Илья Тё - Броневой

Обстановка с этой стороны изменилась.

По оставшимся танкам Малярийкина, пытаясь оказать помощь своим уже погибшим товарищам-«Васпам» (с этой стороны исход боя за противоположной стеной фермерского двора наблюдать было невозможно), из кустов восточнее высоты 76,77 продолжали вести интенсивный огонь проклятые «Шафты». Судя по характерным признакам, они работали с накоплением энергии выстрела, так как каждое попадание приносило сильные повреждения танкам-жертвам. Кроме того, при силе удара, орудия били прицельно, с хорошей точностью. Но редко, так как на накопление энергии выстрела и наводку требовалось время. Так работал именно «Шафт».

Даже непрокачанный «Шафт» считался в сибирских «КТО» достаточно мощным оружием. Эти же два были прокачаны как минимум до М2. Ситуация, таким образом, существенно осложнялась.

Рассчитывать на скорую помощь арьергарда (оставшейся части Третьего и Второго вымпелов) было нельзя, так как арьергард состоял в основном из среднебронированных машин или из сверхмощных тяжеловесов с низкой скоростью. И тех и других (хотя по разным причинам) прокачанные «Шафты» на открытой местности могли наклепать как семечек под деревенской скамейкой – вдоволь.

Учитывая эти обстоятельства и исходя из собственных недавних соображений, Малярийкин принял решение: последовательным сосредоточенным огнем танков с места уничтожить «Шафты» противника. То есть начать дуэль.

Вести бой с прокачанными «Шафтами», оставаясь на восточной окраине фермерского двора, было опасно, поэтому командир взвода приказал экипажам отвести свои танки в глубину огорода. На передней позиции в качестве наводчика остался только один мощный танк с хорошим бронированием. Но рассчитывали не на броню. Танк укрылся за строениями, был не виден. Он был не виден еще потому, что не стрелял и не выдавал себя залпами. Этот танк осуществлял наводку и корректировку огня для остальной «расстрельной команды».

Расположившись так, танки Малярийкина открыли огонь из разнокалиберных орудий по «Шафтам». Надо признаться, танки, которые вели обстрел, не имели ни одного собственного «Шафта», кроме орудия «Мамонта». Все пушки были слабее и уступали противнику по основным ТТХ. Ставку делали на другое. «Шафты» могли производить только прицельные залпы. Поэтому танки Малярийкина, участвовавшие в подавлении, использовали строения фермерского двора в качестве укрытия и, таким образом, становились для противника фактически невидимыми. Прицелиться в них, во всяком случае, было невозможно.

Поскольку «Шафты» стреляли с накоплением энергии, их залпы были мощными, но довольно редкими. И Малярийкин сделал упор на совокупную мощь своей артиллерии. Путь каждое орудие в отдельности уступало каждому из «Шафтов М2», но вместе его отряд превосходил врага как по силе залпа, так и по частоте.

Танк-корректировщик из своего укрытия не спеша произвел «настройку» разнокалиберных стволов «батареи» Маляра, и после этого дело двинулось, что называется, на автомате. После того как большая часть снарядов и зарядов стала падать в области нахождения «Шафтов» – просто рядом, задевая взрывной волной и осколками, батарее потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы превратить позицию врага в выжженный ужасом и огнем пустырь с обломками металла.

Бой за Моховое был полностью завершен.

В отличие от схватки на подступах к Моховому танки Малярийкина «в дуэли» потерь не имели. Только попадания.

Двумя часами позже, подавив «Шафты» и, таким образом, полностью овладев фермерским двором, Малярийкин снова собрал свои колонны в кулак и вышел наконец к противоположной границе локации. Она была видна уже невооруженным взглядом. Большая асфальтированная площадка, с которой этим утром начали движение в сторону Мохового игроки вражеской команды. Но до площадки еще предстоял бой.

В километре от фермерского двора в сторону границы периметра снова начинался лес. Лес шел по длинному скату рельефа вниз, что позволяло Малярийкину и его командирам полностью просматривать пространство до границы и видеть вражескую «точку входа». Но вот что делалось в самом лесу, видеть невозможно.

Малярийкин понимал, что тремя успешными операциями по прорыву вражеской обороны он добился уже тотально численного превосходства над своим оппонентом. Для завершения игрового сражения и победы следовало прорваться во вражеский тыл, захватить асфальтированную площадку, с которой этим утром вошел в игру враг. А до этого, по возможности, уничтожить как можно больше танков противника. Кроме тех, которые будут ускользать от боя и спрячутся в лесу, никак не проявляя себя. Таких, впрочем, в бою обычно не наблюдалось, так как по завершении боя откровенных трусов и уклонистов ждала дисквалификация. На финальном этапе игры, когда все бойцы противоположной команды были осведомлены о приближении развязки, уклоняться от боя не имело смысла. Все знали о необходимости «стоять насмерть».

«Насмерть-то оно насмерть, – подумал Малярийкин. – Но никто и никогда, ни в реальном, ни в игровом бою, не запрещал стоять насмерть с умом ». Противник наверняка будет стараться «сливаться» грамотно. Защищать свой последний рубеж. Использовать свой последний шанс. И шанс, надо признать, всегда присутствовал. Особенно – в обороне.

Байбулатов не раз и не два перечислял случаи, когда один-единственный танк или один-единственный взвод совершали «чудеса», выбивая целые колонны и даже команды под корешок.

От фермерского двора в лес ускользала петляющая дорога. Знакомо. Все было точно так же, как в начале сражения, только рельеф словно развернулся в обратную сторону. В прошлый раз Малярийкин атаковал «из леса». А сейчас – станет атаковать «в лес».

Второй вымпел, расположившийся справа от Малярийкина, долбил отходившие в спешке машины противника, немногочисленные и поврежденные. Как догадался Малярийкин несколькими минутами ранее, это были «коробочки» арьергардного заграждения, полумертвые от попаданий. Основные силы, вернее, то, что от них осталось, противник уже успел скрыть в лесу и успешно закреплялся на новых неизвестных позициях.

Все это не радовало.

Глядя, как арьергардные танки противника драпают к лесу, пытаясь укрыться от убийственного огня Второго вымпела, Маляр готов был не думать, не считать и с ходу броситься в смертоносную атаку наскоком.

Но делать так сейчас не стоило.

Во-первых, Малярийкин уже так делал. А значит, враг вполне может рассчитывать на повторение неоригинальной тактики бросаться в омут головой. Во-вторых, на взятие фермерского двора и бой с арьергардной группой ушло времени довольно много. И основной отряд вражеской команды имел достаточный временной интервал, чтобы спокойно подумать, определить оборонительные рубежи, распределить машины и даже дать немного отдохнуть экипажам. То есть оборона была готова . Возможно, враг только и ждал момента, когда Малярийкин ломанется вниз, рассчитывая, как в предыдущие два раза, сломать врагу хребет с ходу.