Павел Стретович - Вернуться в осень

Взорвавшая себя на одной из центральных улиц террористка-чеченка, следуя законам лишь ей одной понятной веры, наверное, и не думала о том, что за стеклом ближайшего к ней кафе обедали люди. Старшая Саша, уже как-то понимая недобрость происходящего, пыталась оттянуть от окна маленькую сестренку, удивленно разинувшую рот на фанатично кричащую какие-то лозунги женщину. Лена, ощущая в себе страшную пустоту, внезапно ослабевшими руками пробовала подняться из-за столика…

Взрыв, по милицейской сводке эквивалентный шести килограммам тротила, перевернул две стоявшие рядом машины и вынес все окна в близлежащих домах и магазинах. Первую ударную волну, резанувшую по большим новомодным стеклам кафе, догнала отраженная от соседнего дома вторая, и огромные прозрачные плиты острейшими лучами смертельных осколков взорвали зал…

Сергей плохо помнил это время. Все тогда завертелось в страшном калейдоскопе сменяющих друг друга событий, глаза и разум застилала пелена неверия. Это не могло быть с ними, просто не могло! Это должно быть там, в американских боевиках, а не с кроткой и боязливой Ленкой… Разум отказывался воспринимать то, что видел как действительность, как уже происшедшую неотвратимую реальность. Только не с ними — у них в семье все очень осторожные, у них всегда было так хорошо и мирно… Сильно ободрав руку о дверной косяк и не заметив этого, он ворвался в реанимацию неотложки, отчаянно теша себя мыслью, что все это ошибка врачей или совпадение фамилий…

Потом, ощущая в себе холодную пустоту, осторожно держал Ленкину руку в своей, глядя на ее даже среди бинтов выделявшееся неестественно бледное лицо с умоляюще-виноватыми глазами: «Сережа, Сереженька, ты только не оставляй детей, ладно? Сашка ведь твоя, да? И Машенька…» Страшным ударом трепыхнуло и упало сердце, Сергей до крови прокусил нижнюю губу. Старшенькая Саша умерла за три часа до этого, потеряв слишком много крови. Младшенькая Маша от полученных ран скончалась на месте…

Реальность всего, что произошло, он ощутил позже, уже после похорон, когда закрыл за собой дверь вдруг неожиданно ставшей такой пустой и молчаливой квартиры. Когда каждая вещь, каждый квадратный метр дома стали кричать и вопить, больно стегая память и изматывая сердце, заволакивая разум пучиной тоски и безысходности горя. Это была настоящая боль…

— Возьми себя в руки наконец! Жизнь еще не кончилась. Они всегда останутся с нами, понимаешь, всегда! Никто не забыл и никогда не забудет. Но это еще не конец, понимаешь?

Олег только вчера прилетел из Астрахани специально, чтобы поговорить с братом. Они сидели в маленьком автовокзальном кафе, выпив по две чашки кофе, но ему никак не удавалось растормошить Сергея и вытянуть его на откровенный разговор. За окном, как будто мстя за упущенный дождливый май, ярко светило и переливалось солнце. Сергей молчал, без особого интереса наблюдая, как рядом за столик усаживалась молодая семья. Жена о чем-то раздраженно выговаривала мужу, почему-то злясь и часто повторяя восклицание «Ты!»; муж вполголоса огрызался, потихоньку начиная закипать. Сынишка — мальчуган лет семи, видимо, давно привыкший к подобному, спокойно «ерзал» глазками по сторонам.

— Ты думаешь, Ленка бы обрадовалась, глядя, как ты себя пытаешься загнать в гроб? Я видел многое, Сергей, в море тоже случаются трагедии, но мужик просто обязан стиснуть зубы…

Олег в отличие от некогда уволившегося из армии брата-танкиста служил в бригаде морской пехоты, был подполковником и изредка бороздил Каспий на учебно-боевых выходах.

— Ты не хочешь открыть рот и сказать мне пару слов? Ау, Сергей! Ты дома? — Олег помахал перед глазами брата рукой. Сергей вздохнул и перевел взгляд в окно.

— Слушай, — Олег хлопнул брата по руке, — а давай ко мне, а? Галка будет очень рада — когда ты был у нас последний раз? Сейчас самое время — лето, солнце! У нас лучше, чем в Крыму, — пальмы, кокосы, лианы! Возьми отпуск за свой счет — я оплачу. Ну? Море, пляж, гориллы, по требованию — крокодилы и негритянки!

Сергей молча смотрел в окно. От остановки, лязгнув закрывшимися дверцами, отъехал очередной автобус. Часть Олега располагалась хоть и у моря, но далеко за Астраханью, и, кроме каменистой гальки, мешаного суглинка да поросшей полынью степи, там ничего не было.

Олег вздохнул и перевел взгляд в окно. Город, уставший от долгой череды промозглых дней, теперь, казалось, разомлел и сонно «щурился», всеми фибрами парков, аллей и переулков впитывая в себя летнее тепло и солнечный свет. Улицы пестрели от тут и там разбросанных палаток с овощами и фруктами, напитками фанта и кока-кола, шоколадками «Баунти» или «Сникерс», мороженым, гриль-печками, шашлычницами, лотками для продажи книг и журналов. Деревья «пылали» во всей красе зеленеющей листвой, еще не успевшей покрыться городской пылью и копотью от смога бесчисленных машин. Частыми снежинками, нарочито стараясь попасть в рот, нос или глаза, плавно вздымаясь и опускаясь, кружился тополиный пух.

— Что-то с нами происходит, Олег, — наконец тихо проговорил Сергей, не отрываясь от окна. — Мы все здорово что-то теряем…

— О чем ты? — Олег с надеждой посмотрел на брата.

— Не знаю. Любовь в семье. Не страсть. Не секс. Любовь.

Олег промолчал.

— Мы ведь были другими раньше. Пусть даже сотни лет назад… Это разве прогресс нас так изменил? Куда ушло то, чем мы были знамениты, — терпение, милосердие и сострадание? Когда-то любой уставший путник был гостем в наших домах… Где теперь берет начало наш так расхваленный Западом дух?

Вопрос был риторический, да Сергей и не просил ответа.

— Мы совсем разучились принимать друг друга такими, какие мы есть. Мы постоянно упрекаем, стараемся переделать и воспитать друг друга, как именно нам, с нашей точки зрения кажется лучше. Мы хотим по-большому своего счастья, а не счастья другого. Где наша терпимость к недостаткам? И плюс к этому — ненасытная жажда зарабатывать больше, погоня за деньгами совсем увели покой и добродушие из наших домов. Не так?

Олег почесал голову. Вот так задвинул, ну и тема…

— По статистике, сегодня больше половины семей распадаются в первые годы супружества, а из оставшихся многие живут, просто привыкнув и притершись друг к другу. — Сергей кивнул в сторону молодой четы с мальчуганом. — Ты сам только вчера жаловался Лукинцу: «Моя грымза тоже пилит — куда тебе с твоими копейками. Вот Парченко — он директор фирмы…»

Олег усмехнулся:

— Философ… Где ты видел всегда довольных жен?

Сергей опустил голову. Олег запнулся — да, Ленка. Она старалась быть всегда довольной…

— Не сгущай краски, братишка, есть еще отзывчивые люди. И счастливые семьи тоже. Хотя, конечно, в чем-то ты и прав, время другое…