Александр Трапезников - Затерянные в Полынье

– Он покарает убийц! – повторил Марков. – Он уже рядом. Он здесь.

Чугунные шаги замерли за дверью.

– Не-е-ет!! – заорал вдруг Дрынов нечеловеческим голосом. – Я убийца! Я!.. – И он метнулся к окну, выбил всем телом стекло и вместе с сорванной шторой вывалился наружу. Теперь закричали все. А очухавшийся пекарь подскочил к двери, распахнул ее и без чувств рухнул на пол. Лунный свет проник в комнату, и надобность в моем приборе отпала. Я увидел, как Марков повторил за Дрыновым его трюк, точно так же выпрыгнув из окна. Ну, ему-то не привыкать. Спортсмен.

– Доктор, – сказал я Мендлеву, сидящему без движений, – приведите здесь всех в чувство. «Впрочем, – подумал я, – ему самому нужен нашатырь…» Я побежал к двери. В коридоре стоял Григорий, отвязывая от ботинок обрезки кровельного железа, которые напоминали ласты.

– Бежим за ними! – крикнул я на ходу. Мы выскочили на улицу, различив в конце ее фосфоресцирующую фигуру Егора.

– Раз он взял след, то Дрынову от него уже не уйти, – облегченно сказал я. – Можно не торопиться, все равно нам Маркова не догнать.

Мы видели, что наш бравый капитан берет курс к водонапорной башне. Неужели Дрынова потянуло на место преступления? Чего он хочет? Мы с Григорием чуть прибавили темпа, но когда подбежали, то оказалось, что все уже кончено. Марков стоял возле бесчувственного тела и громко ругался.

– Что с ним? – спросил я.

– Дурак, прыгнул со смотровой площадки. Зачем? Разбился насмерть.

– Сам себя наказал, – тихо произнес Григорий и перекрестился.

Марков настороженно огляделся. Где-то неподалеку послышалось урчание мотора. А когда фары внезапно осветили нас, Егор толкнул нас обоих в траву. Но было уже поздно. Раздалась автоматная очередь, и пули засвистели где-то над нашими головами.

– Ползите назад, прячьтесь за башню, – посоветовал Марков. Перекатившись на другое место, он тотчас же несколько раз выстрелил в ответ. Обе фары разлетелись вдребезги и погасли. Еще одна автоматная очередь взрыхлила землю, где только что лежал Марков, но он уже стрелял с колена в десятке шагов отсюда. Кто-то в джипе болезненно вскрикнул. Я подумал, что Егор представляет хорошую мишень в своем проклятом белом одеянии, но он, как верткий уж, скользил по траве и продолжал одиночными выстрелами палить по машине. В ход пошла вторая, запасная обойма. Дав еще несколько очередей, люди в джипе предпочли за благо развернуться и убраться обратно к особняку.

– Вояки… – презрительно произнес Марков, подходя к нам. – Пистолета испугались. А одного я, кажется, задел.

– Надо уматывать отсюда, – сказал я. – Минут через пять-семь тут будет куча охранников.

– Есть еще время закурить. – Егор вытащил сигарету и зажигалку. Затянувшись, он снова, с сожалением посмотрел на мертвое тело Дрынова, а потом приказал: – А теперь – бегом, цепочкой, не отставать!

И мы помчались к нашему дому.

Всю ночь мы ожидали нападения, готовясь при малейшей опасности отправить женщин в подвал. Марков перезарядил пистолет, а я отдал Григорию свою ракетницу. Сам же достал оставшиеся взрывпакеты и вооружился обоими мечами, поскольку на актерском факультете меня учили фехтовать и левой и правой рукой. Но единственное наше преимущество заключалось в знании дома, а в его лабиринтах охранники могли запутаться. Однако нападения не последовало. Очевидно, там, у водонапорной башни, нас просто не узнали, да и сама стычка была мгновенной. Тем более что Маркова загримировали до такой степени, что его не признала бы и собственная мать. К утру мы вздохнули с облегчением, надеясь, что все худшее миновало. Но в одиннадцатом часу, когда мы уже позавтракали, возле калитки затормозил джип.

Марков сосредоточенно передернул затвор пистолета. Я сказал женщинам, чтобы они шли в подвал, а сам приоткрыл дверь и выглянул. Вот уж кого я никак не ожидал увидеть, так это самого Намцевича. Он вышел из джипа и помахал мне рукой. В машине осталось двое охранников с автоматами, но сам Намцевич был безоружен. Я вышел из дома, отворил калитку и пропустил его во двор.

– Извините, не могу пригласить вас в дом – генеральная уборка, полы драят, – сказал я. – А что вас ко мне привело, Александр Генрихович?

– Обстоятельства, – широко улыбнулся он. – Нынче ночью возле водонапорной башни произошла перестрелка между моими людьми и неким неизвестным. Там были еще двое, но те прятались в кустах, словно зайцы. А этот клоун – надо сказать, что он был измалеван белилами до неузнаваемости, – серьезно ранил моего охранника. И вот я думаю: кто бы это мог быть?

– Это вы меня спрашиваете?

– А кроме нас, тут вроде бы никого и нет, – Намцевич нарочито огляделся. – Разве что чей-то дух витает… Там, кстати, позднее был найден труп бедняги Дрынова. Что, такой убийственный спиритический сеанс был?

– Это вам добрый дедушка Монк рассказал?

– Ну конечно. Мы же с ним старые приятели. Как вы с вашим храбрым капитаном.

– Не могу ответить ничего определенного. Мы все дрыхли без задних ног, – холодно сказал я.

– А не вы ли и срежиссировали весь этот спектакль? – Намцевич продолжал улыбаться. – Талантливо, слов нет. Поселок уже шумит и аплодирует. Я понимаю, вы артист и вряд ли умеете хорошо стрелять. Но я не знал, что и капитан ваш, стрелять умеющий, тоже хороший артист.

– Что-то я вас не понимаю.

– Да я и сам порой, по правде говоря, путаюсь в своих мыслях. А почему вы ко мне не заходите? Хотя бы за продуктами.

– А у нас постные дни.

– Завидую. А я вот, грешен, ем все подряд. Так что вы лучше не бегали бы по ночам. Подстрелят ведь… Впрочем, – Намцевич внимательно поглядел на меня, – вы знаете, что у вас есть очень сильный покровитель?

– Догадываюсь.

– Нет, вряд ли. Вот поэтому вы еще и живы. Значит, в дом так и не пригласите?

– Как-нибудь в другой раз. Когда уборку закончим.

– А стоит ли мыть полы, если дом все равно рано или поздно сгорит?

– Так ведь и особняк ваш не вечен, Александр Генрихович.

– Хм-м… Укол засчитан. Вы, должно быть, чувствуете себя Гераклом, побеждающим Лернейскую гидру? А ведь одна ее голова – бессмертная…

– Уж не ваша ли, часом?

– А хоть бы и моя, вам-то что?

– Нет, ничего, мое дело сторона. Только Волшебный камень-то – вот он, рядышком. Головку-то и придавит. Как в мифе.

– Знаете, друг мой, как получить бессмертие? Через других смертных. Я говорю иносказательно, но вы умница, поймете.

– Мозги у меня больные, – мне стала надоедать беседа, – прилечь пора, дохтур Мендлев велит.

– Тогда не буду больше задерживать. Прощевайте.

– Ага. Приветик передайте Валерии.

– Как только, так сразу, – согласился Намцевич и откланялся.

Я смотрел на отъезжающий джип и видел злые глаза охранников Намцевича: будь их воля, они бы разорвали меня на куски. Потом тщательно запер калитку и вернулся в дом.