Олег Кулагин - Русские сумерки. Клятва трикстера

Сбавил скорость, но почти сразу расслабился.

Силуэт вырос из дымки, обрел ясность – всего лишь церковь. Заурядный деревенский храм с выбеленными стенами и кое-где осыпавшейся штукатуркой.

Я притормозил, запрокидывая голову, – даже позолоченный крест на месте, что удивительно для такого безлюдного уголка. Неужели сюда еще не добрались охотники за металлоломом? Или одинокая хранительница смогла их отогнать?

Крепкий висячий замок уцелел на массивных дверях…

– Хочешь войти?

Я повернул голову.

Нет, баба Валя не шутила. Она смотрела на меня абсолютно серьезно.

– Хочешь поговорить с Богом?

Я усмехнулся и качнул головой:

– Спасибо, когда-то уже общался с ним. И пока мне нечего добавить…

Сейчас мне вообще не до высших материй.

Я закрыл глаза и провел по ним тыльной стороной ладони – будто пытаясь смахнуть накатившую пелену. Удары сердца отдавались в висках, голова шла кругом.

Единственное, о чем теперь мечталось, – забиться в какую-нибудь безопасную нору и отлежаться. Еще немного – и свалюсь с мотоцикла. Блин, отчего меня так развезло? Бывали контузии и похуже.

Я тронул мотоцикл с места и едва не завалился в придорожную канаву.

– Мать его так! – сердито прохрипел, выравнивая «Фалкон».

– Глеб, что с тобой? – испуганно спросила Катя.

– Пустяки…

– Э, милый, – нахмурилась баба Валя, – да тебе самому нужна помощь.

– Справлюсь, – буркнул я.

– Здесь уже рядом. Вон мой дом!

Мы подъехали к обычному деревенскому двору, огороженному чуть покосившимся забором. По ту сторону изгороди – потемневший от времени, но еще крепкий сруб, в глубине двора – сарайчик, поленница под навесом.

Что ж, выглядит все приятно и безопасно.

Конечно, если в принципе можно считать безопасным это диковинное место. Странное чувство меня не отпускало – будто прохладный ветерок гулял по спине.

Но, во всяком случае, тут спокойнее, чем в поселке под властью бандитов…

Я развязал куртку, которой была примотана ко мне Катя, помог ей слезть с мотоцикла. Прислонил «Фалкон» к забору. Сделал шаг и судорожно схватился за деревянный столб ворот. Проклятие! Мир вокруг меня вращался, проваливаясь куда-то в темноту…

– Глеб! – долетел из этой тьмы отчаянный крик Кати. – Глебушка…

Я поднял веки и обнаружил, что сижу на траве, опираясь спиной на забор. Катя и баба Валя встревоженно на меня смотрели.

– Не беспокойтесь, сейчас пройдет…

Прохладная ладонь знахарки легла на мой лоб. Я криво усмехнулся:

– Что там у меня, температура?

– Может, пройдет, а может, и нет… – сухо отозвалась она. – Скажи, ты ведь дрался с упырями?

Я слабо подмигнул:

– Удивительная вы женщина… Ничего-то от вас не скроешь. – Глупо врать в моей ситуации. Бесполезно.

– Думаю, один из них был не простой упырь.

Угу. Тоже мне открытие. Из-за этого сраного губернаторского племянничка я здесь и прохлаждаюсь. Хотя давным-давно обязан был доставить новый аккумулятор для «Газели»…

Я осторожно шевельнулся. Вроде получше себя чувствую?

Попробовал встать и едва справился с тошнотой. Надежная твердая земля подо мной сейчас напоминала палубу утлого суденышка в пятибалльный шторм. А сам я со стороны, вероятно, имел вид пьяного в дрезину боцмана, способного, только опираясь на забор, сохранять вертикальное положение…

Чертовщина!

Я не выдержал – хрипло матернулся. И тут же вяло извинился.

Но, кажется, моим спутницам были пофиг мои фразеологические изыски.

Баба Валя озабоченно качнула головой. Снова провела надо мной ладонью. И тихо, уверенно повторила:

– Это был не простой упырь.

– Да знаю я…

– Когда он бьет – отнимает твою силу. Даже если ты выжил – все равно умрешь через пару часов.

– Неужели? – вздохнул я. – Вообще-то уже прошло часа четыре… или больше.

– Да, – кивнула баба Валя, – кто-то другой на твоем месте – лежал бы уже холодный. Но в тебе есть искра… Ты не из тех, кто сдается. Я всегда могу ощутить частицу божьего огня в человеке.

– Ну, спасибо… Значит, худшее позади?

– Возможно, ты проживешь на несколько часов дольше.

– Серьезно? – скривился я, – Надо же, как повезло…

Расстегнул куртку. Рукавом утер со лба выступивший пот. И опять окинул знахарку взглядом. Вероятно, мне хотелось уловить в ее лице тень сомнения.

Но сомнений у бабы Вали не было. Только жалость угадывалась в плотно сжатых губах.

– И что, ничего нельзя сделать? – прошептала Катя. Сейчас она присела на скамейку рядом с воротами. И смотрела на меня большими, испуганными глазами.

«Девочка будет жить, – мелькнуло у меня в голове. – Значит, кое-что ты все-таки успел…»

– Чего у ворот-то топтаться, – сказала баба Валя, – заходите…

Она помогла мне доковылять до крылечка. Мы поднялись по ступеням, вошли в избу. Я опустился на деревянную лавку вдоль стены и, чувствуя предательскую слабость, стащил с себя увесистый рюкзак.

Баба Валя дала нам напиться прохладной, удивительно вкусной воды. Наверное, от этой воды в голове у меня прояснилось. Пару секунд я сидел, привалившись к бревнам сруба. А потом спохватился:

– Мотоцикл!

Попробовал встать с лавки. Но баба Валя мягко меня удержала.

– Ничего с ним не случится.

– Надо хоть во двор закатить… Если кто увидит – у вас будут большие проблемы.

– Никто не увидит, – спокойно качнула она головой.

Вот и славно.

Я закрыл глаза, вслушиваясь в биение сердца. Что теперь? Остается только ждать?

«Судьба не лошадь, а ты не всадник» – так говорил Варавва. Неужели ублюдок оказался прав?

Слишком часто мне везло.

«Нормальный был мотоцикл… Понадобится он мне еще? Или… уже нет?»

Вдруг ощутил мягкое прикосновение – Катя взяла меня за руку. Я также мягко пожал ее пальцы. Хотелось ее успокоить, хотелось сказать, что все было правильно, – но сил на разговоры почти не оставалось.

– Дайте еще воды, – попросил я.

Баба Валя протянула мне кружку. И пока я пил – чувствовал внимательный взгляд знахарки. Опять пытается оценить, сколько я протяну?

Плевать, пусть смотрит…

Странно, тревожное чувство, не отпускавшее меня с тех пор, как мы въехали в деревню, куда-то ушло. В избе царил почти физически ощутимый покой и угадывались легкие ароматы трав.

Только сидеть мне все тяжелее…

Наверное, баба Валя поняла это. Она отвела Катю в соседнюю комнату. Дала ей выпить какую-то настойку и, кажется, уложила в постель:

– Отдыхай. Сейчас сон для тебя лучшее лекарство.

«А для меня? – проскользнула вялая мысль. – Меня-то она не укладывает. Значит… уже бесполезно?»

Я сам лег на лавку, подложил рюкзак под голову и опустил веки. События такого длинного дня проплывали в памяти, но теперь особо не волновали. Единственное, что не давало провалиться в забытье, – мысль о невыполненном задании. Ребята так и не дождутся нового аккумулятора…