Павел Иевлев - Операция «Переброс»

Поэтому прапорщик Мешакер отнюдь не собирался ставить жизнь свою и личного состава в зависимость от приказаний зелёного, как огурец, младшего лейтенанта. Впрочем, Миша Успенский совершенно ошалел от происходящего и тихо сидел на столе в оружейке, вовсе не пытаясь принять командование. Устремлённый вовнутрь взгляд, отрешённое выражение лица и напряжённая поза – типичный синдром «боевого шока», который переживают почти все, побывавшие в первом серьёзном бою. Потом это проходит – если дожить. «Сейчас бы водки стакан ему накатить…» – подумал Борух. Однако чего нет, того и взять негде. В каптёрке, конечно, была заначка, и не одна – но не бежать же за ней? Борух хорошо разбирался в шоковых состояниях – если лейтенанта не привести в чувство, то боец из него будет никакой. Руки не поднимутся, ноги не пойдут – психика заторможена, и сознание оглушено. Младший состав перенёс первое боестолкновение гораздо легче – сержант Птица перематывал бинтами руку Сергееву, который, шипя и матерясь, свободной рукой пытался стереть подсыхающую кровь с лица, а ефрейтор Джамиль Алиев, прислонившись к стене, держал под прицелом разбитые окна казармы. Руки его слегка дрожали, но лицо было спокойным – джигит, однако форс держит.

Засунуть в сапоги можно любого, но это не сделает его военным. Солдат – это всего лишь слово. Борух давно понял, что воином может стать далеко не всякий – требуется достаточно редкий набор личных качеств: терпение – чтобы выносить рутину армейской жизни, быстрый, но не слишком глубокий ум – чтобы оперативно соображать в быстро меняющейся обстановке, но не взбеситься от абсурдности военных будней, и самое главное – почти детский азарт, стремление к победе любой ценой, без раздумий над тем, что эта победа даст лично тебе. Себя к идеальным воякам прапорщик не причислял, считая серьёзным недостаткам излишнюю склонность к абстрактным рассуждениям, однако примечать таких людей умел и широко этим пользовался. Птица, Сергеев и Джамиль были отмечены им с момента поступления на службу. Не то чтобы в своём новом качестве Борух всерьёз собирался с кем-либо воевать, но подбирать хорошую команду стало уже безусловным рефлексом. Всегда полезно знать людей, на которых можно положиться в критический момент. Ну что ж, он был рад, что не ошибся, – ребята показали себя хорошо. Во всяком случае, они были живы и сохранили боеспособность в ситуации сколь опасной, столь и абсурдной, что уже немало. Мишу Успенского он в этом качестве не рассматривал, более того, всегда считал, что в военное училище тот подался зря. Впрочем, рассуждать на эту тему было бессмысленно – надо использовать те ресурсы, которые оказались под рукой.

– Товарищ младший лейтенант! – обратился Борух нарочито официально.

– Да? – Успенский всё ещё пребывал в шоке, и реакция его была вялой.

– Бой ещё не окончен, мы получили только временную передышку. Надо принимать решение, что делать дальше.

На какие-то разумные предложения со стороны лейтенанта прапорщик не рассчитывал, но, если мозги у него заработают – это уже полдела. Пока что в таком заторможенном состоянии Миша годился только на собачьи консервы.

Лейтенант огляделся, как будто заново оценив обстановку. Видно было, что никаких идей у него нет, за исключением сильного желания проснуться и увидеть, что весь этот кошмар ему приснился. Да, к такому в училищах не готовят… К счастью, он оказался достаточно самокритичен, чтобы это признать.

– У вас есть идеи, прапорщик?

– Есть. Надо связаться со штабом округа и сообщить о ситуации.

– Но связи нет и мобильники не работают!

– Может, где-то кабель повреждён. А на складе стоит КШМ, там коротковолновая радиостанция. Связаться можно хоть с Австралией.

Лейтенант явно оживал – в глазах появились отсветы мыслей. И первая мысль была очевидной для любого офицера – перевалить ответственность на командование. Пусть штабные думают, у них звёздочки больше.

– Но… Машина на консервации!

– Ерунда – развернём генератор, заправим и запустим.

– Хм… Я не уверен, что помню, как пользоваться этим старьём…

– Я помню – ничего сложного. Это же военная техника – там всё на табличках нарисовано, чтобы самый тупой солдат понял.

На самом деле Борух не верил в возможность связаться с городом по радио. Однако сидеть на месте и ждать неизвестно чего было ещё хуже. Казарма явно не годилась на роль опорного пункта – слишком много окон. Если противник предпримет решительную атаку, то они успеют максимум выпустить по полрожка, а потом дело дойдёт до ближнего боя, в котором шансов практически нет. Прапорщику было ясно – сидя в казарме, они утрачивают тактическую инициативу, предоставляя выбор образа действий противнику. Он не сомневался, что дело не в собаках, – то, что он успел разглядеть и понять в штабе, ставило его перед фактом – есть разумный и опасный враг, который уже доказал свою способность действовать организованно и быстро. Борух начал привычно думать за противника, представляя себе ситуацию с точки зрения военной логики и не смущаясь его природой. Чего ожидает враг от остатков гарнизона? Очевидных действий – ввиду недостатка численного состава занять круговую оборону и ждать подкрепления. Рано или поздно начальство озаботится молчанием военного городка и начнёт выяснять обстановку. Противник не располагает огнестрельным оружием, и противопоставить массированной атаке ему нечего – как только перестанет работать эффект неожиданности, он обречён. Что бы Борух сделал на его месте? Поскольку потери в живой силе врага явно не волнуют, то самым разумным выглядит любой ценой подавить сопротивление и уничтожить свидетелей – тогда вернувшиеся в гарнизон войска будут долго выяснять, что же здесь произошло, и окажутся не готовыми к новому коварному нападению. Ну кто, скажите на милость, будет ожидать нападения от собак? Вполне возможно, что уже сейчас противник накапливает силы для штурма, следовательно, надо перехватить инициативу.

– Так, вскрывайте цинки с патронами, снаряжайте магазины – идём на прорыв.

Тягостное ожидание разом сменилось быстрой и осмысленной деятельностью – заскрипели крышки цинков, защелкали, укладываясь в магазины, зелёные цилиндрики патронов. Сергеев сноровисто сматывал набитые рожки попарно изолентой. К сожалению, ничего, кроме автоматов, в оружейке не было – ещё один аргумент для выдвижения к складу. Прапорщик не отказался бы от десятка осколочных гранат – незаменимая вещь при численном превосходстве противника.

Погромыхивая полными подсумками, держа автоматы на изготовку, небольшой отряд выстроился посреди казармы. Прапорщик был краток:

– Быстро выпрыгиваем через дальние окна и бегом продвигаемся к складу. В случае нападения не останавливаться – прорываемся с ходу. Держаться середины дорожки, подальше от стен и окон, по сторонам глядеть внимательно, огонь по обнаружении противника без команды. Патронов не жалеть, пленных не брать. Доступно?