Сергей Недоруб - Новая Зона. Вертикаль власти

Гробовая тишина, царившая на «Вертикали», была даже более красноречива, чем испуганное лицо доктора, который при виде Борланда испустил скорее восторженный вздох, чем осторожный.

— Так вот кто взял ключ, — прошептал он, хватая с койки тугой узел с какими-то скудными пожитками. — Не закрывай, я сваливаю.

— Стой! — Борланд схватил доктора за рукав. — Что происходит?

— Говори тише. — Доктор зыркнул глазами в сторону. — Там внизу полная задница. Но ты должен знать. Ведь они тебя ищут.

— Да, меня, — подтвердил Борланд еле слышно. — Не ходи наверх, там тупик.

— Пошел ты…

Доктор выдернул рукав и скрылся в темноте. С грузом барахла и без какого-либо источника света у него не было шансов даже добраться до прохода наверх. Непонятно, на что он рассчитывал. Или же перспектива остаться тут была для него еще хуже. Примечательно, что никого из своих пациентов лекарь и не подумал взять с собой. Доктор из Старой Зоны никогда бы так не поступил. Пожертвовал бы жизнью, но стоял бы за своих подопечных до последнего.

Борланд осторожно подобрался к балконам и посмотрел вниз. Он заметил, что все камеры были отключены и смотрели строго вверх. Похоже, что здесь планировались события, которые не стоило запечатлевать в истории.

Внизу было весьма людно. Все заключенные «Вертикали» в полном составе находились в центре площадки, стеснившись в кучу. Человеческая масса постоянно двигалась, стараясь сбиться как можно ближе, но никто не произносил ни слова. Справа стояли порядка двадцати охранников в полном обмундировании.

— Теснее, братва, теснее! — рявкнул начальник охраны, поправляя черную кепку. — Вы все лучшие друзья! Не стесняемся!

Борланд снова спрятался, пытаясь понять увиденное. Он ожидал встретить некоторое подобие стандартных процедур, проходящих в тюрьмах в случае побега заключенного. Он понятия не имел, что это за процедуры, но здравый смысл подсказывал ему некоторые решения. Загнать заключенных в камеры. Или выстроить их в линию, произвести перекличку. Базовый минимум, очевидный всем и каждому. Ничего этого не происходило. Если бы его искали, то обязательно работали бы камеры, а на балконах как минимум стояли бы автоматчики. И все же охранники ничего этого не сделали. «Шваль из ГРУ», как выразился Клинч. Чушь полная. В ГРУ швали не бывает. Что бы тут ни творилось, это не поиск незнакомца, замеченного в стенах верхнего централа. Это что-то совершенно иное.

В следующее мгновение Борланд понял, что происходит. От этой мысли у него помутилось в голове, но он тут же взял себя в руки. Ему хотелось нервно рассмеяться. Руки затряслись, зубы застучали, тело охватила дрожь. Сколько же человек ему говорили, что за ним идут люди, хотя он никогда не строил из себя лидера? Психологический парадокс, всегда мешавший ему жить. И все же именно сейчас эта черта могла решить все.

Сталкер знал, что нужно сделать, хоть и не представлял как. Маневров для импровизации было крайне мало, времени не было вообще. Он снял с пояса отобранную наверху дубинку, шагнул вперед.

— Братья! — громко сказал он, моментально приковав к себе внимание. — Вас всех хотят убить. Защищайтесь!

Размахнувшись, он швырнул дубинку точно в голову начальнику охраны. Тому следовало поднять голову — одно мгновение. Козырек кепки мешал обзору — второе мгновение. Яркая лампа била в глаза — третье мгновение. Четвертого у начальника не оставалось. Дубинка ударила его в нос, расплющив его и мигом забрызгав лицо кровью.

Несколько автоматов заполнили «Вертикаль» адским грохотом. Борланда уже не было на балконе — он укрылся у лестницы, не высовываясь на линию огня.

— А-а-а, суки! — орал Хрюс, бросившийся внизу на «грушников» с голыми руками. Ему помогли человек пять или шесть. Прежде чем послышались новые выстрелы, внизу разразилось побоище.

Борланд спустился вниз, оказался среди своих и только тогда позволил себе выпрямиться. Пара человек приветственно хлопнули его по плечу, заставив снова заболеть место, где находилась татуировка. Он смотрел, как перед ним разворачивается борьба двух человеческих стихий. Вечное противостояние сталкеров против военных. Не смогла «Вертикаль» стереть эту классовую войну. Некоторые вещи просто заложены в человеческой природе, и этот факт следовало принять раз и навсегда.

Добравшись до камер «семигранников», Борланд подергал решетку.

— Открывайте, — потребовал он громко и отчетливо, чтобы слышали. — Сергей, ты тут?

Тишина.

— Я знаю, что вы здесь! Мне нужно поговорить с Клинчем!

Никто не показался. Борланд осмотрел замок. Электронный, разумеется. И открывается только с той стороны. Если бы существовал пульт, позволявший открыть камеры, «грушники» давно бы добрались до майора таким способом.

— Что ты натворил? — послышался сзади гневный голос.

Борланд обернулся. Камаз стоял перед ним с двумя своими шестерками.

— Ты что наделал, беспредельщик? — говорил авторитет. В его глазах мелькало знакомое выражение. Простой обыватель спутал бы его с жаждой убийства. Борланд знал, что это было нечто другое, хотя и очень похожее. В глазах старика чувствовался порыв насадить кого-то на железное перо, не рискуя при этом собственной жизнью. Паршивое и низменное желание, не имеющее ничего общего с борьбой за выживание. Старик слишком цеплялся за свою жалкую власть в этом Богом забытом месте. И желал мстить за эту потерю. Безо всякой уважительной причины.

— Нас всех планировали убить, — сказал Борланд. — Я здесь, чтобы этого не случилось. Помоги мне открыть эту дверь.

Камаз покачал головой.

— Кончайте с ним, — велел он, и шестерки бросились вперед.

Борланд взмахнул рукой с зажатой между пальцев заточкой. Один из убийц схватился за шею, изумленно сполз на пол и больше не пошевелился. Другой задергался, когда металлическое острие вонзилось ему в сердце.

Камаз в ошеломлении отступил назад, глядя, как Борланд стряхивает кровь с заточки.

— Кончать со мной? — спросил сталкер. — Да ты совсем охренел, дядя?

Прыгнув к Камазу, Борланд с силой врезал ему в переносицу, затем добавил несколько раз в живот. Старик упал на колени, Борланд схватил его за воротник.

— Кто ты такой, чтобы распоряжаться моей жизнью? — проговорил сталкер. — Не тебе решать, убивать меня или нет, ты, конченый олень, хер собачий!

С каждым словом он в ярости бил бывшего авторитета в лицо, не касаясь его лезвием заточки.

— Я дал тебе чипсы, — сказал Борланд. — В обмен на признание и некоторую защиту. Мы с тобой заключили договор. Я не дал тебе права его разрывать. Ты мне обязан. А я тебе — нет.

Вытащив журнал, Борланд швырнул его Камазу на грудь.

— Я не буду сжигать свидетельство о твоей трусости, — вымолвил он. — Ты сделаешь это сам. Теперь скажи мне, как открыть эту дверь.