Дмитрий Янковский - Чистилище. Бросок обреченных

Спокойно, без лишнего выяснения отношений, не собирая высший офицерский совет, Кириилл прибыл в штаб, обозначил «великолепную семерку» как свою личную гвардию, после чего приказал вооружить всех гвардейцев оружием старого времени из арсенала. Все, кроме Хенрика, получили старые, но надежные автоматы АКМ калибра 7.62, выпущенные еще в Советском Союзе и переданные Египту после завершения операции «Кавказ». Хенрик предпочел оставить свою винтовку. Также всем семерым были выданы девятимиллиметровые пистолеты. Кроме того, каждый, включая Кирилла, был вооружен легкой пехотной саблей.

После этого, заранее разместив отряд под руководством Макса в штабном зале для совещаний, Кирилл приказал туда же явиться членам высшего офицерского совета. Хасан, Рамазан, Белый и еще четверо членов совета также прибыли при оружии – у каждого на поясе поверх халата висел пистолет в кобуре. Видно было, что все понимают важность принесенной Хенриком информации для возможного изменения текущей расстановки сил. Эта информация содержала идею, причем идею личного спасения для каждого из людей Клана. Что может быть ценнее для собирающихся прибрать власть к рукам? Стоит пообещать людям спасение, они за тобой к черту в зубы пойдут, не то что на остров Готланд.

Но Кирилл, имея за спиной «великолепную семерку», быстро остудил горячие головы, сообщив, что умирать не собирается и делить его место рано. Ему попытались резонно возразить, мол, в Клане демократия и сам Кирилл просил не считать его ни царем, ни лидером, а лишь старшим товарищем. Но этот аргумент не прошел, так как Кирилл в легкодоступных выражениях объяснил собравшимся, что не занимает должность лидера лишь по причине неприятия тоталитарного управления, а потому не позволит никому это место занять, пока жив. После этого Кирилл постыдил младших товарищей за подтасовку, за сокрытие фактов и прочие мелкие прегрешения, потворствующие зарождению в умах людей бесплодных иллюзий.

– А что мы им должны были сказать? – спросил Белый, багровея от злости. – Что до Готланда доберется хорошо если треть? И что случится это не ранее, чем через два года? Мы, по-вашему, должны были изначально, с ходу, лишить людей всякой надежды? Да они тогда просто никуда не пойдут!

– Конечно, – спокойно ответил Кирилл, откинувшись на спинку стула. – Точнее, пойдут, но не все. Но вас это не устраивает, я понимаю. Вам-то нужно дойти. И вы решили погнать с собой побольше народу, чтобы разыгрывать их, как пешки в игре, жертвуя ими при любом осложнении ситуации. План интересный, но трудно выполнимый.

– Почему? – нахмурившись, спросил Рамазан.

– Потому, юный мой друг, что я намерен донести до людей всю информацию. Причем не сам, а через Хенрика, который с сегодняшнего дня будет поочередно выступать во всех секторах жилой зоны, на собраниях общин, в присутствии старост секторов. И тогда люди смогут самостоятельно принимать решения, каждый за себя, исходя не из мифа, а из реальности.

– Это безумие! – Белый шарахнул кулаком по столу. – Так нельзя поступать! Если вы донесете до людей все сложности и опасности предстоящего путешествия, это лишит их веры!

– Веры во что? – с усмешкой поинтересовался Кирилл.

– Да какая разница? А во что верят адепты любой религии? В иллюзию! Например, в то, что попадут в рай после смерти. И за эту иллюзорную награду люди готовы драться, совершать подвиги… Нет разницы, во что верить! В рай или в Готланд. Любая вера делает человека сильнее.

– Вера не делает людей сильнее, – спокойно ответил Кирилл. – Вера лишь подменяет собой критическое мышление. Она мотивирует людей совершать поступки, руководствуясь эмоциями, а не анализом ситуации. Она делает людей не сильными, а одержимыми. Она не делает людей бесстрашными, она лишь скрывает от них опасности, которых те могли бы избежать, если бы видели. Но, не имея возможности рассуждать здраво, одержимые верой, подобно слепцам, бросаются вперед не думая, не взвешивая. Они, как мотыльки на огонь, летят на ослепительный свет своей веры и гибнут в огне. Гибнут сотнями, тысячами, миллионами, что и создает иллюзию их силы и бесстрашия. Но это вранье. Потому что веру разжигают в них всегда те, кто обладает полной информацией обо всем, кто способен все здраво взвесить, избежать опасности, а верующих бросить вместо себя вперед, как пушечное мясо. Вы это задумали?

Никто не ответил. Все члены офицерского совета, кроме Хасана, лишь молча буравили Кирилла ненавидящими взглядами. Хасан же сидел, опустив глаза. Похоже, он уже пожалел, что ввязался в авантюру совета.

– Я вам вот что скажу. – Кирилл оперся о стол ладонями. – В старом мире такое было сплошь и рядом. Власть имущие сеяли среди людей веру и давали возможность за нее радостно умирать, с огнем в очах, собирая на этом кровавые барыши. Но уж покуда случилась катастрофа, раз уж так произошло, что мир изменился, я возьму на себя смелость этого больше не допускать. Ни одна зараза, пока я жив, этим не будет больше заниматься. Никто из окружающих меня людей больше не будет принимать решения, исходя из слепой веры, а только на основании анализа реального положения дел. И никто не будет улучшать свою участь, бросая на смерть других. Так понятно? Если вы хотите идти на Готланд, это ваше право. Собирайте вещички и валите. Но с вами пойдут не обманутые, а лишь те, кто, как и вы, примет осознанное решение.

– Мне кажется, вы не правы, Кир, – негромко вставил слово Хасан. – Ради чего сейчас живут люди Клана? У них нет стратегической цели. Они просто выживают, ни ради чего. Точнее, ради какой-то, совсем уж иллюзорной, идеи сохранить искру цивилизации для будущих поколений. При этом они так же рискуют, вступают в бой с мутантами, гибнут, мутируют. Если они пойдут на Готланд, ничего не изменится. Просто их жизнь приобретет более осязаемую для них цель – личное спасение.

– Конечно… – Кирилл нахмурился. – И они гораздо охотнее начнут умирать, прикрывая собой вас. Я понимаю, да. Но, повторяю, этого не будет. У людей сейчас есть цель. Такая же, какая была у человечества всегда. Развиваться, рождать и воспитывать новые поколения, оставлять им больше, чем было у них самих. А вы эту естественную цель хотите подменить, сыграв на их страхе. Но страх смерти был у людей всегда. Это не какая-то новость нынешнего мира. Люди умирали от болезней, в катастрофах, от старости. Это могло случиться в любой момент, и всегда становилось такой же неожиданностью, какой сегодня является мутация. Жизнь людей просто стала короче.

– Вот мы и хотим вернуть ее прежнюю продолжительность! – пробурчал Белый.

– Но какой ценой! – возмущенно воскликнул Кирилл. – Ценой лишения людей истинного бессмертия, которое состоит в передаче себя другим поколениям. Принявшие вакцину Вильмана становятся бесплодными. Это тупик! Какая разница, сколько проживет индивидуум, если прервется смена поколений?