Андрей Буторин - Играй и умри

Сом затряс головой, чтобы отогнать ненужные мысли. И махнул Тимохе:

– Все, почапали! Не хрен время терять.

Однако его флегматичный напарник выполнять команду не торопился. Он все переводил ошарашенный взгляд с лежащей впереди долины на сияющее в вышине солнце, снова на долину и так далее, по кругу.

– Это не Тохас, – повторил он.

– Так ясен пень, что не Хрюкас, – начал терять терпение Сом. – Говорено же тебе сто двадцать пять раз: это Земля, солить твою плешь!

– Может быть, раз ты так уверен… Но почему? Как я смог на ней очутиться? Почему я стал таким, как ты?

– Ну, валять твою кладь, тут ты себе явно польстил, Тимоха. Сказал, словно в лужу пернул. Ты на себя посмотри и на меня. Какой же ты, йодистый калий, как я? Ты уж, прости меня за прямоту, хоть и краше стал, чем поначалу, но все равно ведь хлюпик задрызганный. В армии уж точно не служил. Зуб даю, легенду сочинил, чтобы откосить.

Но Тимоха будто и не слушал то, что говорил ему сталкер. Он вдруг хлопнул по лбу сразу обеими руками и забормотал:

– Вот что, вот что… Вот, наверное, дело-то в чем!.. Ведь крутилось же в голове, а я уловить не мог…

– Чего ты там причитаешь? – насупился сталкер. – Что там у тебя крутилось?

– Понимаешь, – подался к нему недокрыл, – у нас на Тохасе была легенда… Осталась еще со времен крылатых предков, мне ее в детстве рассказывала мама. В ней говорится о таинственном Центральном мире, в котором разразилась ядерная война, и люди мутировали – стали обладать сверхъестественными способностями. А еще говорится о том, что кроме Центрального существует множество других, параллельных миров, словно лепестки огромного вселенского цветка. Его так и назвали – Роза Миров. И легенда рассказывает, будто в этот Центральный мир, как и в другие миры Розы, иногда открывается проход. Вот я и подумал сейчас: а что, если и Тохас, и Земля – лепестки этой Розы Миров? Что, если между ними открылся проход, и сначала ты попал в наш мир, а потом мы оба с тобой прошли по нему на Землю?.. Я понимаю, это всего лишь легенда, но ведь и с нами происходит что-то не менее загадочное и странное. Правда, почему изменился мой облик, легенда не объясняет…

– Эпический опус! – воскликнул Сом. – Ты опять за свое!.. Сколько раз тебе повторять: никаких миров, ни центральных, ни боковых, не бывает. Люди живут только на Земле, а на ней есть Зона, которая, валять твою кладь, и творит все чудеса. А роза – это цветок такой. Ну и баба еще есть в Мурманске, Роза Полухина, вполне себе такая… вселенская. Хотя, тук тебя в так, не до баб сейчас. Мне друзей выручать надо, ты это понимаешь? Если да, то пошли. Если нет, то нюхай свою розу хоть до усрачки. Но уже без меня, ковать твою медь.

И, завершив на этом дискуссию, Сом развернулся, поправил ремень висящего за спиной АКСУ, перебросил на грудь, чтобы был под руками, чужой автомат, набрал полную горсть камешков и, бросая их перед собой, пошагал вниз, к долине.

– Ладно, ладно, – быстро догнал его недокрыл. – Я ведь ничего против не имею, просто высказал свою догадку. Ты, конечно, можешь сердиться и считать свою планету уникальной, но я-то знаю, что это не так. А теория проходов между мирами очень многое объясняет, хотя, к сожалению, не все…

– А какая теория, валять твою кладь, может заставить тебя заткнуться? – оборвал его сталкер. – И нудит, и нудит, словно дед пескоструйный.

– Какой дед?.. – недоуменно заморгал Тимоха. – Прости, но на моем языке аналога этому слову нет.

– Ну, такой старый, что из него песок уже сыплется. И вообще у него теперь недержание всего, эпический опус, а языка особенно.

– А ведь ты в чем-то прав, – помолчал, переваривая информацию, недокрыл. – Я ведь, по сути, и впрямь очень старый. Вероятно, мне больше ста лет. Может быть, даже двести или триста. Конечно, длительность года на наших планетах наверняка разная, но, тем не менее…

– Тем не менее я сейчас дам тебе в глаз! – рявкнул Сом. – По-моему, йодистый калий, я это тебе уже обещал.

– Нет, – замотал головой недокрыл, – ты обещал хрюкнуть, если я еще раз упомяну Тох… ну, ты сам знаешь что. А я сейчас это название не говорил.

Сталкер так злобно глянул на Тимоху, что тот быстро сменил тему.

– А вообще-то мы правильно делаем, что идем в эту долину, – сказал он. – Там мы можем найти воду и пищу. Ведь ты же хочешь есть? Я очень хочу. Я не ел уже сто лет. Или даже больше. И не пил.

– Ты пил совсем недавно, – буркнул Сом. – Вылакал всю флягу досуха, ковать твою медь.

– Ты же сам разрешил не жалеть воды! – возмутился недокрыл.

– Разрешил, разрешил, – успокоил его сталкер. – Но мне тоже вот пить захотелось. – И, немного подумав, добавил: – Зажевать бы чего тоже не мешало, тут ты прав, кочергу тебе в ухо.

– Что такое «кочерга»? И зачем мне ее в ухо? Чтобы я тебя не услышал? Но ведь у меня два уха, вторым я все равно буду слышать. И это ведь тебе не нравится меня слушать, так что кочергу надо в ухо тебе…

– Отставить треп! – остановившись, повернулся к напарнику Сом. – Тебя, я смотрю, не по-детски курочит. Натуральный словесный понос. Я знаю, такое бывает после первого боя, но меня твоя трескотня уже достала. И если в долине засели враги, они тебя за пять километров услышат, валять твою кладь.

– В любом случае они нас уже увидели, мы на этой горе, как две лигаррай на голой… этой…

– Жопе? – ухмыльнулся сталкер. – Вот сейчас молодец, образно стал выражаться. А лигураи твои – не вши какие, случаем?

– Это такие вредные насекомые, – обрадовался недокрыл. – У них по десять конечностей, и они кус…

– Стоп-стоп-стоп! – затряс головой Сом. – Если я тебя похвалил, эпический опус, это еще не значит, что нужно трещать. Наверное, я и правда скоро поверю, что ты сто лет молчал – ишь, накопилось-то сколько. Только давай уговор: пока не выйдем к долине – молчок. Иначе я бью тебя кулаком в лоб. Сильно. Договорились?

Тимоха понуро кивнул. И стал таким грустным, что Сому даже стало немного стыдно. Он сказал:

– Ты пойми, я ведь тоже не в своей миске, йодистый калий. Мне хоть чуток мозгой отдохнуть хочется, с мыслями собраться. А тут ты тарахтишь, словно прут по забору! Будь человеком, уймись хоть немного.

– Можно только один вопрос? – приободрился недокрыл. – Последний. Ну, то есть, пока не пришли в долину, последний.

– Ладно, давай.

– Что такое «кочерга»?

– За что? – возвел к небу руки сталкер. – За что мне такое наказание?!

– Ничего себе, – удивился Тимоха. – И это мне в ухо?..

При ближайшем рассмотрении цветущая, благоухающая волшебными ароматами долина показалась Сому похожей на рай. Таким, во всяком случае, или очень похожим, рисовался тот в его воображении, когда приходилось выслушивать всякие там поповские сказочки. Между тем, этот «рай» его слегка и напугал. А может, и не очень слегка, а вполне себе ощутимо, тук его в так.