюда!» Все, кроме крупного Панько, без труда пролезли под бампером и поместились с ним рядом. Теперь с боков их прикрывали гусеницы, и, к тому же, тут было не так холодно.

Ким забрался последним и лежал на боку под задним мостом. В дорожном просвете не было видно уже ничего. Нет, кое-что было видно – ночь. Настоящую, опасную, дикую, хоть вой больше и не повторялся. Возможно, им и вправду удастся так переночевать, отстранение подумал он, отвлекая себя от злой боли в плече. А Ерик – там, в скалах? Если он еще жив… Но разве это может быть? Удивительно, что они-то еще живы.

Кожу медленно и противно облепили мурашки, и Ким ощутил, как волоски на руках встают дыбом. Что-то изменилось снаружи.

Словно в подтверждение, он вдруг почувствовал, как чья-то ладонь нащупала его руку и слегка сжала. Тут же, как по сигналу, раздался вой – и гораздо ближе. Сперва в один голос, затем тоскливую ноту подхватили еще двое, трое – много. Леденящая песня, но не жалоба, а призыв, нетерпеливый и голодный.

Хуже всего было – беспомощно лежать, воображая себе всякие ужасы и гадая, обнаружит их стая или нет. Но ничего другого не оставалось.

Завыли совсем рядом. Почему он не может отделаться от ощущения, что стая знает: они тут? Может, их приманивают его мысли о них? Его страх?

– Ким… – раздался шепот не громче шуршания листа на ветру. Кто это говорит, Кира? Это ее руку он чувствует на своей? Ладонь поднимается выше, к локтю, ощупывает. – Ты весь в крови.

Он и забыл, но да, наверное, бинты совсем размотались.

Ох, нет! Неужели они могут…

Вместо ответа вой разрезал темень прямо у него над ухом. И теперь уже Ким совершенно отчетливо слышал и ощущал вокруг транспорта движение: сгустки черноты перемещались, тихонько дышали и шелестели травой.

Сомнений не оставалось: стая почуяла кровь.

Вой уже не прекращался. Ким в очередной раз подумал, как он ужасно устал. Разве это должен быть он? Почему он?

Потому что Ерик погиб. И Риман. И он не хочет, чтобы погиб кто-то еще.

Он осторожно высвободил свою руку из-под чужой и не мог не подумать, что это прикосновение было последним в его жизни, и что его надо запомнить. Потом нащупал в кармане фонарик, перекатился на живот и пополз наружу.

Ким медленно двигался, всей душой молясь о том, чтобы не ткнуться головой в чьи-нибудь лапы. Лапы, судя по звуку, были повсюду. Когда ему показалось, что он уже достаточно далеко от транспорта, Ким поднялся на ноги и сделал несколько глубоких вдохов. А потом зажег фонарик.

Зря он надеялся, что уже ничего не почувствует. Потому что теперь Киму стало так страшно, как никогда.

Звери были гораздо мельче и тощее рыси – не волки, а какие-то волчки. Но их было… десятка два, три? Сейчас они оказались как раз посредине между ним и транспортом и постоянно двигались, но Ким прекрасно различал присаженные сзади силуэты ростом ему по колено, туповатые носы и маленькие глаза-угольки.

Теперь все волки смотрели на него, но никто не нападал первым. Ничего, он подождет. Глубоко подышит, запасаясь кислородом, как учил Ли. А потом еще разок проверит, как далеко и как долго он может бежать.

Самый крупный зверь медленно пошел на него, и тотчас Ким стрелой сорвался с места.

…То есть он хотел сорваться. Он приказал себе припустить, что есть духу, гнать во весь опор, но оказалось, что он не может. Страх заморозил ноги, незаметно сделал все тело вялым и дряблым; Ким уже чувствовал, как его рвут десятки когтей, как зубы сдавливают плоть, – и не мог шевельнуться.

Идиот, да беги же! Уводи их!

Вожак делает еще шаг, Киму кажется, что он чувствует его запах, вонючее дыхание, собственную смерть; остальные подтягиваются за ним, окружают, презрительно вздергивают верхнюю губу – улыбаются… И вдруг, как по команде, поворачивают морды назад.

Потому что сзади раздается громовой окрик:

– А НУ СЮДА, ПАДАЛЬ, СУКИНЫ ДЕТИ!!!

Ким отрывает взгляд от передней зверюги и видит Каверина в луче брошенного на землю фонарика. Капитан стоит перед транспортом, выставив одну ногу вперед; он делает несколько быстрых резких замахов, и в головы нескольким псам летят камни. Достается и вожаку, и тот с взвизгом отскакивает вбок. Взвизг мгновенно перерождается во взрык.